Неточные совпадения
— Что ваша совесть говорит вам? — начала пилить Бережкова, — как вы оправдали мое
доверие? А еще говорите, что любите меня и что я люблю вас — как
сына! А разве добрые дети так поступают? Я считала вас скромным, послушным, думала, что вы сбивать с толку бедную девочку не станете, пустяков ей не будете болтать…
Он до того разлюбезничался, что рассказал мне все свои семейные дела, даже семилетнюю болезнь жены. После завтрака он с гордым удовольствием взял с вазы, стоявшей на столе, письмо и дал мне прочесть «стихотворение» его
сына, удостоенное публичного чтения на экзамене в кадетском корпусе. Одолжив меня такими знаками несомненного
доверия, он ловко перешел к вопросу, косвенно поставленному, о моем деле. На этот раз я долею удовлетворил городничего.
Пользуюсь минутой свободы, чтоб сообщить вам, милая маменька, об этом новом знаке
доверия, которым я почтен. Затем, целуя ваши ручки и испрашивая вашего благословения, в настоящую минуту более, нежели когда-либо, для меня драгоценного, остаюсь любящий и глубоко преданный
сын ваш
— Принимая на себя обязанность быть учителем вашего
сына, я поступлю, как совесть и честь… разумеется, насколько силы мои… впрочем, я употреблю все старания, чтоб оправдать
доверие ваше… вашего превосходительства…
Ширялов. Нет, а уж я думаю, сударь ты мой, его в газете опубликовать. Вот, дескать,
сыну моему от меня никакого
доверия нет, долгов за него не плачу и впредь не намерен. Да и подпишу: мануфактур-советник и временно московский 1-й гильдии купец Парамон Ферапонтов
сын Ширялов.
Матушка отвечала, что она нашла сердце своего
сына и приобрела его
доверие.
— Полно, мама, много ли я для тебя сделал! Вот разве в будущем пойдет лучше… — откликнулся Дмитрий Павлович. — Оно на это и похоже. Последнее время хозяйский
сын оказывает мне такое
доверие, что все удивляются — постоянно старается оставлять ключ от кассы у меня… А только и тогда я не думаю, чтобы Елизавета Петровна была у нас счастливой. Она привыкла жить в лучшей обстановке…
Он был любимцем и баловнем Мавры Сергеевны Бахметьевой, смотревшей на него, как на родного
сына и брата своей дочери, с которой часто и беспрепятственно оставляла наедине. За эти-то любовь и
доверие он, как истый „блазень“, отплатил черною неблагодарностью.
— Если ты это сделал, то поступил более чем нехорошо… нечестно… Графиня Анна Ивановна, конечно, доверяя мне, смотрела сквозь пальцы на частые посещения моей квартиры ее племянницей… Ты сделал меня невольным нарушителем
доверия ее сиятельства, ты, в благодарность за мою ласку, за любовь к тебе, как к
сыну, опозорил мои седины.