Неточные совпадения
Еще южнее, по линии проектированного почтового тракта, есть селение Вальзы, основанное в 1889 г. Тут 40 мужчин и ни одной женщины. За неделю до моего приезда, из Рыковского были посланы три
семьи еще южнее, для основания селения Лонгари, на одном из притоков реки Пороная. Эти два селения, в которых жизнь едва только начинается, я оставлю на
долю того автора, который будет иметь возможность проехать к ним по хорошей дороге и видеть их близко.
Маремьянствую несознательно, а иначе сделать не умею. С другой стороны, тут же подбавилось: узнал, что Молчанов отдан под военный суд при Московском ордонансгаузе. [Комендантском управлении.] Перед глазами беспрерывно бедная Неленька! оттасоваться невозможно. Жду не дождусь оттуда известия, как она ладит с этим новым, неожиданным положением. Непостижимо, за что ей досталась такая
доля? За что нам пришлось, в
семье нашей, толковать о таких грязных делах?
— Мы не добьемся лучшей
доли, покуда не почувствуем себя товарищами,
семьей друзей, крепко связанных одним желанием — желанием бороться за наши права.
Прочел пять глав Матвея, стали толковать. Все слушали, но принял только один Иван Чуев. И так принял, что стал во всем жить по-божьему. И в
семье его так жить стали. От земли лишней отказался, только свою
долю взял.
Конечно, опечатано было только имущество самого Гордея Евстратыча, а имущество других членов
семьи осталось нетронутым, но, во-первых, как было различить это имущество, а во-вторых, при патриархальном строе брагинской
семьи, собственно, все принадлежало хозяину, так что на
долю сыновей, Нюши и Татьяны Власьевны осталось только одно платье да разный домашний хлам.
Все равно — она не считает жизнью и то прозябание, которое выпало ей на
долю в
семье Кабановых.
Тихон, видите, наслышан от кого-то, что он «тоже мужчина» и потому должен в
семье иметь известную
долю власти и значения; поэтому он себя ставит гораздо выше жены и, полагая, что ей уж так и бог судил терпеть и смиряться, — на свое положение под началом у матери смотрит как на горькое и унизительное.
— У меня просто на совести этот Ватрушкин, — говорил Гаврило Степаныч, — из отличного работника в одну секунду превратиться в нищего и пустить по миру целую
семью за собой… Ведь это такая несправедливость, тем более, что она из года в год совершается под носом заводоуправления; вот и мы с тобой, Епинет, служим Кайгородову, так что известная
доля ответственности падает и на нас…
Вслед за тем пришел ему в голову Никита Федорыч, горькая
доля, ожидавшая
семью в случае неудачи, потом встреча с мельником…
но «ведь воля дорога и птичке», а тем более молодому человеку, каким я был тогда,
семь лет тому назад. Я чувствовал, что у меня опять есть перья в крыльях, есть шанс на
долю счастья в жизни, но мне было странно, что вместе с этим оживляющим меня сознанием я чувствовал мертвящую немощь перед тем, что мне надо объявить свою новость баронессе.
Обычай «крутить свадьбу уходом» исстари за Волгой ведется, а держится больше оттого, что в тамошнем крестьянском быту каждая девка, живучи у родителей, несет
долю нерадостную. Девкой в
семье дорожат как даровою работницей и замуж «честью» ее отдают неохотно. Надо, говорят, девке родительскую хлеб-соль отработать; заработаешь — иди куда хочешь. А срок дочерних заработков длинен: до тридцати лет и больше она повинна у отца с матерью в работницах жить.
Работала только одна моя нянька, и то в свою
долю, а не в
семью, покупала себе наряды и собиралась замуж.
Три раза преклониться
долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплёванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
И сидели, в длинном строе,
Грустно-бледная
семья —
Жены, девы падшей Трои,
Голося и слезы лья,
В горе общем и великом
Плача о себе самих,
И с победным, буйным кликом
Дико вопль сливался их…
«Ждет нас горькая неволя
Там, вдали, в стране чужой.
Ты прости, наш край родной!
Как завидна мертвых
доля...
Марья Гавриловна приезжала на похороны и в тот же день, как зарыли ее мужа, уехала в Самару, а оттуда по скорости в Казань к своим родным. Лохматов не оставил никакого духовного завещанья; Марье Гавриловне по закону из ее же добра приходилось получить только одну четвертую
долю, остальное поступало в
семью Трифона Лохматова. Но Трифон, зная, какими путями досталось богатство его сыну, отступился от нежданного наследства, и таким образом Марье Гавриловне возвратился весь ее капитал.
— Вы и вся ваша
семья, князь, — воскликнул князь Владимир Яковлевич, — для нас не чужие. Я, конечно, не смею надеяться, но если бы вы были расположены ко мне и к сестре хотя на сотую
долю так, как расположены мы к вам, то тоже не считали бы мой дом чужим углом.
Убитым, казалось, безысходным горем голосом начала рассказ Екатерина Петровна. Она описала ей свое падение в Грузине, выставив себя жертвой соблазна графа, свою жизнь за последние
семь лет, свою сиротскую, горькую
долю.
Занятие арфистки и певицы, которое поневоле избрала Тения для пропитания
семьи, не было, однако, для нее ни легко, ни приятно, потому что с растерзанным сердцем ей трудно было забавлять игрою и пением праздных и часто нетрезвых людей; но, не умея делать ничего другого, что могло бы дать ей заработок, Тения безропотно покорялась необходимости и несла свою
долю, не обнаруживая своего страдания перед мужем.