Неточные совпадения
Лицо Обломова вдруг облилось румянцем счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична, что он мгновенно
повернулся лицом к подушке. Он вдруг почувствовал смутное желание любви, тихого счастья, вдруг зажаждал полей и холмов своей родины, своего дома, жены и
детей…
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать
детей, но сейчас он не мог этого сделать. В нем все точно
повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Легко, точно
ребёнка, он поднял её на руки, обнял всю, а она ловко
повернулась грудью к нему и на секунду прижала влажные губы к его сухим губам. Шатаясь, охваченный красным туманом, он нёс её куда-то, но женщина вдруг забилась в его руках, глухо вскрикивая...
Собака взглянула на него здоровым глазом, показала ещё раз медный и,
повернувшись спиной к нему, растянулась, зевнув с воем. На площадь из улицы, точно волки из леса на поляну, гуськом вышли три мужика; лохматые, жалкие, они остановились на припёке, бессильно качая руками, тихо поговорили о чём-то и медленно, развинченной походкой, всё так же гуськом пошли к ограде, а из-под растрёпанных лаптей поднималась сухая горячая пыль. Где-то болезненно заплакал
ребёнок, хлопнула калитка и злой голос глухо крикнул...
В ответ на радостные восклицания жены и матери, которые бросились обнимать его, он ограничился двумя-тремя: «Здорово!», после чего
повернулся к
детям и, спокойно оглянув их с головы до ног, надел шапку и взвалил на плечи мешок.
Ханов ничего не слыхал. Он хотел бежать со сцены и уже
повернулся, но перед его глазами встал сырой, холодный, с коричневыми, мохнатыми от плесени пятнами по стенам номер, кроватка
детей и две белокурые головки.
— Нет, послушай, Настя! — продолжало
дитя,
повернувшись на своей постельке лицом к Насте. — Мне снилось, будто на этом лугу много-много золотых жучков — хорошенькие такие, с усиками и с глазками. И будто мы с тобой стали этих жучков ловить, а они всё прыгают. Знаешь, как кузнечики прыгают. Всё мы бегали с тобой и разбежались. Далеко друг от друга разбежались. Стала я тебя звать, а ты не слышишь: я испугалась и заплакала.
Знаешь — розовенький такой мальчик, грудь тебе сосет, да у какого мужа сердце
повернется на жену, глядя, как она с его
ребенком сидит!
Катерина Львовна вдруг побледнела, собственный
ребенок у нее впервые
повернулся под сердцем, и в груди у нее потянуло холодом. Постояла она среди комнаты и вышла, потирая стынущие руки.
— Ну, пусть. Ну, допустим, обе они живы. Так ведь они теперь замужем, своя семья у них,
дети. И вдруг явишься ты, беспаспортный, беглый из Сибири… Думаешь — обрадуются? Что им с тобой делать?.. Имейте в виду, господа, —
повернулся опять полковник с своим поучением к молодежи, — я знаю этих людей: чем опытнее бродяга, чем больше исходил свету, тем глупее в житейских делах.
— Вы знаете, —
повернулась она к смущенной г-же Мендель, — о вашем сыне почти полчаса говорили в губернаторской гостиной. О, не беспокойтесь… Уверяю вас, — в самых лестных выражениях… Конечно,
дети — всегда
дети… Но на этот раз… такое хорошее направление.
Сестра поправила ему подушки и белое одеяльце, он с трудом
повернулся к стенке и замолчал. Солнце светило сквозь окно, выходившее на цветник, и кидало яркие лучи на постель и на лежавшее на ней маленькое тельце, освещая подушки и одеяло и золотя коротко остриженные волосы и худенькую шею
ребенка.
И,
повернувшись к публике, Урбенин заплакал и просил приютить его
детей.
Головы играющих
детей и всех находившихся в зале
повернулись в ту сторону, откуда несся этот вопль.
При виде появившихся «
детей» баронессы, как принято было называть воспитанниц благотворительного учреждения Софьи Петровны, все присутствующие
повернулись в их сторону и не сводили теперь глаз с миловидных юных лиц шести девушек.
Сукины вы
дети, подвиньтесь, дайте место!» И чуть-чуть только пришлось двинуться, — один коленкой шевельнул, другой плечом
повернулся, — и так оказалось легко взойти на площадку!
— Даже жаркое лето, —
повернулся к ней Караулов, — но именно летом-то и опасны сквозняки и я даже нахожу, что болезнь
ребенка и произошла от неосторожности в этом смысле, неосторожности, которую в дороге нельзя избежать.