Неточные совпадения
Сначала княгиня замечала только, что Кити находится под сильным влиянием своего engouement, как она называла, к
госпоже Шталь и в особенности к Вареньке. Она видела, что Кити не только подражает Вареньке в её деятельности, но невольно подражает ей в её манере ходить, говорить и мигать глазами. Но потом княгиня заметила, что в
дочери, независимо от этого очарования, совершается какой-то серьезный душевный переворот.
— А! — вскрикнул князь, увидав московского полковника, стоявшего около, и, поклонившись
госпоже Шталь, отошел с
дочерью и с присоединившимся к ним московским полковником.
— Этого я уж не знаю… что, собственно, тут ему не понравится; но поверь, что Анна Андреевна и в этом смысле — в высшей степени порядочный человек. А какова, однако, Анна-то Андреевна! Как раз справилась перед тем у меня вчера утром: «Люблю ли я или нет
госпожу вдову Ахмакову?» Помнишь, я тебе с удивлением вчера передавал: нельзя же бы ей выйти за отца, если б я женился на
дочери? Понимаешь теперь?
Но Петр Ильич уже выбежал, а то бы она его так скоро не выпустила. Впрочем,
госпожа Хохлакова произвела на него довольно приятное впечатление, даже несколько смягчившее тревогу его о том, что он втянулся в такое скверное дело. Вкусы бывают чрезвычайно многоразличны, это известно. «И вовсе она не такая пожилая, — подумал он с приятностью, — напротив, я бы принял ее за ее
дочь».
Он поклонился вчера старцу, стоя около
госпожи Хохлаковой, и, указывая ему на «исцелевшую»
дочь этой дамы, проникновенно спросил его: «Как дерзаете вы делать такие дела?»
— Ах, милый, милый Алексей Федорович, тут-то, может быть, самое главное, — вскрикнула
госпожа Хохлакова, вдруг заплакав. — Бог видит, что я вам искренно доверяю Lise, и это ничего, что она вас тайком от матери позвала. Но Ивану Федоровичу, вашему брату, простите меня, я не могу доверить
дочь мою с такою легкостью, хотя и продолжаю считать его за самого рыцарского молодого человека. А представьте, он вдруг и был у Lise, а я этого ничего и не знала.
— Из простонародья женский пол и теперь тут, вон там, лежат у галерейки, ждут. А для высших дамских лиц пристроены здесь же на галерее, но вне ограды, две комнатки, вот эти самые окна, и старец выходит к ним внутренним ходом, когда здоров, то есть все же за ограду. Вот и теперь одна барыня, помещица харьковская,
госпожа Хохлакова, дожидается со своею расслабленною
дочерью. Вероятно, обещал к ним выйти, хотя в последние времена столь расслабел, что и к народу едва появляется.
Бахарев перекрестил
дочь и уехал, а Лиза осталась одна, самостоятельною
госпожою своих поступков.
И пошла почивать в опочивальню свою молодая
дочь купецкая, красавица писаная, и видит: стоит у кровати ее девушка сенная, верная и любимая, и стоит она чуть от страха жива, и обрадовалась она
госпоже своей, и целует ей руки белые, обнимает ее ноги резвые.
Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая
дочь купецкая, красавица писаная, ничему она уж не дивуется, ничего не пугается, служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают, в музыку играют и все ее повеления исполняют; и возлюбляла она своего господина милостивого, день ото дня, и видела она, что недаром он зовет ее
госпожой своей и что любит он ее пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушать, захотелось с ним разговор повести, не ходя в палату беломраморную, не читая словесов огненных.
С той поры, с того времечка пошли у них разговоры, почитай целый день, во зеленом саду на гуляньях, во темных лесах на катаньях и во всех палатах высокиих. Только спросит молода
дочь купецкая, красавица писаная: «Здесь ли ты, мой добрый, любимый господин?» Отвечает лесной зверь, чудо морское: «Здесь,
госпожа моя прекрасная, твой верный раб, неизменный друг». И не пугается она его голоса дикого и страшного, и пойдут у них речи ласковые, что конца им нет.
После ужина вошла она в ту палату беломраморну, где читала она на стене словеса огненные, и видит она на той же стене опять такие же словеса огненные: «Довольна ли
госпожа моя своими садами и палатами, угощеньем и прислугою?» И возговорила голосом радошным молодая
дочь купецкая, красавица писаная: «Не зови ты меня
госпожой своей, а будь ты всегда мой добрый господин, ласковый и милостивый.
« Я три раза ранен — и вот причина моего молчания; но ныне, благодаря бога, я уже поправляюсь, и знакомая твоя девица,
госпожа Прыхина, теперешняя наша сестра милосердия, ходит за мной, как
дочь родная; недельки через три я думаю выехать в Петербург, куда и тебя, моя Машурочка, прошу прибыть и уврачевать раны старика.
На это отец объявил матушке, что он теперь припоминает, какая это
госпожа; что он в молодости знал покойного князя Засекина, отлично воспитанного, но пустого и вздорного человека; что его в обществе звали «le Parisien», [Парижанин (фр.).] по причине его долгого житья в Париже; что он был очень богат, но проиграл все свое состояние — и неизвестно почему, чуть ли не из-за денег, — впрочем, он бы мог лучше выбрать, — прибавил отец и холодно улыбнулся, — женился на
дочери какого-то приказного, а женившись, пустился в спекуляции и разорился окончательно.
Прасковья Ивановна, в первом супружестве
госпожа Тушина, была, как и пансионская подруга ее Варвара Петровна, тоже
дочерью откупщика прошедшего времени и тоже вышла замуж с большим приданым.
Предав с столь великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился к начальнику губернии и доложил тому, что единственная
дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама приехать на похороны, поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все деньги и бумаги ее покойного родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно с ним, управляющим, отправить их по почте к
госпоже его.
В это время известная нам Афросинья Андревна, от которой он менее скрывал свое беспокойство, состоявшее существенно в том, что невестка опять родит
дочь, рассказала как-то ему, что проезжая через Москву, ездила она помолиться богу к Троице, к великому угоднику Сергию, и слышала там, что какая-то одна знатная
госпожа, у которой все родились
дочери, дала обещание назвать первого своего ребенка, если он будет мальчик, Сергием, и что точно, через год, у нее родился сын Сергий.
Госпожа Жиглинская хлопотала было сыскать себе нового покровителя и, говорят, имела их несколько, следовавших один за другим; но увы! — все это были люди недостаточные, и таким образом, проживая небольшое состояние свое, скопленное ею от мужа и от первого покровителя своего, она принуждена была
дочь свою отдать в одно из благотворительных учебных заведений и брала ее к себе только по праздникам.
— Не рассеян он, а скорей невежа! — сказала
госпожа Жиглинская и опять ушла к себе в комнату, видя, что от
дочери ничего более не добьешься.
По выходе из училища,
дочь объявила матери, что она ничем не будет ее стеснять и уйдет в гувернантки, и действительно ушла; но через месяц же возвратилась к ней снова, говоря, что частных мест она больше брать не будет, потому что в этом положении надобно сделаться или рабою, служанкою какой-нибудь
госпожи, или предметом страсти какого-нибудь господина, а что она приищет себе лучше казенное или общественное место и будет на нем работать.
Госпожа Жиглинская долго после этого ни о чем подобном не говорила с
дочерью и допекала ее только тем, что дня по два у них не было ни обеда, ни чаю; хотя
госпожа Жиглинская и могла бы все это иметь, если бы продала какие-нибудь свои брошки и сережки, но она их не продавала.
Госпожа Жиглинская вспыхнула при этом немного;
дочь в первый еще раз выразила ей неудовольствие по этому поводу.
В одну из минут весьма крайней нужды
госпожа Жиглинская решилась было намекнуть об этом
дочери: «Ты бы попросила денег у друга твоего, у князя; у него их много», — сказала она ей больше шутя; но Елена почти озлобленно взглянула на мать.
Мать и
дочь были несколько похожи между собой, и только
госпожа Жиглинская была гораздо громаднее и мужественнее
дочери.
Госпожа Жиглинская, впрочем, вскоре нашла себе покровителя и опять стала жить в прекрасной квартире, ездить в колясках; маленькую
дочь свою она одевала как ангела; наконец, благодетель оставил ее и женился на другой.
— Представьте себе, что был один господин А, положим, — сказал он, — старый и отживший, и одна
госпожа Б, молодая, счастливая, но видавшая еще ни людей, ни жизни. По разным семейным отношениям, он полюбил ее, как
дочь, и не боялся полюбить иначе.
Она рассказала про свою
госпожу, добрую, богобоязненную женщину, у которой муж был кутила и развратник и у которой все
дочери повыходили замуж бог знает как: одна вышла за пьяницу, другая — за мещанина, третью — увезли тайно (сама бабка, которая была тогда девушкой, помогала увозить), и все они скоро умерли с горя, как и их мать.
— Будь благословенна Аллахом,
госпожа, за твою доброту, — сурово произнес старик и остановил ласковый и грустный взгляд на
дочери.
Я уже знал это,
госпожа Дюма была не кто иная, как бывшая г-жа Нарышкина, та самая, у которой на вечере, в Москве, был Сухово-Кобылин в ночь убийства француженки на его квартире. После этой истории она уехала за границу, сошлась с Дюма, от которого имела
дочь еще до брака, а потом вышла за него замуж.
Госпожа Менгден была уже в зрелых летах и давно отцвела; это, однако, не помешало ей иметь от второго брака
дочь, двенадцатилетнюю Якобину.
Как только Суворов разошелся с женой, он отправил свою
дочь в Петербург, к начальнице Смольного монастыря
госпоже Лафонь.
За Лизаветой Михайловной Стабровской отправлена легкая и покойная бричка, какие умеют только делать в Варшаве, на четверке бойких лошадок, с мужскою и женскою стражей, которая должна охранять в дороге свою
госпожу. Что бы сказал Михайло Аполлоныч Ранеев, увидав
дочь свою, пани Стабровскую, едущую в этом экипаже на свидание с польскими заговорщиками!
У
госпожи Грин была
дочь и племянница, обе молодые девушки, и обе невесты. Одна сговорена была за доктора, родом итальянца, другая — за голштинского уроженца, бывшего во Фридрихсгаме учителем.
Госпожа Грин желала, чтобы обе свадьбы совершились в одно время, и сама назначила день — 16 июля.
Записка была готова в одну минуту, подписана самим кабинет-министром и вручена чудесной Цивилле. Он отправился с Зудой в другую комнату, а Мариула, произнеся вслед им вполголоса, но так, чтобы они слышали: «Зачем я не знатная
госпожа? Зачем нет у меня
дочери?» — спешила к товарищу своему.
Но и между детьми своими, которых через несколько лет насчитывала также до шести,
госпожа Лорина имела двух любимцев-баловней — старшую
дочь и старшего сына, остальных она не жаловала.
Были люди, которые верили ей на слово, что в переписке ее с
госпожою Монс, соотечественницею ее и временною любимицей Петра I [Речь идет об Анне Иоанновне Монс (?—1714),
дочери мастера в Немецкой слободе под Москвою, фаворитке Петра I.], заключались известия обо всех движениях русской политики.
Хозяйка сказала ему о наступающем дне свадьбы
дочери и племянницы и просила графа осчастливить ее, быть посаженым отцом у ее
дочери. Александр Васильевич согласился и, сверх того, вызвался быть посаженым отцом и у племянницы, заявив, что любит обеих невест и желает познакомиться с их будущими мужьями.
Госпожа Грин поблагодарила графа за честь.
— Моя
госпожа,
дочь скончавшегося сего 15-го числа, генерал-аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц — он указал на мужиков — просит вас пожаловать… не угодно ли будет, — с грустною улыбкой сказал Алпатыч, — отъехать несколько, а то не так удобно при… — Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.