Неточные совпадения
— Я только хочу сказать, что те права, которые меня… мой интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма жандармы, я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я понимаю
военную повинность, которая затрагивает судьбу моих
детей, братьев и меня самого; я готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не понимаю и не могу.
Об висте решительно позабыли; спорили, кричали, говорили обо всем: об политике, об
военном даже деле, излагали вольные мысли, за которые в другое время сами бы высекли своих
детей.
Вы коснулись
детей? — вздрогнул Андрей Семенович, как боевой конь, заслышавший
военную трубу, —
дети — вопрос социальный и вопрос первой важности, я согласен; но вопрос о
детях разрешится иначе.
Не
дети ли, когда думали, что им довольно только не хотеть, так их и не тронут, не пойдут к ним даже и тогда, если они претерпевших кораблекрушение и брошенных на их берега иностранцев будут сажать в плен, купеческие суда гонять прочь, а
военные учтиво просить уйти и не приходить?
По прошествии же данного срока предписывалось всех годных к
военной службе отдать в солдаты, остальных отправить на поселение, отобрав
детей мужеского пола.
Результатом этого разговора было то, что я, мечтавший прежде, как все
дети, о
военной службе и мундире, чуть не плакавший о том, что мой отец хотел из меня сделать статского, вдруг охладел к
военной службе и хотя не разом, но мало-помалу искоренил дотла любовь и нежность к эполетам, аксельбантам, лампасам.
Крестьян и поселенцев и их свободных жен и
детей гнетет тюремный режим; тюремное положение, подобно
военному, с его исключительными строгостями и неизбежною начальственною опекой, держит их в постоянном напряжении и страхе; тюремная администрация отбирает у них для тюрьмы луга, лучшие места для рыбных ловель, лучший лес; беглые, тюремные ростовщики и воры обижают их; тюремный палач, гуляющий по улице, пугает их; надзиратели развращают их жен и дочерей, а главное, тюрьма каждую минуту напоминает им об их прошлом и о том, кто они и где они.
В зале стояли оба мальчика Захаревских в новеньких чистеньких курточках, в чистом белье и гладко причесанные; но, несмотря на то, они все-таки как бы больше походили на кантонистов [Кантонисты — в XIX веке
дети, отданные на воспитание в
военные казармы или
военные поселения и обязанные служить в армии солдатами.], чем на дворянских
детей.
Как я к этому важному делу подойду, когда специально
военных знаний у меня только на чуточку больше, чем у моего однолетки, молодого солдата, которых у него совсем нет, и, однако, он взрослый человек в сравнении со мною, тепличным
дитятей.
Но больше всего их очаровывали и крепче всего запечатлелись в их памяти его рассказы о
военных походах, сражениях и стоянках на бивуаках, о победах и отступлениях, о смерти, ранах и лютых морозах, — неторопливые, эпически спокойные, простосердечные рассказы, рассказываемые между вечерним чаем и тем скучным часом, когда
детей позовут спать.
Наконец младшие
дети, Порфирий и Павел Владимирычи, находились на службе в Петербурге: первый — по гражданской части, второй — по
военной. Порфирий был женат, Павел — холостой.
— Кантонист — солдатский сын, со дня рождения числившийся за
военным ведомством и обучавшийся в низшей
военной школе.] другой из черкесов, третий из раскольников, четвертый православный мужичок, семью,
детей милых оставил на родине, пятый жид, шестой цыган, седьмой неизвестно кто, и все-то они должны ужиться вместе во что бы ни стало, согласиться друг с другом, есть из одной чашки, спать на одних нарах.
Зачем родители, нравственные люди, отдают
детей в заведения, приготовляющие к
военному делу?
Та фигура, которая мелькнула передо мной, по всей вероятности, за мной следила раньше и, сообразив, что я
военный, значит, человек, которому можно доверять, в глухом месте сада бросила
ребенка так, чтобы я его заметил, и скрылась. Я сообразил это сразу и, будучи вполне уверен, что подкинувшая
ребенка, — бесспорно, ведь это сделала женщина, — находится вблизи, я еще раз крикнул...
И для меня теперь представлялось крайне любопытным, как уживутся в одной квартире эти два существа — она, домовитая и хозяйственная, со своими медными кастрюлями и с мечтами о хорошем поваре и лошадях, и он, часто говоривший своим приятелям, что в квартире порядочного, чистоплотного человека, как на
военном корабле, не должно быть ничего лишнего — ни женщин, ни
детей, ни тряпок, ни кухонной посуды…
— Да сама-то она перед смертию бог знает какие было планы строила, — отвечал, кашлянув, Елпидифор Мартыныч, — и требовала, чтоб
ребенка отвезли в Швейцарию учить и отдали бы там под опекунство какого-то философа, ее друга!.. Не послушаются ее, конечно!.. Николай Гаврилыч просто хочет усыновить его и потом, говорит, всего вероятнее, по
военной поведу…
— Извините, почтеннейший! — отвечал хозяин. — Не смею положить вас почивать в другой комнате: у меня в доме больные
дети — заснуть не дадут; а здесь вам никто не помешает. Холода же вы, господа
военные, не боитесь: кто всю зиму провел на биваках, тому эта комната должна показаться теплее бани.
Мышлаевский. Ну и не надо. Я тебя и так люблю. А сам я по преимуществу человек холостой и
военный. Люблю, чтобы дома было уютно, без женщин и
детей, как в казарме… Ларион, наливай! Поздравить надо!
[Кантонисты — в XIX веке
дети, отданные на воспитание в
военные казармы или
военные поселения и обязанные служить в армии солдатами.]
Дитя смотрело, должно быть, на мою одинокую фигуру, невиданную и странную, в черном пальто и шляпе, в этом царстве серых халатов и
военных мундиров.
Должно учредить
военную академию для обучения сыновей всех
военных и гражданских чиновников. Отдельно от нее должна быть устроена академия гражданская.
Дети будут приниматься в академию девяти лет.
Старшие сестры Милицы, которой еще не было тогда и на свете, Зорка и Селена, теперь уже далеко немолодые женщины, имеющие уже сами взрослых
детей, получили образование в петербургских институтах. Старший брат её, Танасио, давно уже поседевший на сербской
военной службе, окончил петербургское артиллерийское училище. И ее, маленькую Милицу, родившуюся больше, чем двадцать лет спустя после турецкой войны, тоже отдали в петербургский институт, как только ей исполнилось десять лет от роду.
С Каратыгиным я познакомился уже в следующую зиму, когда ставил"
Ребенка", а Григорьева стал встречать в книжном магазине Печаткина. Тогда он уже оселся на благородных отцах, играл всегда Фамусова — довольно казенно, изображал всяких генералов, штатских чиновников, отставных
военных. Он отличался"запойным"незнанием ролей, а если ему приходилось начинать пьесу по поднятии занавеса, он сначала вынимал табакерку, нюхал и устремлял взгляд на суфлерскую будку, дожидаясь, чтобы ему"подали реплику".
Военные, товарищи зятя, обеды на двадцать человек, игра, туалеты и мотовство
детей, четырнадцать лошадей на конюшне.
Допустив это, человек не может не видеть, что люди, поедавшие друг друга, перестают поедать; убивавшие пленных и своих
детей, перестают их убивать; что
военные, гордившиеся убийством, перестают этим гордиться; учреждавшие рабство, уничтожают его; что люди, убивавшие животных, начинают приручать их и меньше убивать; начинают питаться, вместо тела животных, их яйцами и молоком; начинают и в мире растений уменьшать их уничтожение.
К прежнему своему воспитаннику Исмайлов мог ходить «только репетировать уроки», но ядовитый полковник даже и в этом отдаленном положении не хотел терпеть магистра: он склонил генерала взять мальчика из пансиона и «определить в
военное училище». Это от дипломатии было еще дальше, но генерал и то исполнил. А чтобы новое исправление
ребенка получило окончательную и более целостную отделку, «присмотр и депутацию (?!) за ним генерал поручил самому вольтерьянцу».
Это: свечки на дощечках родителей для Китайцев; это — паломничество к известным местам магометанина, — известное количество молитвенных слов для Индейца; это — верность своему знамени и честь мундира для
военного, дуэль для светского человека, кровомщение для горца; это — известные кушанья в известные дни, известного рода воспитание своих
детей; это — визиты, известное убранство жилищ, известные празднованья похорон, родин, свадеб.
— Я нигде не стану служить, кроме
военной… — сквозь слезы отвечал
ребенок.
— Не слова, а факты доказывают противное.
Дети так называемых вами поляков, из какой бы губернии они ни были, принимаются в наши учебные заведения, гражданские и
военные, на счет правительства наравне с русскими, без всякого предпочтения одних другим.
Не желая, как
военный человек, которого жизнь похожа на кочевую, таскаться с женою и
детьми с места на место, я решился искать другой, более оседлой службы.
За столом на первом месте сидит в
военном мундире с галунами и крестом на шее плотный человек с лицом умным, выражающим добродушие, особенно умиленное теперь тем, что он только что хорошо позавтракал и получил успокоительное известие о здоровье меньшого
ребенка.
— Вот в какие! В отношения помощников. Общество может быть не тайное, ежели правительство его допустит. Оно не только не враждебное правительству, но это общество настоящих консерваторов. Общество джентльменов в полном значении этого слова. Мы только для того, чтобы Пугачев не пришел зарезать и моих и твоих
детей, и чтоб Аракчеев не послал меня в
военное поселение, — мы только для этого беремся рука с рукой, с одною целью общего блага и общей безопасности.