Неточные совпадения
Все
торговцы на столах, на лотках, в лавках и в лавочках запирали свои заведения или снимали и прибирали свой товар и расходились по
домам, равно как и их покупатели.
Человеколюбивое общество, кое-как подремонтировав
дом, пустило в него такую же рвань, только с паспортами, и так же тесно связанную с толкучкой. Заселили
дом сплошь портные, сапожники, барышники и
торговцы с рук, покупщики краденого.
Сухаревский
торговец покупал там, где несчастье в
доме, когда все нипочем; или он «укупит» у не знающего цену нуждающегося человека, или из-под полы «товарца» приобретет, а этот «товарец» иногда дымом поджога пахнет, иногда и кровью облит, а уж слезами горькими — всегда.
Там, где до 1918 года было здание гостиницы «Националь», в конце прошлого века стоял
дом постройки допетровских времен, принадлежавший Фирсанову, и в нижнем этаже его был излюбленный палаточными
торговцами Охотного ряда трактир «Балаклава» Егора Круглова.
В прежние времена не было бы никакого сомнения, что дело это останется за купцом Михайлом Трофимовым Папушкиным, который до того был дружен с
домом начальника губернии, что в некоторые дни губернаторша, не кончивши еще своего туалета, никого из дам не принимала, а Мишка Папушкин сидел у ней в это время в будуаре, потому что привез ей в подарок серебряный сервиз, — тот самый Мишка Трофимов, который еще лет десять назад был ничтожный дровяной
торговец и которого мы видели в потертой чуйке, ехавшего в Москву с Калиновичем.
Ее взгляд упал на подсунутый уличным
торговцем стакан прохладительного питья; так как было действительно жарко, она, подумав, взяла стакан, напилась и вернула его с тем же видом присутствия у себя
дома, как во всем, что делала.
Гость за все хорошо платит, и
торговцы начинают преследовать его, так что ему приходится, наконец, спрятаться в
доме градоначальника.
Однажды, месяца через два после начала моей практики, я получил приглашение приехать к жене одного суконного фабриканта; это был первый случай, когда меня позвали в богатый
дом: до того времени практика моя ограничивалась ремесленниками, мелкими
торговцами, офицерскими вдовами и т. п.
«Проезжие
торговцы коней хотят попоить», — думает Абрам, но видит, что один из них, человек еще не старый, по виду и одежде зажиточный, сняв шапку, тихою поступью подходит к Абрамову
дому и перед медным крестом, что прибит на середке воротной притолоки, справляет уставной семипоклонный начáл.
Все бы, кажется, было приспособлено к потребностям
торговцев, обо всем подумали, ни о чем не забыли, но, к изумленью строителя, купцы в Главный
дом не пошли, а облюбовали себе трактиры, памятуя пословицу, что еще у Старого Макарья на Желтых Песках сложилась: «Съездить к Макарью — два дела сделать: поторговать да покуликать».
— Во всем так, друг любезный, Зиновий Алексеич, во всем, до чего ни коснись, — продолжал Смолокуров. — Вечор под Главным
домом повстречался я с купцом из Сундучного ряда. Здешний
торговец, недальний, от Старого Макарья. Что, спрашиваю, как ваши промысла? «Какие, говорит, наши промысла, убыток один, дело хоть брось». Как так? — спрашиваю. «Да вот, говорит, в Китае не то война, не то бунт поднялся, шут их знает, а нашему брату хоть голову в петлю клади».
Вот уже без малого месяц в
доме его живет-поживает молодой рыбный
торговец Никита Федорыч Меркулов.
Вот забор вдоль сада одного раскольника, богатого
торговца, с
домом на дворе.
Десятский не ведет их к помещику, у которого, кроме своих десяти комнат в
доме, есть еще десятки помещений и в конторе, и в кучерской, и в прачечной, и в белой и в черной людской, и в других заведениях; ни к священнику или дьякону,
торговцу, у которых хоть и небольшие
дома, но все-таки есть некоторый простор, а к тому крестьянину, у которого вся семья: жена, снохи, девки, большие и малые ребята, все в одной семи-восьми-десятиаршинной горнице.
Сообщениям М. Бороздина, называющего в своих воспоминаниях Настасью Федоровну женою мелочного
торговца в деревне Старая Медведь мещанина Минкина, куда-то незаметно исчезнувшего, после чего она из лавочки перебралась в
дом графа и сделалась его сожительницею, и Беричевского, считающего Настасью Федоровну женою грузинского крестьянина, кучера, которого она, когда граф возвысил ее до интимности, трактовала свысока и за каждую выпивку и вину водила на конюшню и приказывала при себе сечь, — нельзя выдавать за вероятное, так как, по другим источникам, Аракчеев сошелся с Минкиной еще до пожалования ему села Грузина.
Тетка переменяет вид и заводит песни веселые и уносящие душу стремлениями к
дому — она сообщает, как за сестру девочки жених из
торговцев сватается и как всему этому легко бы статься, но только у невесты платья с спаньей нет. А как «спанье» шьется — это девочка знает. Не важная бы вещь учредить «спанье» — да не на что. Самого незначительного дела не достает, а через это можно упустить большое счастье!