Неточные совпадения
— Если бы не семья, не
дети, — говорил он мне, прощаясь, — я вырвался бы из России и пошел бы по миру; с моим Владимирским крестом на шее спокойно протягивал бы я прохожим руку, которую жал
император Александр, — рассказывая им мой проект и судьбу художника в России.
То есть мне надо бы было выразиться: «Помиритесь с
императором Александром», но, как
ребенок, я наивно высказал всю мою мысль.
— О,
дитя мое, я готов целовать ноги
императора Александра, но зато королю прусскому, но зато австрийскому
императору, о, этим вечная ненависть и… наконец… ты ничего не смыслишь в политике!» — Он как бы вспомнил вдруг, с кем говорит, и замолк, но глаза его еще долго метали искры.
Я слышал по ночам стоны этого «великана в несчастии», он не мог совеститься стонать и плакать пред
ребенком, хотя я уже и понимал, что причина его страданий — молчание
императора Александра.
— Они говорят народу: ты можешь устроить для себя другую, лёгкую жизнь. Врут они,
дети мои! Жизнь строит государь
император и святая наша церковь, а люди ничего не могут изменить, ничего!..
— Перская, не глупи! — повысила я голос, — мы не маленькие
дети. Что за безобразие, право, быть такой трусихой и
ребенком! Нарочно, чтобы доказать ваше заблуждение, я завтра же отправлюсь в зал и в полночь буду караулить «выход»
императора. А теперь пора спать. Спокойной ночи, Эмилия. Не мешай мне.
— Глупости! — вскипела я, — только глупые
дети способны верить в подобные выдумки. Ну, хочешь, я докажу тебе, что ничего подобного не происходит? Завтра же, в полночь, пойду в зал, и никакой
император не сойдет в моем присутствии с портрета, уверяю тебя…
— Я дождалась позорного наказания и ничего больше, — привычно закипая раздражением, огрызнулась я, — а что касается «выхода»
императора, то я не советую тебе повторять чушь, в которую способны верить разве что глупые, наивные
дети.
Маленький, худенький, желчного вида человечек с козлиной бородкой ждал их уже в зале, просторной, почти пустой комнате с деревянными скамейками вдоль стен, с портретом Государя
Императора на стене и с целым рядом поясных фотографий учредителей и попечителей приюта. В одном углу залы стоит большой образ с теплющейся перед ним лампадой, изображение Христа Спасителя, благословляющего
детей. В другом небольшое пианино.
«Елизавета Петровна (?), дочь моя, наследует мне и управляет Россией так же самодержавно, как и я управляла. Ей наследуют
дети ее, если же она умрет бездетною — потомки Петра, герцога Голштинского [
Император Петр III.].
Между тем любовница покойного старика Богачева, видя, что Сергей Семенович сделался единственным наследником, объявила себя второй законной женой Семена Родионовича и требовала от Сергея Семеновича себе и своим
детям законной части имения; однако Сергей не признал законности ее брака и послал об этом государю всеподданнейшее прошение, в силу которого
императором Александром I и был утвержден единственным наследником отцовского имения, но с тем, однако, условием, чтобы это имение он не мог ни продать, ни заложить; дело же о законности брака Марфы Гавриловой государь повелел передать на рассмотрение Св. синода.
Император, сожалея, что он не имеет
детей, одобрил его желание и утвердил выбор; в знак же своих милостей почтил племянничка саном рыцаря.
Не заставь думать, что орудие чести в твоих руках только опасная игрушка в руках
ребенка и что
император немецкий нарядил ко двору московскому представлять свое лицо не разумного мужа, а задорного мальчика.
— Эренштейн? Да знает ли он, в чью епанчу нарядился!.. Во всей империи и, думаю, во всем мире есть один только барон Эренштейн; он находится при моем
императоре Фридерике III, владеет великими землями и богаче многих удельных князей русских.
Детей он не имеет, и я, рыцарь Поппель, как вы меня видите, удостоен им и
императором в наследники знаменитого имени и состояния барона Эренштейна.
— Нет, тысячу раз нет… До сих пор я оказывал вам, как вы утверждаете, милость исполнением ваших просьб, теперь я окажу ее вам неисполнением… И это будет опять справедливо, потому что ваше настоящее желание нелепо и противоестественно… Как ваш государь, я запрещаю вам думать о монастыре и об отказе от состояния, которое ваше по праву, которое вы заслужили перенесенными страданиями… Слышите, я приказываю это вам, как
император… Подумайте о вашем
ребенке…
Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это
дитя Дона] известие о том, что человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам
император, тот самый
император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
Подведение мин под Кремль только содействовало исполнению желания
императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, т. е. чтобы был побит тот пол, о который убился
ребенок.
И наконец последний отъезд великого
императора от геройской армии представляется нам историками, как что-то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последнею степенью подлости, которой учится стыдиться каждый
ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.