Неточные совпадения
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую
лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый,
дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Что-то такое он представлял себе в езде на степной
лошади дикое, поэтическое, из которого ничего не выходило; но наивность его, в особенности в соединении с его красотой, милою улыбкой и грацией движений, была очень привлекательна. Оттого ли, что натура его была симпатична Левину, или потому, что Левин старался в искупление вчерашнего греха найти в нем всё хорошее, Левину было приятно с ним.
Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби.
Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее
дикие напевы были печальнее, заунывнее. «И ты, изгнанница, — думал я, — плачешь о своих широких, раздольных степях! Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки».
Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию
дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила
лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.
Приезжаете на станцию, конечно в плохую юрту, но под кров, греетесь у очага, находите летом
лошадей, зимой оленей и смело углубляетесь, вслед за якутом, в
дикую, непроницаемую чащу леса, едете по руслу рек, горных потоков, у подошвы гор или взбираетесь на утесы по протоптанным и — увы! где романтизм? — безопасным тропинкам.
Какой-то
дикий разгул овладел всеми: на целые десятки верст дорога устилается красным сукном, чтобы только проехать по ней пьяной компании на бешеных тройках;
лошадей не только поят, но даже моют шампанским; бесчисленные гости располагаются как у себя дома, и их угощают целым гаремом из крепостных красавиц.
В другом месте скитники встретили еще более ужасную картину. На дороге сидели двое башкир и прямо выли от голодных колик. Страшно было смотреть на их искаженные лица, на
дикие глаза. Один погнался за проезжавшими мимо пошевнями на четвереньках, как
дикий зверь, — не было сил подняться на ноги. Старец Анфим струсил и погнал
лошадь. Михей Зотыч закрыл глаза и молился вслух.
Там были какие-то
дикие и злые
лошади, которые бросались на незнакомых людей.
Ехали мы долго и два раза
лошадей переменяли, а куда едем — никак не доспрошусь у него, но вижу, настало место лесное и болотное, непригожее,
дикое.
Там кипела деятельность: полоскали на плотах прачки белье; в нескольких местах поили
лошадей; водовозы наливались водой; лодочник вез в ялике чиновника; к огромному дому таскали на тачках
дикий камень сухопарые солдаты; двое чухонцев отпихивали шестом от моста огромную лайбу с дровами.
Приготовлением пищи занимались женщины, а кругом бегали полуголые, как в цыганском таборе, будущие вожди племени сиу, к которому принадлежали, как значилось в афише, эти
дикие индейцы, показывавшие мне свои томагавки и лассо для ловли
лошадей.
— Я выкормил лошадей-то, — объявил он каким-то почти
диким голосом.
Извозчик, хлестнув
лошадь, поехал прочь, а дворник впрягся в ноги девицы и, пятясь задом, поволок ее на тротуар, как мертвую. Я обезумел, побежал и, на мое счастье, на бегу, сам бросил или нечаянно уронил саженный ватерпас, что спасло дворника и меня от крупной неприятности. Ударив его с разбегу, я опрокинул дворника, вскочил на крыльцо, отчаянно задергал ручку звонка; выбежали какие-то
дикие люди, я не мог ничего объяснить им и ушел, подняв ватерпас.
Туберозов продолжает дремать,
лошадь идет дальше и дальше; вот она щипнула густой муравы на опушке; вот скусила верхушку молодого дубочка; вот, наконец, ступила на поросший
диким клевером рубеж и опять нюхает теплый ветер.
Мы уселись, и
лошади поскакали. Крики и проклятия Анфисы Петровны еще долго звучали нам вслед, а из всех окон дома вдруг высунулись чьи-то неизвестные лица и смотрели на нас с
диким любопытством.
Очень уж они любили
лошадей диких объезжать, ну, а тут им и попадись не
лошадь, а прямо сказать — зверь.
Первые двое неутомимые ходоки,
лошадь перегонят, а татарин незаменимый разведчик с глазами лучше бинокля и слухом
дикого зверя, все трое великолепные стрелки.
Как и тогда, так и теперь в этой
дикой пустыне им нужен только простор, где можно культивировать свое богатство, свое оружие, свое продовольствие —
лошадь.
Дербеты — настоящая калмыцкая
лошадь, такая же
дикая и малорослая и железная, как ее владелец.
Кирша поспешил выйти на двор. В самом деле, его Вихрь оторвался от коновязи и подбежал к другим
лошадям; но, вместо того чтоб с ними драться, чего и должно было ожидать от такого
дикого коня, аргамак стоял смирнехонько подле пегой
лошади, ласкался к ней и, казалось, радовался, что был с нею вместе.
Егорушка, взглянув на дорогу, вообразил штук шесть высоких, рядом скачущих колесниц, вроде тех, какие он видывал на рисунках в священной истории; заложены эти колесницы в шестерки
диких, бешеных
лошадей и своими высокими колесами поднимают до неба облака пыли, а
лошадьми правят люди, какие могут сниться или вырастать в сказочных мыслях.
Около Дмитровки приятели расстались, и Ярцев поехал дальше к себе на Никитскую. Он дремал, покачивался и все думал о пьесе. Вдруг он вообразил страшный шум, лязганье, крики на каком-то непонятном, точно бы калмыцком языке; и какая-то деревня, вся охваченная пламенем, и соседние леса, покрытые инеем и нежно-розовые от пожара, видны далеко кругом и так ясно, что можно различить каждую елочку; какие-то
дикие люди, конные и пешие, носятся по деревне, их
лошади и они сами так же багровы, как зарево на небе.
— Бороду сорву. — И, обратясь к центру свалки, глядя на Ваньку
Лошадь, который не мог вырваться из атлетических рук «барина», заорал
диким голосом: — Стой, дьяволы!.. — и пошел, и пошел.
Природу я любил нежно, любил и поле, и луга, и огороды, но мужик, поднимающий сохой землю, понукающий свою жалкую
лошадь, оборванный, мокрый, с вытянутою шеей, был для меня выражением грубой,
дикой, некрасивой силы, и, глядя на его неуклюжие движения, я всякий раз невольно начинал думать о давно прошедшей, легендарной жизни, когда люди не знали еще употребления огня.
Суровый бык, ходивший с крестьянским стадом, и
лошади, когда они, стуча копытами, носились по деревне, наводили на меня страх, и все мало-мальски крупное, сильное и сердитое, был ли то баран с рогами, гусак или цепная собака, представлялось мне выражением все той же грубой
дикой силы.
Цыганок быстро вложил в рот четыре пальца, по два от каждой руки, свирепо выкатил глаза — и мертвый воздух судебной залы прорезал настоящий,
дикий, разбойничий посвист, от которого прядают и садятся на задние ноги оглушенные
лошади и бледнеет невольно человеческое лицо.
Возница только охнул в ответ и голову втянул в плечи. Мне сверкнуло в глаза и оглушительно ударило. Потом второй раз и третий раз. Не помню, сколько минут трепало меня на дне саней. Я слышал
дикий, визгливый храп
лошадей, сжимал браунинг, головой ударился обо что-то, старался вынырнуть из сена и в смертельном страхе думал, что у меня на груди вдруг окажется громадное жилистое тело. Видел уже мысленно свои рваные кишки… В это время возница завыл...
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле
диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже
лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
М-r Мишо не замедлил пропеть комическим тоном несколько арий из «Лючии» [«Лючия» — опера итальянского композитора Г.Доницетти (1797—1848) «Лючия ди Ламермур».], представил оркестр из «Фра-Дьаволо» [«Фра-Диаволо» — опера французского композитора Ф.Обера (1782—1871).], потом описал породу нормандских
лошадей, описал также ужасное происшествие, постигшее один французский фрегат, попавший в плен к
диким, и в заключение нарисовал карикатуру одного знакомого соседа.
В одном месте на очень высоком и крутом спуске Никанор осторожно спустил
лошадей до половины горы, но с половины
лошади вдруг сорвались и со страшного быстротой понесли вниз; он вздрогнул, поднял локти и закричал
диким, неистовым голосом, какого я раньше никогда у него не слышал...
Спрашивать у г-на Арабина, известного и грозного Арабын-тойона, прогоны, да еще таким решительным тоном, да еще как условие подачи
лошадей, — это была со стороны смиренного, приютившегося под
дикими горами Ат-Давана неслыханная дерзость.
Приехав на ночевку в
дикой тайге, он разгребает снег, разводит костер, а стреноженных
лошадей пускает в тайгу; привычный конь добывает себе из-под снега высохшую прошлогоднюю траву и наутро опять готов для утомительного перехода.
Из кустов, где теснились, гневно сопя и фыркая,
дикие кабаны, вдруг вышел сын церковного старосты — Зинька, засмеялся и сказал: «Василько, вот
лошади, поедем».
Как настоящие низовые дворяне, зажившиеся в деревне, которым не столько по скупости, сколько по непривычке кажутся
дикими всякие расходы, мы и в Петербург отправились на своих
лошадях.
Дикого, звериного ужаса уже не было в его душе, — его увозил с собою Файбиш,
лошади которого глухо и вразброд стучали вдали копытами, — но было удивление, грусть и чувство беспомощного одиночества.
Если сказать, что птицы,
лошади, собаки, обезьяны совсем чужие нам, то почему же не сказать, что и
дикие, черные и желтые люди чужие нам? А если признать таких людей чужими, то с таким же правом могут черные и желтые люди признать чужими белых. Кто же ближний? На это есть только один ответ: не спрашивай, кто ближний, а делай всему живому то, что хочешь, чтобы тебе делали.
Моего отца, чьей страстью было объезжать
диких табунных
лошадей, сбросила одна из них, и это имело опасные последствия — серьезные ранения головы и позвоночника.
По тону судя, быть драке. Ночью, перед рассветом, среди этой
дикой ругающейся орды, в виду близких и далеких огней, пожирающих траву, но ни на каплю не согревающих холодного ночного воздуха, около этих беспокойных, норовистых
лошадей, которые столпились в кучу и ржут, я чувствую такое одиночество, какое трудно описать.
Красавец Андрей, объезжая новую тройку
диких коней, до которых генерал Маковецкий большой любитель, был выброшен на всем скаку взбесившимися
лошадьми и умер на месте, ударившись о телеграфный столб головою.
Теперь
лошадь, как безумная, шарахнулась в сторону. Тогда Милица повторила маневр и выстрелила таким же образом и во второй раз под самое ухо коня. Точно дух беснования овладел
лошадью. В
диком испуге она рванулась вперед и помчалась стрелой по полю, топча гряды, без пути и дороги, в каком-то бешеном стремлении к спасению.
Лошадь рванулась в сторону, встала на дыбы и вдруг неудержимой стрелой, как
дикая, понеслась по пути к окопам.
Лошади тронулись. Заскрипела арба, заскакали с
диким гиканьем всадники, джигитуя всю дорогу от аула до поместья наиба.
Иван Ильич изумленно поднял голову. За проволочною оградою, сквозь нераспустившиеся ветки
дикой маслины, виднелся на великолепной
лошади всадник с офицерской кокардой, с карабином за плечами.
Повозки за речкою, прыгая, мчались по грядам пашен, солдаты, наклонившись, бешено хлестали
лошадей. Внизу у переправы в
дикой сумятице бились люди,
лошади и повозки. Все кругом рвалось и неслось куда-то.
И Ефим словно преображается. Куда исчезает добродушный тульский мужичок? Он гопает, свищет, выкрикивает: «Эй, соколики, выручай!» — таким громовым голосом, что Султана с перепугу валится прямо носом в теплую шубу Рудольфа, в то время как
лошади в
диком азарте подхватывают быстрой рысью и несут нас вперед.
— Стыдно, Вульф! где у вас Минерва? — сказал пастор, с неудовольствием качая головою. — Чем терзать бедного служителя баронессы Зегевольд, который не обязан сторожить вашего Буцефала [Буцефал —
дикий конь, укрощенный Александром Македонским и служивший ему. Вообще — необъезженная норовистая
лошадь.], не лучше ли поискать его? Пожалуй, вы и меня возьмете скоро в свою команду и заставите караулить целую шведскую кавалерию! Я требую, чтобы вы сию минуту отпустили Фрица, или мы навеки расстаемся.
Несколько человек кинулись на князя, скрутили его веревками и бросили в приготовленные розвальни, запряженные парою сильных
лошадей. Ошеломленная княжеская дворня, скучившись в стороне, со страхом и трепетом смотрела на
дикую расправу «царских слуг» с их «князем-милостивцем».
И я на этом возбудился от сна; и вижу, что время уже стало по-ночи, и что мы находимся в каком-то как будто незнакомом мне
диком и темном лесе, и что мы для чего-то не едем, а стоим, и Тереньки на козлах пет, а он что-то наперед
лошадей ворочается, или как-то лазит, и одного резвого коня уже выпряг, а другого по копытам стучит, и этот конь от тех ударений дергает и всю повозку сотрясает.
В то время как Верещагин упал, и толпа с
диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел и, вместо того, чтоб итти к заднему крыльцу, у которого ждали его
лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся как в лихорадке нижнюю челюсть.