Неточные совпадения
— Ну, нет. Тут странно только то, что мы так мало знаем учение нашей
церкви, что принимаем за какое-то новое откровение наши же основные
догматы, — сказал Селенин, как бы торопясь высказать бывшему приятелю свои новые для него взгляды.
Начальник же тюрьмы и надзиратели, хотя никогда и не знали и не вникали в то, в чем состоят
догматы этой веры, и что означало всё то, что совершалось в
церкви, — верили, что непременно надо верить в эту веру, потому что высшее начальство и сам царь верят в нее.
Это объясняется отчасти тем, что православная
церковь не имеет обязательной системы и более решительно, чем католичество, отделяет
догматы от богословия.
Церковь никогда не утверждала интеллектуально-теоретического характера
догматов, это делала лишь богословская схоластика.
Теория Гарнака о том, что
догматы были рационализацией христианства, интеллектуализмом, внесением начал греческой философии, опровергается всей историей
Церкви, которая учит, что все
догматы были мистичны и безумны, опытны и для разума человеческого антиномичны, ереси же были рационалистичны, человеческим разумом устраняли антиномичность, были выдумкой человеческой.
Хомяков утверждает, что
церковь есть собрание людей (всех без различия клира и паствы), соединенных любовью, что только людям, соединенным любовью, открывается истина (Возлюбим друг друга, да единомыслием и т. д.) и что таковая
церковь есть
церковь, во-первых, признающая Никейский символ, а во-вторых, та, которая после разделения
церквей не признает папы и новых
догматов.
Один из них объяснял на французском диалекте вопрос о соединении
церквей, причем слегка касался и того, в каком отношении должна находиться Россия к
догмату о папской непогрешимости.
Это проявлялось и проявляется во всей деятельности
церкви, начиная с извращенного текста евангелия, как вставка слова «напрасно» в стихе о гневе и мн. др., до установления всякого рода ничем не оправдываемых таинств, обрядов, служб и, главное,
догматов: троицы, искупления, непогрешимости
церкви и пр. и пр.
1:23.], как главная тема христианской проповеди, могла явиться только из полноты религиозного откровения, как «миф» в положительном значении этого слова, и лишь в дальнейшем из этого зерна выросла система
догматов учения
церкви.
Не лились ли реки крови из-за
догматов, не раздиралась ли
церковь из-за йоты?
Таким образом устраняется кажущееся противоречие между личным характером религиозного опыта, устраняющим извне принудительно данную догматику (ибо догматика не геометрия), и объективной системой
догматов, в которой выражается сверхличное (и как будто безличное), кафолическое, сознание
церкви.
И здесь снова выступает огромное значение уже кристаллизованного, отлившегося в
догматы, культ и быт церковного предания, исторической
церкви, которая всегда умеряет самозваные притязания от имени «
церкви мистической», т. е. нередко от имени своей личной мистики (или же, что бывает еще чаще и особенно в наше время, одной лишь мистической идеологии, принимаемой по скудости мистического опыта за подлинную мистику).
Это создавало большие затруднения для отцов
Церкви в раскрытии
догматов.
В апостольской
церкви Дух был не
догматом и учением, а центральным фактом религиозной жизни.
По мнению митрополита Сестренцевича, какие бы революционные перевороты ни происходили в Европе, католическая
церковь в России может остаться на тех же основаниях, на каких она и теперь существует, и что всегда есть возможность устроить ее управление по примеру галликанской
церкви, без всякого ущерба для основных
догматов католичества.
Но Петр Федорович не особенно охотно подчинялся учению и
догматам православной
церкви.
Так что хотя освобождение от ложных религиозных форм, всё убыстряясь и убыстряясь, совершается, люди нашего времени, откинув веру в
догматы, таинства, чудеса, святость библии и другие установления
церкви, не могут все-таки освободиться от тех ложных государственных учений, которые основались на извращенном христианстве и скрывают истинное.
Кроме того, мне всегда казалось удивительным то, что, насколько я знал Евангелия, те места, на которых основывались определенные правила
церкви о
догматах — были места самые неясные; те же места, из которых вытекало исполнение учения, были самые определенные и ясные.
По православному каноническому праву, из разномыслящих с господствующею
церковью русских людей сюда относятся не принимающие во всей полноте никейского символа и отвергающие, или, по своему мудрованию, изменяющие которые либо из существенных
догматов христианской веры, как, например,
догматы о Троице, воплощении, таинствах и т. п.
А между тем учение это в его истинном значении было не только ясно выражено в тех, признаваемых
церквами божественным откровением, книгах евангелия, которое было нераздельно с извращенным учением, но учение это было до такой степени свойственно, родственно душам человеческим, что, несмотря на всё загромождение и извращение учения ложными
догматами, наиболее чуткие к истине люди всё чаще и чаще воспринимали учение в его истинном значении и всё яснее и яснее видели противоречие устройства мира с истинным христианским учением.
Здесь раскольники зашли чересчур далеко и уклонились в чисто латинское воззрение, противное
догматам православия, по которым Христос не имеет на земле никакого наместника, ни светского, ни духовного, и нет видимой главы
церкви, ибо сам Христос есть глава
церкви.
Оно незаконно или умышленно двусмысленно — потому, что если оно хочет быть отлучением от
церкви, то оно не удовлетворяет тем церковным правилам, по которым может произноситься такое отлучение; если же это есть заявление о том, что тот, кто не верит в
церковь и ее
догматы, не принадлежит к ней, то это само собой разумеется, и такое заявление не может иметь никакой другой цели, как только ту, чтобы, не будучи в сущности отлучением, оно бы казалось таковым, что собственно и случилось, потому что оно так и было понято.
Учение
церкви с ее
догматами, соборами, иерархией, несомненно, связано с учением Христа.
Правила, даваемые
церковью о вере в
догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было.
То же, что сказано, что я «посвятил свою литературную деятельность и данный мне от бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и
церкви» и т. д., и что «я в своих сочинениях и письмах, во множестве рассеваемых мною так же, как и учениками моими, по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, проповедую с ревностью фанатика ниспровержение всех
догматов православной
церкви и самой сущности веры христианской», — то это несправедливо.