Неточные совпадения
Действительно, она не то что угадала (связь ее с
ребенком не была еще порвана), она верно узнала по приливу молока у себя недостаток
пищи у него.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим
ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и
пищат.
Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей
пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у женщин в ласках к
ребенку, к другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках.
Это только бессознательная потребность любить, которая, за недостатком настоящей
пищи, высказывается иногда у женщин в ласках к
ребенку, к другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках!..
«Народ вымирает, привык к своему вымиранию, среди него образовались приемы жизни, свойственные вымиранью, — умирание
детей, сверхсильная работа женщин, недостаток
пищи для всех, особенно для стариков.
— Эх! — сказал он, — давайте-ка о чем-нибудь другом говорить или не хотите ли в преферансик по маленькой? Нашему брату, знаете ли, не след таким возвышенным чувствованиям предаваться. Наш брат думай об одном: как бы
дети не
пищали да жена не бранилась. Ведь я с тех пор в законный, как говорится, брак вступить успел… Как же… Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Баба, должен я вам сказать, злая, да благо спит целый день… А что ж преферанс?
Она смотрела за ним, как за
ребенком, напоминала ему о времени
пищи и сна, кормила его, укладывала спать.
— Хорошо еще, что у нас малых
детей нет, а то бы спасенья от них не было! — говорила матушка. — Намеднись я у Забровских была, там их штук шесть мал мала меньше собралось — мученье! так между ног и шныряют! кто в трубу трубит, кто в дуду дудит, кто на пищалке
пищит!
К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время обеда)
дети буквально оставались без
пищи.
Настанет год — России черный год, —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И
пища многих будет смерть и кровь;
Когда
детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать;
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек: —
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
В одной избе без мебели, с темною унылою печью, занимавшею полкомнаты, около бабы-хозяйки плакали
дети и
пищали цыплята; она на улицу —
дети и цыплята за ней.
Для грудных
детей не было молока, больным не было свежей
пищи, и несколько человек умерло от цинги.
Голуби имеют замечательную способность, в которой превосходят они всех других птиц: набивать себе полон зоб всякого рода кормом и потом, прилетев домой, то есть к своему гнезду, извергать всю эту
пищу назад и кормить ею
детей.
Я не видал этого своими глазами и потому не могу признать справедливым такого объяснения; я нахожу несколько затруднительным для перепелиной матки в одно и то же время сидеть в гнезде на яйцах, доставать
пищу и самой кормить уже вылупившихся
детей, которые, по слабости своей в первые дни, должны колотиться около гнезда без всякого призора, не прикрытые в ночное или дождливое время теплотою материнскою тела.
Будучи пойманы и выкормлены вместе с дворовою птицей, очень скоро привыкают ко всякой
пище и делаются совершенно ручными; но как скоро подрастут крылья, то непременно улетят если не в первый год, то в следующий; если же крылья подрезывать, то остаются ручными, но
детей не выводят.
На столе горел такой же железный ночник с сальною свечкой, как и в той комнате, а на кровати
пищал крошечный
ребенок, всего, может быть, трехнедельный, судя по крику; его «переменяла», то есть перепеленывала, больная и бледная женщина, кажется, молодая, в сильном неглиже и, может быть, только что начинавшая вставать после родов; но
ребенок не унимался и кричал, в ожидании тощей груди.
Он вскочил со стула и отвернулся. Жена его плакала в углу,
ребенок начал опять
пищать. Я вынул мою записную книжку и стал в нее записывать. Когда я кончил и встал, он стоял предо мной и глядел с боязливым любопытством.
— Плохая
пища, фермер. У меня нет дома. Я вдова, я работаю людям из хлеба. Мне некуда идти с моим
дитятей, я кормлю его тем, чего не съедят хозяйские
дети.
— Вот именно! В этом их несчастие. Если, видите вы, в
пищу ребенка прибавлять понемногу меди, это задерживает рост его костей, и он будет карликом, а если отравлять человека золотом — душа у него становится маленькая, мертвенькая и серая, совсем как резиновый мяч ценою в пятачок…
Там, в подвалах, пьянствуют с ними их голодные и битые жены, тут же
пищат голодные грудные их
дети.
Он знает, что дома
пищат его замурзанные, рахитические
дети, и он бессмысленно, как дятел, выпуча глаза, долбит одно слово: «Присяга!» Все, что есть талантливого, способного, — спивается.
Дитя было маленькое и такое поганое, жалкое: все
пищит.
Хороший писец губернского правления на это место не пойдет, но он и в том поэхидствовал и позавидовал, что я с
детьми своими, может быть, одной с арестантами
пищей питался — и того меня лишил теперь!
— Что ж, и моды! Моды — так моды! не все вам одним говорить — можно, чай, и другим слово вымолвить! Право-ну!
Ребенка прижили — и что с ним сделали! В деревне, чай, у бабы в избе сгноили! ни призору за ним, ни
пищи, ни одежи… лежит, поди, в грязи да соску прокислую сосет!
Постепенно Кусака привыкла к тому, что о
пище не нужно заботиться, так как в определенный час кухарка даст ей помоев и костей, уверенно и спокойно ложилась на свое место под террасой и уже искала и просила ласк. И отяжелела она: редко бегала с дачи, и когда маленькие
дети звали ее с собою в лес, уклончиво виляла хвостом и незаметно исчезала. Но по ночам все так же громок и бдителен был ее сторожевой лай.
У отца Захарии далеко не было ни зеркальной чистоты протопопского дома, ни его строгого порядка: на всем здесь лежали следы детских запачканных лапок; изо всякого угла торчала детская головенка; и все это шевелилось
детьми, все здесь и
пищало и пело о
детях, начиная с запечных сверчков и оканчивая матерью, убаюкивавшею свое потомство песенкой...
Так же вот жилось в родных Лозищах и некоему Осипу Лозинскому, то есть жилось, правду сказать, неважно. Земли было мало, аренда тяжелая, хозяйство беднело. Был он уже женат, но
детей у него еще не было, и не раз он думал о том, что когда будут
дети, то им придется так же плохо, а то и похуже. «Пока человек еще молод, — говаривал он, — а за спиной еще не
пищит детвора, тут-то и поискать человеку, где это затерялась его доля».
Не надо думать, однако, чтобы новый помпадур был человек холостой; нет, он был женат и имел
детей; но жена его только и делала, что с утра до вечера ела печатные пряники. Это зрелище до такой степени истерзало его, что он с горя чуть-чуть не погрузился в чтение недоимочных реестров. Но и это занятие представляло слишком мало
пищи для ума и сердца, чтобы наполнить помпадурову жизнь. Он стал ходить в губернское правление и тосковать.
Позвольте доложить вам, — начал я, — с"вьюношами"надо всегда говорить почтительно, — я вам, милостивый государь, удивляюсь; вы занимаетесь естественными науками — и до сих пор не обратили внимания на тот факт, что все плотоядные и хищные животные, звери, птицы, все те, кому нужно отправляться на добычу, трудиться над доставлением живой
пищи и себе, и своим
детям… а вы ведь человека причисляете к разряду подобных животных?"–"
Жена и
дети приходили к нему; он принимал от них
пищу и одежду и, как всем людям, кланялся им земно, но, как всем людям, им тоже ни слова не сказал.
— Не от бою ты не родишь, а оттого, что жрешь много. Набьешь себе брюхо всякой
пищей —
ребенку и негде зародиться.
Бабушке даже было неприятно, что в людях во всех, по дворне и по деревням, через это молоко разговор пошел: что как ей это не грех божий дар поганить, который бы
детям в
пищу пошел.
— Несчастье? Что вы это изволите говорить! Во-первых, по-моему, на свете только три несчастья и есть: жить зимой в холодной квартире, летом носить узкие сапоги да ночевать в комнате, где
пищит ребенок, которого нельзя посыпать персидским порошком; а во-вторых, помилуйте, я самый смирный стал теперь человек. Хоть прописи с меня пиши! Вот как я нравственно веду себя.
Ребенок не
пищал, с важностью сосал свой палец и спокойно посматривал кругом.
Ей нужно не только самой питаться, но и доставать
пищу лисятам, а потому она в норе почти не живет: принесет какого-нибудь зверька или птицу, притащит иногда часть падали, [Около норы часто находят кости бараньи, телячьи и даже кости коров и лошадей] которую волочит по земле, не имея силы нести во рту, и, отдав
детям, снова отправляется на добычу.
Нору, в которой живет лиса с лисятами, узнать нетрудно всякому сколько-нибудь опытному охотнику: лаз в нее углажен и на его боках всегда есть волосья и пух от влезанья и вылезанья лисы; если лисята уже на возрасте, то не любят сидеть в подземелье, а потому место кругом норы утолочено и даже видны лежки и тропинки, по которым отбегают лисята на некоторое расстояние от норы; около нее валяются кости и перья, остающиеся от птиц и зверьков, которых приносит мать на
пищу своим
детям, и, наконец, самый верный признак — слышен сильный и противный запах, который всякий почувствует, наклонясь к отверстию норы.
— Нам не нужно революций, — прибавлял Гаврило Степаныч, — мы только не желаем переплачивать кулакам процент на процент на предметах первой необходимости, на
пище и одежде; хотим обеспечить себе производительный труд, вырвав его из рук подрядчиков; стремимся застраховать себя на случай несчастья и дать
детям такое воспитание, которое вместе с ремеслом вселило бы в них любовь к знанию.
Мяса по утрам не давали для здоровья, и хотя мы с жадностью кидались к оловянному блюду, в коем была наша
пища, и скоро уписывали все, но няньки подливали нам снова и заставляли, часто с толчками, чтобы мы еще ели, потому, говорили они, что маменька с них будут взыскивать, когда
дети мало покушали из приготовленного.
В стране, где долго, долго брани
Ужасный гул не умолкал,
Где повелительные грани
Стамбулу русский указал,
Где старый наш орел двуглавый
Еще шумит минувшей славой,
Встречал я посреди степей
Над рубежами древних станов
Телеги мирные цыганов,
Смиренной вольности
детей.
За их ленивыми толпами
В пустынях часто я бродил,
Простую
пищу их делил
И засыпал пред их огнями.
В походах медленных любил
Их песен радостные гулы —
И долго милой Мариулы
Я имя нежное твердил.
Итак, не удивительно, что Леон на заре жизни своей плакал, кричал и немог реже других младенцев: молоко нежных родительниц есть для
детей и лучшая
пища и лучшее лекарство.
Домик у Фигуры был обыкновенная малороссийская мазанка, разделенная, впрочем, на комнатку и кухню. Ел он
пищу всегда растительную и молочную, но самую простую — крестьянскую, которую ему готовила вышеупомянутая замечательной красоты хохлушка Христя. Христя была «покрытка», то есть девушка, имевшая
дитя.
Дитя это была прехорошенькая девочка, по имени Катря. По соседству думали, что она «хвыгурина дочкб», но Фигура на это делал гримасу и, пыхнув губами, отвечал...
Человек долгие годы страдает удушьем; я прижигаю ему носовые раковины, — и он становится здоровым и счастливым от своего здоровья; мальчик туп, невнимателен и беспамятен: я вырезаю ему гипертрофированные миндалины, — и он умственно совершенно перерождается;
ребенок истощен поносами: я без всяких лекарств, одним регулированием диеты и времени приема
пищи достигаю того, что он становится полным и веселым.
— Эти игрушки только обманывают
детей, — сказал доктор. — Они дают самые превратные понятия о флоре ж фауне. Этот лев, например… Полосат, багров и
пищит… Нешто львы
пищат?
Перепелка с кормом прилетела к гнезду и увидала, что кругом все обкошено. Она и говорит перепелятам: «Ну,
дети, беда пришла! Теперь молчите и не шевелитесь, а то пропадете; вечером переведу вас». А перепелята радовались, что в лугу светлее стало, и говорили: «Мать — старая, оттого и не хочет, чтобы мы веселились», — и стали
пищать и свистать.
Наряды, чтения, зрелища, музыка, танцы, сладкая
пища, вся обстановка жизни от картинок на коробках до романов и повестей и поэм еще более разжигают эту чувственность, и вследствие этого самые гадкие половые пороки и болезни делаются обычными условиями возрастания этих несчастных
детей богатых сословий.
Вместо духовной, необходимой ему
пищи, о которой просит
ребенок, ему дается губящий его духовное здоровье яд, от которого он может исцелиться только величайшими усилиями и страданиями.
В числе женщин, пришедших с больными
детьми, стояла баба неопределенных лет, худая, с почерневшей кожей; она была беременна и имела при себе трех
детей, из которых двое тянулись за материну юбку, а третье беспомощно
пищало у ее изможденной груди.
Не могут они питаться твердой
пищей; как
детям, им нужно еще молоко.
До того дошло, что в иной избе по две да по три веры — отец одной, мать другой,
дети третьей, — у каждого иконы свои, у каждого своя посуда — ни в
пище, ни в питье, ни в молитве не сообщаются, а ежель про веру разговорятся, то́тчас проклинать друг дружку.
Прежде, когда Княж-Хабаровым монастырем правили люди из хороших родов, призревалось в нем до сотни на войне раненных и увечных, была устроена обширная больница не только для монахов, но и для пришлых, а в станноприимном доме по неделям получали приют и даровую
пищу странники и богомольцы, было в монастыре и училище для поселянских
детей.