Неточные совпадения
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал.
Доброе мнение обо мне
начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
— Так говорили глуповцы и со слезами припоминали, какие бывали у них прежде
начальники, всё приветливые, да
добрые, да красавчики — и все-то в мундирах!
Ему казалось, что и важничал Федор Федорович уже чересчур, что имел он все замашки мелких
начальников, как-то: брать на замечанье тех, которые не являлись к нему с поздравленьем в праздники, даже мстить всем тем, которых имена не находились у швейцара на листе, и множество разных тех грешных принадлежностей, без которых не обходится ни
добрый, ни злой человек.
— Ты, дядюшка, вор и самозванец!» Пугачев махнул опять платком, и
добрый поручик повис подле своего старого
начальника.
Илье Ильичу не нужно было пугаться так своего
начальника,
доброго и приятного в обхождении человека: он никогда никому дурного не сделал, подчиненные были как нельзя более довольны и не желали лучшего. Никто никогда не слыхал от него неприятного слова, ни крика, ни шуму; он никогда ничего не требует, а все просит. Дело сделать — просит, в гости к себе — просит и под арест сесть — просит. Он никогда никому не сказал ты; всем вы: и одному чиновнику и всем вместе.
Исстрадался Илья Ильич от страха и тоски на службе даже и при
добром, снисходительном
начальнике. Бог знает, что сталось бы с ним, если б он попался к строгому и взыскательному!
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи
начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и
добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость сказать слово в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно
добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч
начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части у хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою у башкирцев кож разного мелкого и крупного скота; что хотя хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и получают большие барыши.
— Можно! Помнишь, ты меня, бывало, от мужа моего прятала? Ну, теперь я тебя от нужды спрячу… Тебе все должны помочь, потому — твой сын за общественное дело пропадает. Хороший парень он у тебя, это все говорят, как одна душа, и все его жалеют. Я скажу — от арестов этих
добра начальству не будет, — ты погляди, что на фабрике делается? Нехорошо говорят, милая! Они там,
начальники, думают — укусили человека за пятку, далеко не уйдет! Ан выходит так, что десяток ударили — сотни рассердились!
— Жалко мне тебя, паренек! парень ты
добрый, душа в тебе християнская, а поди каку сам над собой беду состроил! Чай, теперь и себя в полон отдай, так и то тутотка
добром от
начальников не отъедешь.
— И
добро бы доподлинно не служили! А то, кажется, какой еще службы желать! Намеднись его высокородие говорит:"Ты, говорит, хапанцы свои наблюдай, да помни тоже, какова совесть есть!"Будто мы уж и «совести» не знаем-с! Сами, чай, изволите знать, про какую их высокородие «совесть» поминают-с! так мы завсегда по мере силы-возможности и себя наблюдали, да и
начальников без призрения не оставляли… Однако сверх сил тяготы носить тоже невозможно-с.
Начальник был у меня человек
добрый; посмотрел на меня, словно в первый раз увидел, не сказал ни слова, а в следующий месяц и назначил пять целковых.
Иван Иваныч и ему с почтением начал подносить свою табакерку, предчувствуя, что он, подобно множеству других, послужив, как он говаривал, без году неделю, обгонит его, сядет ему на шею и махнет в
начальники отделения, а там, чего
доброго, и в вице-директоры, как вон тот, или в директоры, как этот, а начинали свою служебную школу и тот и этот под его руководством.
Но случается, бывает не только
добрый, но даже и великодушный человек в
начальниках; и что ж? — все не любят его, а над иным так, смотришь, и просто смеются.
Все такое же, только лучше. И, конечно, такие же
начальники в селе, и такой же писарь, только и писарь больше боится бога и высшего начальства. Потому что и господа в этих местах должны быть
добрее и все только думают и смотрят, чтобы простому человеку жилось в деревне как можно лучше…
Да; он не оставил нас, наш
добрый старый
начальник; он поселился тут же, вместе с достойною своею супругой Анной Ивановной, в подгородном своем имении, и там, на лоне природы-матери, употребляет все усилия, чтобы блаженствовать.
Тем не менее (несмотря на строгость и горечь этого отказа) я и до сих пор не могу без благодарного умиления вспомнить о тех сладостных вечерах, которые мы проводили, слушая мастерское и одушевленное чтение нашего
доброго, хотя и отставного
начальника.
Представьте себе, что все стояло на своем месте, как будто ничего и не случилось; как будто бы
добрый наш старик не подвергнулся превратностям судеб, как будто бы в прошлую ночь не пророс сквозь него и не процвел совершенно новый и вовсе нами не жданный
начальник!
Всякому она как будто говорила: посмотри, какая я мягкая, славная, сочная,
добрая! и как должен быть счастлив со мной твой
начальник!
Это были
добрые, смирные люди, уважавшие дедушку не менее, как своего волостного
начальника.
— Да, им хорошо, как две хаты есть, — вмешалась за Марьяну старуха: — а вот к Фомушкиным тоже ихнего
начальника отвели, так, бают, весь угол
добром загородил, а с своею семьей деваться некуда. Слыхано ли дело, целую орду в станицу пригнали! Что будешь делать, — сказала она. — И каку черную немочь они тут работать будут!
Уродливая фигура земского, его отчаянный вид, всклоченная рыжая борода, растрепанные волосы — одним словом, вся наружность его казалась столь забавною казакам, что они, умирая со смеху, не слишком торопились исполнять приказание своего
начальника. Один
добрый Алексей сжалился над несчастным ярыжкою.
— Она славная, не рассердится.
Начальник добрый мой, поедем! Погода великолепная, метелица, морозик… Честное слово, вам встряхнуться надо, а то вы не в духе, черт вас знает…
— А вы знаете, продали наше имение. Конечно, жаль, привыкли мы тут, но Должиков обещал сделать Жана
начальником станции Дубечни, так что мы не уедем отсюда, будем жить тут на станции, а это все равно что в имении. Инженер такой
добрый! Не находите ли вы, что он очень красив?
Глаза старушки Бахтуловой тоже заблистали еще более
добрым чувством. Барон вошел. Во фраке и в туго накрахмаленном белье он стал походить еще более на журнальную картинку. Прежде всех он поклонился Михайле Борисовичу, который протянул ему руку хоть несколько и фамильярно, но в то же время с тем
добрым выражением, с каким обыкновенно
начальники встречают своих любимых подчиненных.
Помните, что преподаватели суть те же ваши
начальники и, кроме
доброго… э… э… как бы сказать… кроме
добра, вам ничего не желают…
В служебных делах он был, несмотря на свою молодость и склонность к легкому веселью, чрезвычайно сдержан, официален и даже строг; но в общественных он был часто игрив и остроумен и всегда добродушен, приличен и bon enfant, [
Добрый малый,] как говорил про него его
начальник и начальница, у которых он был домашним человеком.
— В 1820 году Загоскин написал комедию в 3-х действиях «
Добрый малый» и посвятил ее своему
начальнику, директору Публичной библиотеки, Алексею Николаевичу Оленину.
— Здорово, ребята! — сказал он тем бодрым и добродушно-веселым тоном, которым приветствуют обыкновенно подчиненную толпу
добрые и благодушные
начальники.
— И вот, сударыни мои, говорит он ему, начальнику-то: эдак вы меня, ваше благородие, ничему
доброму не научите, — а у самого кровь-то из носа в два ручья так и хлещет, так и льёт — с того времени и курнос он, а вовсе не от французской болезни.
Конечно, место Рубановского было не безвыгодное, потому что хлеб отпускался недостаточным людям по такой цене, которая была вдвое и даже втрое ниже рыночной; и хотя для получения хлеба по дешевой цене надобно было представить свидетельство от полиции в недостаточности состояния, но кому не известно, что при
добром расположении главного
начальника хлебной конторы легко можно было приобресть и
доброе расположение частного пристава.
Старик Рубановский, у которого сейчас просветлело лицо, немедленно представил меня великому брату и
начальнику как сына старинных своих друзей, как молодого человека неиспорченных нравов, подающего
добрые надежды.
Вдруг кто-то крикнул: «Нет в вас бога!» —
И песни не допели мы.
Глядим:
добро б вошел
начальник, —
Нет, просто выступил вперед
Наш белоручка, наш молчальник,
Смиренный, кропотливый Крот.
Корит, грозит! Дыханье трудно,
Лицо сурово, как гроза,
И как-то бешено и чудно
Блестят глубокие глаза.
Он даже сделал более: бросился, схватил руку
начальника и поднес к глазам своим, омывая ее слезами, так что даже сам Юлиан Мастакович принужден был отнять ее наскоро, махнуть ею по воздуху и сказать: «Ну, полно, брат, полно, вижу, что у тебя
доброе сердце».
— Да и вы, Аким Петрович, выпейте и поздравьте, — прибавила старуха, обращаясь к столоначальнику. — Вы
начальник, он вам подчиненный. Наблюдайте сыночка-то, как мать прошу. Да и впредь нас не забывайте, голубчик наш, Аким Петрович,
добрый вы человек.
— Ваше преосвященство, — начал, оправившись, Непомук, — я осмелюсь заметить вам на это, что я слишком хорошо знаю моих чиновников и, как
начальник, обязан вступиться за их
добрую славу: ни один из них не может сделать мне неверный доклад!
Законническая, социально обыденная этика дает преобладание отношению к иерархическому чину, к носителю власти, к иерарху церкви, к монарху, к главе семьи, к
начальнику над отношением к человеку, к человеческому качеству, к творцу, к
доброму человеку, к таланту, к ученому и поэту.
— Не стесняйтесь! Мы здесь встретились просто у общей знакомой — милой и
доброй дамы и можем говорить откровенно. Кто ваш главный
начальник?
Таким образом, между Суворовым и Бибиковым установились
добрые отношения, которые не изменились до конца совместной службы подчиненного и
начальника в Польше и продолжались по отбытии Александра Васильевича на другой театр войны.
Груня.
Добрый сосед Александр Парфеныч одолжил, а взял он из казенного места, где служит; там выписывают; сам главный
начальник хочет, чтобы приказные учились
добру из этих книг.
Начальники-то наши, известно дело, каждому человеку
добра хотят, одначе ихне
добро в ином месте впрямь
добром выйдет, только надобно будет бога вечно молить за него, а в ином, может, и неподалеку где-нибудь, от того
добра мужик-от волком взвоет…
Начальник отряда решился, в ожидании известий от Шлиппенбаха, перебраться в
добром здоровье за Платор, разрушить там переправу, потом разрубить мост на Эмбахе и тем задержать, хотя на несколько часов, ужасную лаву, втекающую с такою быстротой в Лифляндию.
Резинкин (с стаканом в руке). Многие лета
доброму нашему
начальнику, виновнику нынешнего торжества! (Пьет; все за ним берут стаканы и пьют.)
В награду за
добрую весть требовала Ильза: во-первых, послать горничную немедленно отыскать путь в спальню Бира, откуда вызвать слепца именем волшебницы Ильи Муромца и сказать ему, что сестра Ильза ждет его у вяза с тремя соснами; во-вторых, дать ей перо, чернильницу и бумагу и, в-третьих, прежде свидания с карлою, вручить по принадлежности письмо, которое напишет она генералу Паткулю,
начальнику фон Вердена. Легковерная девушка должна была клясться хранить тайну.
Венерка не только пренебрегала всеми, хотя, впрочем, довольно слабыми и редкими искательствами этого заслуженного пса, но даже в его же собственных глазах, не уважая ни его гражданских заслуг, ни его всегдашней скромности, до непозволительности интимно сближалась с Крокодилом, куцым и корноухим бульдогом инвалидного
начальника, тогда как этот Крокодил, на взгляд Пизонского, был собака самого гнусного вида и столь презренного характера, что в целом городе об ней никто не мог сказать ни одного
доброго слова.