Неточные совпадения
Наблюдая за человеком в соседней комнате, Самгин понимал, что человек этот испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это
слабость, и, если сейчас, в минуту
слабости, подойти к человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо
допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным в нее.
Не замечать этого она не могла: и не такие тонкие женщины, как она, умеют отличить дружескую преданность и угождения от нежного проявления другого чувства. Кокетства в ней
допустить нельзя по верному пониманию истинной, нелицемерной, никем не навеянной ей нравственности. Она была выше этой пошлой
слабости.
По-моему, это одна пустая
слабость, которой я никогда в других не осуждаю, но не уважаю, а в себе и подавно
допустить не могу.
В истинности его убеждений сомневаться было невозможно; итак, это жалкая
слабость характера?.. но мне не хотелось
допустить такой мысли — и крепко смутилась моя молодая голова!
— Отцу Авраамию, что до меня в Синькове священником был. Его лишили места за…
слабость, а ведь он в Синькове и теперь живет! Куда ему деваться? Кто его кормить станет? Хоть он и стар, но ведь ему и угол, и хлеба, и одежду надо! Не могу я
допустить, чтоб он, при своем сане, пошел милостыню просить! Мне ведь грех будет, ежели что! Мне грех! Он… всем задолжал, а ведь мне грех, что я за него не плачу.
Были у него
слабости, но невинные; так, он называл себя старшим садовником, хотя младших не было; выражение лица у него было необыкновенно важное и надменное; он не
допускал противоречий и любил, чтобы его слушали серьезно и со вниманием.
О камермедхен принцессы тайная экспедиция того же 13 января 1776 года постановила: «умственная
слабость Франциски фон-Мешеде не
допускает никакого подозрения в ее сообщничестве с умершею, посему отвезти ее за границу, и так как она не получала никакого жалованья от обманщицы, находится в бедности, а между тем дворянского происхождения, то отдать ей старые вещи покойницы и полтораста рублей на дорогу». Тотчас же она была отвезена в Ригу, откуда отправлена в Пруссию, ее отечество.
Но, может быть, и высказав это по отношению к суду блудницы и указав притчей о спице на общую
слабость человеческую, он все-таки не запрещает обращения к человеческому правосудию; в виду защиты от злых; но вижу, что этого никак нельзя
допустить.
Я не в силах передать того радостного волнения, которое охватило меня при мысли, что и в эту темную голову вошло наконец сознание долга, и что теперь если бы даже я пожелал, поддавшись
слабости, уйти из моей тюрьмы — мой добросовестный тюремщик не
допустит меня до этого.