Неточные совпадения
Степана Аркадьича не только любили все знавшие его за его
добрый, веселый
нрав и несомненную честность, но в нем, в его красивой, светлой наружности, блестящих глазах, черных бровях, волосах, белизне и румянце лица, было что-то физически действовавшее дружелюбно и весело на людей, встречавшихся с ним.
Я жил у одного старого урядника, которого любил за
добрый его
нрав, а особенно за хорошенькую дочку Настю.
Между теми, которые решились идти вслед за татарами, был Череватый,
добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш, Прокопович Хома; Демид Попович тоже перешел туда, потому что был сильно завзятого
нрава козак — не мог долго высидеть на месте; с ляхами попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами.
Чем
нравом кто дурней,
Тем более кричит и ропщет на людей:
Не видит
добрых он, куда ни обернётся,
А первый сам ни с кем не уживётся.
«Это история, скандал, — думал он, — огласить позор товарища, нет, нет! — не так! Ах! счастливая мысль, — решил он вдруг, — дать Ульяне Андреевне урок наедине: бросить ей громы на голову, плеснуть на нее волной чистых, неведомых ей понятий и
нравов! Она обманывает
доброго, любящего мужа и прячется от страха: сделаю, что она будет прятаться от стыда. Да, пробудить стыд в огрубелом сердце — это долг и заслуга — и в отношении к ней, а более к Леонтью!»
Если бы явилась в том круге такая, она потеряла бы свой характер, свою прелесть: ее, как игрока, увлекут от прочного и
доброго пути, или она утратит цену в глазах поклонников, потеряв свободу понятий и
нравов.
Около дырявых, ободранных кошей суетилась подвижная полунагая толпа ребят, денно-нощно работали женщины, эти безответные труженицы в духе
добрых азиатских
нравов, и вечно ничего не делали сами башкиры, попивая кумыс и разъезжая по окрестностям на своих мохноногих лошадках; по ночам около кошей горели яркие огни, и в тихом воздухе таяла и стыла башкирская монотонная песня, рассказывавшая про подвиги башкирских богатырей, особенно о знаменитом Салавате.
Все взоры обратились на Анну Савишну Глобову, довольно простую вдову, всеми любимую за
добрый и веселый
нрав. Все с любопытством приготовились услышать ее рассказ.
Княгиня осталась одна. У нее были две дочери; она обеих выдала замуж, обе вышли не по любви, а только чтоб освободиться от родительского гнета матери. Обе умерли после первых родов. Княгиня была действительно несчастная женщина, но несчастия скорее исказили ее
нрав, нежели смягчили его. Она от ударов судьбы стала не кротче, не
добрее, а жестче и угрюмее.
Признаюсь, именно им желал бы я быть хоть несколько полезным. Меня утешает мысль, что
добрый совет по части технической может так же пригодиться им, как и наблюдения над
нравами дичи или заметки и указания в самой стрельбе.
Настасья Карповна была женщина самого веселого и кроткого
нрава, вдова, бездетная, из бедных дворянок; голову имела круглую, седую, мягкие белые руки, мягкое лицо с крупными,
добрыми чертами и несколько смешным, вздернутым носом; она благоговела перед Марфой Тимофеевной, и та ее очень любила, хотя подтрунивала над ее нежным сердцем: она чувствовала слабость ко всем молодым людям и невольно краснела, как девочка, от самой невинной шутки.
Конечно, я до сих пор еще не принес никакой непосредственной пользы: я не вырыл колодца, я не обжигал кирпичей, не испек ни одного хлеба, но взамен того я смягчал
нравы, я изгонял меланхолию из сердец и поселял в них расположение к
добрым подвигам… вот прямые заслуги моей юмористической деятельности!
Весь вечер Арина Петровна думала и наконец-таки надумала: созвать семейный совет для решения балбесовой участи. Подобные конституционные замашки не были в ее
нравах, но на этот раз она решилась отступить от преданий самодержавия, дабы решением всей семьи оградить себя от нареканий
добрых людей. В исходе предстоящего совещания она, впрочем, не сомневалась и потому с легким духом села за письма, которыми предписывалось Порфирию и Павлу Владимирычам немедленно прибыть в Головлево.
Он представил жене разные свои опасения за упадок
нравов и потерю
доброго идеала.
Голос он имеет весьма
добрый,
нрава весьма веселого и на первый раз показался мне будто очень почтителен.
Он говорил также наедине Софье Николавне: «Дорогая невестушка, всем тебя бог не обидел, одно скажу тебе: не давай воли своему горячему сердцу; муж у тебя
добрый и честный человек;
нрав у него тихий, и ты от него никогда терпеть не будешь никакой обиды; не обижай же его сама.
Сердце
доброе его готово было к услугам и к помощи друзьям своим, даже и с пожертвованием собственных своих польз; твердый
нрав, верою и благочестием подкрепленный, доставлял ему от всех доверенность, в которой он был неколебим; любил словесность и сам весьма хорошо писал на природном языке; знал немецкий и французский язык и незадолго пред смертию выучил и английский; умел выбирать людей, был доступен и благоприветлив всякому; но знал, однако, важною своею поступью, соединенною с приятностию, держать подчиненных своих в должном подобострастии.
Сын отставного служаки-чиновника из купеческого рода, он воспитывался не в городе, как следовало ожидать, а в деревне. Мать его была дворянка, из институток, очень
доброе и очень восторженное существо, не без характера однако. Будучи двадцатью годами моложе своего мужа, она его перевоспитала, насколько могла, перетащила его из чиновничьей колеи в помещичью, укротила и смягчила его дюжий, терпкий
нрав.
На сердце и
нрав Ильи Макаровича синьора Луиза не имела желаемого влияния. Он оставался по-прежнему беспардонно
добрым «товарищеским» человеком, и все его знакомые очень любили его по-прежнему. Анну Михайловну и Дорушку он тоже по-прежнему считал своими первыми друзьями и готов был для них хоть лечь в могилу. Илья Макарович всегда рвался услужить им, и не было такой услуги, на которую бы он не был готов, хотя бы эта услуга и далеко превосходила все его силы и возможность.
Ольгу Федотовну все любили за ее хороший
нрав и
доброе сердце, и особенно за то, что она никогда ни про кого не сказала княгине ни одного худого слова.
Он с подробностью описал мой ум,
нрав, наклонности и предсказал будущее их развитие; описал также мои недостатки: хорошая сторона изображена была ярко, предвещала много
доброго, а дурная — очень снисходительно и с уверенностию, что время и опытность не дадут ей укорениться.
Некоторые помещики, побогаче и покруче
нравом, завели белозубых, черномазых, свирепо перетянутых черкесов, и там днем мужики кланялись, и бабы, как
добрые, носили землянику, а ночью все взывали к святому имени Сашки Жегулева и терпеливо ждали огня.
Перед ореховым гладким столом сидела толстая женщина, зевая по сторонам,
добрая женщина!.. жиреть, зевать, бранить служанок, приказчика, старосту, мужа, когда он в духе… какая завидная жизнь! и всё это продолжается сорок лет, и продолжится еще столько же… и будут оплакивать ее кончину… и будут помнить ее, и хвалить ее ангельский
нрав, и жалеть… чудо что за жизнь! особливо как сравнишь с нею наши бури, поглощающие целые годы, и что еще ужаснее — обрывающие чувства человека, как листы с дерева, одно за другим.
Загоскин, по своему
доброму и уживчивому
нраву, примирился с своим стеснительным положением, и литературная деятельность его проснулась. В этом же году он в первый раз начал писать стихами, чего никак невозможно было предположить: он не имел уха и не чувствовал меры и падения стиха. Своим посланием к Н. И. Гнедичу он удивил всех московских и петербургских литераторов. Обо всем этом написано мною подробно в биографии Загоскина.
Нога моя не будет нигде, кроме театра, домов моих друзей и бедных квартир актеров и актрис, которые лучше,
добрее, честнее и только откровеннее бонтонных оценщиц, с презрением говорящих о
нравах театральной сволочи».
Казначей был «косоротый», чиновник из писарей, в своем роде деловитый и в своем роде
добрый человек, очень веселого
нрава. Он иногда дозволял офицерам «любопытствовать, сколько в пачке», но большею частью этого никто не делал, так как это ни к чему не вело и только могло служить перед начальством признаком строптивости.
Соблазняли боярыню слухи о
нравах дворских и вольностях, но она надеялась, что вложила в сердце сына
добрые семена.
«Суровость того века и
нравы людей, взросших в правилах, не сходных со благочестием и гражданским
добрым устройством, видны по злочестивому совету.
Радуясь прекрасному явлению в литературе нашей, как общему
добру, мы с большим удовольствием извещаем читателей, что, наконец, словесность наша обогатилась первым историческим романом, первым творением в этом роде, которое имеет народную физиономию: характеры, обычаи,
нравы, костюм, язык.
Нрава Домна Платоновна была самого общительного, веселого,
доброго, необидчивого и простодушно-суеверного. Характер у нее был мягкий и сговорчивый; натура в основании своем честная и довольно прямая, хотя, разумеется, была у нее, как у русского человека, и маленькая лукавинка. Труд и хлопоты были сферою, в которой Домна Платоновна жила безвыходно. Она вечно суетилась, вечно куда-то бежала, о чем-то думала, что-то такое соображала или приводила в исполнение.
Она, впрочем, и вообще любила говорить о
нравах, причем обнаруживала удивительную и привлекательную терпимость, свойственную только большому уму,
доброму сердцу и большой опытности.
Замечено, что дети, с которыми мать или кормилица весело болтала и шутила в первые месяцы их жизни, получают
нрав добрый и весёлый.
Старик Рубановский, у которого сейчас просветлело лицо, немедленно представил меня великому брату и начальнику как сына старинных своих друзей, как молодого человека неиспорченных
нравов, подающего
добрые надежды.
Нрав Алешин от этого совсем испортился: из
доброго милого и скромного мальчика он сделался гордым и непослушным.
Двумя-тремя годами Груня была постарше дочерей Патапа Максимыча, как раз в подружки им сгодилась. Вырастая вместе с Настей и Парашей, она сдружилась с ними.
Добрым, кротким
нравом, любовью к подругам и привязанностью к богоданным родителям так полюбилась она Патапу Максимычу и Аксинье Захаровне, что те считали ее третьей своей дочерью.
— Не ропщу я на Господа. На него возверзаю печали мои, — сказал, отирая глаза, Алексей. — Но послушай, родной, что дальше-то было… Что было у меня на душе, как пошел я из дому, того рассказать не могу… Свету не видел я — солнышко высоко, а я ровно темной ночью брел… Не помню, как сюда доволокся… На уме было — хозяин каков? Дотоле его я не видывал, а слухов много слыхал: одни сказывают — добрый-предобрый, другие говорят —
нравом крут и лют, как зверь…
Понимал Патап Максимыч, что за бесценное сокровище в дому у него подрастает. Разумом острая, сердцем
добрая, ко всему жалостливая,
нрава тихого, кроткого, росла и красой полнилась Груня. Не было человека, кто бы, раз-другой увидавши девочку, не полюбил ее. Дочери Патапа Максимыча души в ней не чаяли, хоть и немногим была постарше их Груня, однако они во всем ее слушались. Ни у той, ни у другой никаких тайн от Груни не бывало. Но не судьба им была вместе с Груней вырасти.
Но если иметь в виду не
нравы, а нравственность, то кто же решится утверждать, что «цивилизованные» народы
добрее и нравственнее нецивилизованных?
Из Зиновья Алексеича вышел человек ума недюжинного,
нрава доброго, честного, всегда спокойного и во всем с рассудком согласного.
Зиновий Алексеич рос под неусыпными, денно-нощными заботами матери. Отцу некогда было заниматься детьми: то и дело в отлучках бывал. Только у него об них и было заботы, чтоб, возвращаясь из какой-нибудь поездки, привезти гостинцев: из одежи чего-нибудь да игрушек и лакомств. Мать Зиновья Алексеича женщина была
добрая, кроткая, богомольная; всю душу положила она в деток. И вылился в них весь
нрав разумной матери.
Нравы здесь в этом отношении чудесные, традиции
добрые.
«Степана Аркадьевича не только любили все за его
добрый, веселый
нрав и несомненную честность, но в нем, в его красивой, светлой наружности, было что-то физически действовавшее дружелюбно и весело на людей, встречавшихся с ним».
— Алина Дмитриевна Висленева великодушно предоставляет нам позаботиться о ее сумасшедшем муже; эта
добрая женщина нам доверяет: или посадить его в сумасшедший дом, для чего г. Кишенский уполномочен вручить нам от нее и просьбу об освидетельствовании; или же взять его к себе в деревню, где, по ее соображениям, природа, свежий воздух и простые
нравы могут благодетельно подействовать на расстройство его душевных способностей.
Понятия о
добре и зле, воплощенные в
нравах, зависят от общества, от социальности, но само
добро и зло не зависит; наоборот, общество, социальность зависит от самого
добра и зла, от их онтологии.
Философская этика в отличие от социологии изучает не
нравы, не нравственные мнения и обычаи, но само
добро и зло, самые первоначальные оценки и ценности.
Судьба как-то недавно забросила меня в Райское, и я провела целое лето в семье Стогунцевых. Это прелестная, дружная, симпатичная семья. Умная,
добрая Нина Владимировна и её милые дети произвели на меня глубокое впечатление. Но больше всех меня очаровала Тася. Это была прелестная девочка, самоотверженная, готовая отдать себя на служение другим, с кротким
нравом и чуткой душою.
Мама крепко обняла свою старшую девочку, всегда радовавшую ее послушанием и
добрым, кротким
нравом.
Силантий хоть и говорил, что Виттих
добрее, но он на него всего больше был зол и, зная его
нрав, подозревал, что из-за «оговоров» Виттиха его разочли.
Но жалобами не искупишь ничего!.. И виновата ли она?.. Гибнет целый род! Все покачнулось, чем держалось дворянство: хороший тон, строгие
нравы… или хоть расчет, страх, искание почета и
доброго имени… расползлось или сгнило… Отец, мать, сыновья… бестолочь, лень, детское тщеславие, грязь, потеря всякой чести… Так, видно, тому следовало быть… Написано свыше…
В облагорожении
нравов, как и во многом другом, великое благодеяние оказало царствование Александра II, которое и должно быть поминаемо
добром и искреннею благодарностью покойному государю и
добрым людям его времени, известным в литературе под скромным названием «людей сороковых годов».