Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не
дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по
утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
На
утро однако всё устроилось, и к девяти часам — срок, до которого просили батюшку подождать с обедней, сияющие радостью, разодетые дети стояли у крыльца пред коляской,
дожидаясь матери.
Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день
утром был у Еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить, было новое, живое и честное дело; но нынче
утром, когда Болгаринов, очевидно, нарочно заставил его два часа
дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
Все
утро как перед казнью ходила, чего-то ждала, предчувствовала и вот
дождалась!
— Извините меня, глупую. — Старушка высморкалась и, нагиная голову то направо, то налево, тщательно
утерла один глаз после другого. — Извините вы меня. Ведь я так и думала, что умру, не
дождусь моего го… o… o…лубчика.
Привалов приехал к Веревкину
утром. У чистенького подъезда он встретил толпу оборванных мужиков, которые сняли шапки и почтительно дали ему дорогу. Они все время оставались без шапок, пока Привалов
дожидался лакея, отворившего парадную дверь.
Утром Половодов
дождался, когда проснется жена, и даже несколько увлекся, взглянув, как она сладко спала на своей расшитой подушке, раскинув белые полные руки.
Несмотря на непогоду, он решил ехать в залив Джигит и там
дожидаться парохода. Я дал ему двух мулов и двух провожатых. Часов в одиннадцать
утра мы расстались, пожелав друг другу счастливого пути и успехов.
Кое-как
дождался я вечера и, поручив своему кучеру заложить мою коляску на другой день в пять часов
утра, отправился на покой. Но мне предстояло еще в течение того же самого дня познакомиться с одним замечательным человеком.
На другое
утро я взял с собой Олентьева и стрелка Марченко, а остальных отправил в село Черниговку с приказанием
дожидаться там моего возвращения.
Марья Кириловна ничего не видала, ничего не слыхала, думала об одном, с самого
утра она ждала Дубровского, надежда ни на минуту ее не покидала, но когда священник обратился к ней с обычными вопросами, она содрогнулась и обмерла, но еще медлила, еще ожидала; священник, не
дождавшись ее ответа, произнес невозвратимые слова.
— Вас спрашивал какой-то человек сегодня
утром; он, никак,
дожидается в полпивной, — сказал мне, прочитав в подорожной мое имя, половой с тем ухарским пробором и отчаянным виском, которым отличались прежде одни русские половые, а теперь — половые и Людовик-Наполеон. Я не мог понять, кто бы это мог быть.
В продолжение моего процесса я жил в Отель Мирабо, Rue de la Paix. Хлопоты по этому делу заняли около полугода. В апреле месяце, одним
утром, говорят мне, что какой-то господин
дожидается меня в зале и хочет непременно видеть. Я вышел: в зале стояла какая-то подхалюзая, чиновническая, старая фигура.
Князь Ливен оставил Полежаева в зале, где
дожидались несколько придворных и других высших чиновников, несмотря на то, что был шестой час
утра, — и пошел во внутренние комнаты. Придворные вообразили себе, что молодой человек чем-нибудь отличился, и тотчас вступили с ним в разговор. Какой-то сенатор предложил ему давать уроки сыну.
По профессии он был цирульник. Года два назад, по выходе из ученья, его отпустили по оброку; но так как он, в течение всего времени, не заплатил ни копейки, то его вызвали в деревню. И вот однажды
утром матушке доложили, что в девичьей
дожидается Иван-цирульник.
Нередко приставанья эти длятся целое
утро. Поэтому понятно, что первое время мы ходим несколько сконфуженные и ждем не
дождемся обеда, после которого обыкновенно затеваются игры и заставляют наших сверстников и сверстниц позабыть о Малиновце и его порядках.
Ах, судари, как это все с детства памятное житье пойдет вспоминаться, и понапрет на душу, и станет вдруг нагнетать на печенях, что где ты пропадаешь, ото всего этого счастия отлучен и столько лет на духу не был, и живешь невенчаный и умрешь неотпетый, и охватит тебя тоска, и…
дождешься ночи, выползешь потихоньку за ставку, чтобы ни жены, ни дети, и никто бы тебя из поганых не видал, и начнешь молиться… и молишься…. так молишься, что даже снег инда под коленами протает и где слезы падали —
утром травку увидишь.
— Завтра
утром, когда тень от острова коснется мыса Чиу-Киу, садитесь в пироги и спешно плывите на бледнолицых. Грозный бог войны, великий Коокама, сам предаст белых дьяволов в ваши руки. Меня же не
дожидайтесь. Я приду в разгар битвы.
Отъезд был назначен также в шесть часов следующего
утра; даже хотели выехать поранее, чтобы не заставить Степана Михайлыча
дожидаться молодых к обеду; хозяйка же с своей сестрицей-генеральшей положили выехать к вечеру, чтоб ночевать в Бугуруслане, выкормить хорошенько лошадей и на другой уже день приехать в Багрово.
К
утру в душе Литвинова созрело, наконец, решение. Он положил уехать в тот же день навстречу Татьяне и, в последний раз увидавшись с Ириной, сказать ей, если нельзя иначе, всю правду — и расстаться с ней навсегда. Он привел в порядок и уложил свои вещи,
дождался двенадцатого часа и отправился к ней. Но при виде ее полузавешенных окон сердце в Литвинове так и упало… духа не достало переступить порог гостиницы. Он прошелся несколько раз по Лихтенталевской аллее.
Марина(покачав головой). Порядки! Профессор встает в двенадцать часов, а самовар кипит с
утра, все его
дожидается. Без них обедали всегда в первом часу, как везде у людей, а при них в седьмом. Ночью профессор читает и пишет, и вдруг часу во втором звонок… Что такое, батюшки? Чаю! Буди для него народ, ставь самовар… Порядки!
— Очень милый господин! Вежлив, как сапожник, — говорила Дорушка, непомерно раздражаясь на князя, которого Анна Михайловна всякий день с тревогою и нетерпением
дожидалась с
утра до ночи и все-таки старалась его оправдывать.
Больших дел все не было. Ждали мы, ждали да и
дождались же! Часов так около четырех
утра…
Барки в гавани были совсем готовы. Батюшка с псаломщиком с
утра были в караванной конторе, где все с нетерпением
дожидались желанного пробуждения великого человека. Доктор показался в конторе только на одну минуту; у него работы было по горло. Между прочим он успел рассказать, что Кирило умер, а Степа, кажется, поправится, если переживет сегодняшний день. Во всяком случае и больной и мертвый остаются на пристани на волю божию: артель Силантия сегодня уплывает с караваном.
— Наталья Алексеевна! — заговорил он трепетным шепотом, — я хотел вас видеть… я не мог
дождаться завтрашнего дня. Я должен вам сказать, чего я не подозревал, чего я не сознавал даже сегодня
утром: я люблю вас.
Лаевский чувствовал утомление и неловкость человека, который, быть может, скоро умрет и поэтому обращает на себя общее внимание. Ему хотелось, чтобы его поскорее убили или же отвезли домой. Восход солнца он видел теперь первый раз в жизни; это раннее
утро, зеленые лучи, сырость и люди в мокрых сапогах казались ему лишними в его жизни, ненужными и стесняли его; все это не имело никакой связи с пережитою ночью, с его мыслями и с чувством вины, и потому он охотно бы ушел, не
дожидаясь дуэли.
…Не может быть! И месяц я сыщически внимательно проглядывал на каждом приеме по
утрам амбулаторную книгу, ожидая встретить фамилию жены внимательного слушателя моего монолога о сифилисе. Месяц я ждал его самого. И не
дождался никого. И через месяц он угас в моей памяти, перестал тревожить, забылся…
А вот я лучше приду к нему в воскресный день
утром: он после канунешной субботы будет косить глазом и заспавшись, так ему нужно будет опохмелиться, а жена денег не даст, а в это время я ему гривенничек и того, в руку, он и будет сговорчивее и шинель тогда и того…» Так рассудил сам с собою Акакий Акакиевич, ободрил себя и
дождался первого воскресенья, и, увидев издали, что жена Петровича куда-то выходила из дому, он прямо к нему.
— В кои-то веки и мы гостя
дождались, — говорила Фатевна,
утирая губы горстью и показывая свои мелкие гнилые зубы, — а то, статошное ли дело, живет шестой год жилец, и гостей не бывало ни единого разу, только одни письмы да письмы, а што в них толку-то? Жалованье-то Епинет Петрович получит, — уже обращаясь ко мне, толковала Фатевна, — сейчас двадцать рублей отсылает, а на семнадцать с полтиной сам и жует месяц-то… А какие это деньги по нонешнему времю?
Бывало, дрожишь с
утра раннего в городе, где-нибудь за углом от людей хоронишься да
дожидаешься купцов.
— Разумеется… А как вы думаете: кого он тут
дожидается? У Абрашки с
утра конь на привязи, у Абясова, у Сайфуллы, у Ахмета… Черт их бей, всех. Давайте скорее выезжать из узкого места, как бы не встретиться.
Прохор. Старики с фабрики приехали; два раза присылали узнать, дома ли. Ну, где, мол, скоро ль их
дождешься? За город кататься поехали! Авось хоть при стариках-то угомонятся немножко, а то ведь это наказанье сущее: каждый день либо с
утра до поздней ночи, либо с вечера на всю ночь, а ты до четырех
утра не спи,
дожидайся их! (Подходя к портретам). Что эти идолы-то тут стоят! Прибрать бы их, да не знаю, куда повесить.
На следующее
утро, побуждаемый все тем же мучительным любопытством и желанием продолжить, не давать совершиться, не давать окончиться тому, что уже совершилось и окончилось, он посетил в городской больнице раненых. Мертвые — те глядели на него, а от этих он не мог
дождаться взгляда; и в этом упорстве, с каким отводились от него взоры, он почувствовал бесповоротность совершившегося. Кончено, что-то огромное кончено, и больше не за чем и некуда протягивать руки.
Я хорошо помню это
утро. В пустом цирке было полутемно. Свет падал только сверху из стеклянного купола. Ольга в простой камлотовой юбочке, в серых чулочках репетировала с Альбертом. Мы, шестеро Джеретти, сидели,
дожидаясь своей очереди, в первом ряду партера.
Аксинья Захаровна с дочерьми и канонница Евпраксия с
утра не ели,
дожидаясь святой воды. Положили начал, прочитали тропарь и, налив в чайную чашку воды, испили понемножку. После того Евпраксия, еще три раза перекрестясь, взяла бурак и понесла в моленну.
А там их ждали важные новости.
Утром пришел пароход из С.-Франциско и привез из России почту. В числе бумаг, полученных капитаном, был приказ об отмене телесных наказаний и приказ о назначении контр-адмирала Корнева начальником эскадры Тихого океана. Он уже в Гонконге на корвете «Витязь», и от него получено предписание: идти «Коршуну» в Хакодате и там
дожидаться адмирала.
Но Теркин уже вскочил и сейчас все вспомнил. Лег он,
дождавшись Калерии, в большом волнении. Она его успокоила, сказала, что мальчик еще жив, а остальные дети с слабыми формами поветрия. Серафима прошла прямо к себе из лесу. Он ее не стал ждать и ушел наверх, и как только разделся, так и заснул крепко. Не хотел он новых сцен и решил
утром рано уехать в посад, искать доктора и побывать у местных властей.
Раненых мы так и не
дождались. К полуночи пальба смолкла. Мы легли спать, а
утром воротились домой. Необычная мобилизация госпитального персонала «на позиции» оказалась совершенно излишнею.
— Не притворяйся, будто не слышишь, что к тебе пущен шар! Вот кому я уступил всякую власть над тобою до
утра. Будь умна и покорна. А если ты еще заставишь меня терпеть убытки, я передам тебя туда, где к тебе будут входить суровые воины, и от тех ты уже не
дождешься пощады.
— Это еще самое лучшее. Но возьмите любую пару молодых супругов. Вот вам программа. Супруг, какой-нибудь гвардейский адъютант, отправляется
утром в штаб и там пребывает до пятого часу. Жена поедет в гостиный, с визитами или просто одевается четыре часа, чтобы убить время. Супруг возвращается из штаба кислый, грубый, зевает, не может иногда
дождаться обеда и ложится прикурнуть.
По уходе де Грене — это было
утром, Савин тотчас же написал остававшемуся в Рудневе Петру, чтобы он рассчитал людей, забрал некоторые вещи из усадьбы и ехал в Москву, где и
дожидался бы его в «Славянском Базаре», так как он, Савин, уезжает в Кишинев, куда, по его предположению, уехала Маргарита Николаевна, но оставляет номер за собою.
«Это будет бегством… трусостью… — стал стыдить он самого себя. — Будь что будет! Стану
дожидаться хоть до
утра, а увижу сегодня же этого дуболома…» — мысленно рассуждал он и снова уселся на стул.
Так все сбирался я, старик, увидеть некое торжество;
дождаться, что вечер дней моих будет яснее
утра, и чаяний сих полный сидел, ряды годов, у великой купели, неустанно чающе ангела, который снизойдет возмутить воду сию и… скажи ми, Господи, когда будет сие?
Дождавшись возвращения Пустырихи домой, он попросился у нее переночевать. Ночью он все вставал и наведывался к детям, а к
утру окрест его запорхали какие-то чудные грезы, и
утром он, забывая собственную беспомощность и бесприютность, стал умолять старуху, чтобы она отдала ему сироток.
Пизонский развздыхался. Необъятная любовь и нежность овладели его сердцем. Он сразу решил, что никак не может оставить здесь этих девочек, и,
дождавшись возвращения Пустырихи домой, попросился у нее переночевать. Ночью Пизонский все вставал и наведывался к детям, а
утром, забывая собственную беспомощность и бесприютность, стал умолять старуху, чтобы она отдала ему сироток.
Этот вопрос о чае начинал их
утро. С такими обязательными фразами Стягину было ловчее. Вера Ивановна не говорила ничего лишнего и как бы
дожидалась всегда вопроса, но тон ее ответов он находил очень порядочным, и звук ее голоса не раздражал его.
Куда и зачем побежал — мы не могли догадаться и долго ждали его возвращения, но потом так и уснули, не
дождавшись, чтоб он назад пришел; а
утром, когда старая девушка Василиса Матвеевна принесла нам свежее белье, мы узнали, что Иван Яковлевич к нам и совсем не воротится, потому что он сошел с ума.
С раннего
утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что-нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая,
дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.