Неточные совпадения
Глеб — он жаден был — соблазняется:
Завещание сожигается!
На
десятки лет, до недавних дней
Восемь
тысяч душ закрепил злодей,
С родом, с племенем; что народу-то!
Что народу-то! с камнем в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно маяться!
— Довольно верное замечание, — ответил тот, — в этом смысле действительно все мы, и весьма часто, почти как помешанные, с маленькою только разницей, что «больные» несколько больше нашего помешаны, потому тут необходимо различать черту. А гармонического человека, это правда, совсем почти нет; на
десятки, а может, и на многие сотни
тысяч по одному встречается, да и то в довольно слабых экземплярах…
Сотни,
тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу;
десятки семейств, спасенных от нищеты, от разложения, от гибели, от разврата, от венерических больниц, — и все это на ее деньги.
У него не было желания поискать в шести
десятках ‹
тысяч› жителей города одного или двух хотя бы менее интересных, чем Зотова.
«Это безумие и трусость — стрелять из пушек, разрушать дома, город. Сотни
тысяч людей не ответственны за действия
десятков».
Память показывала
десятка два уездных городов, в которых он бывал. Таких городов — сотни. Людей, подобных Денисову и Фроленкову, наверное, сотни
тысяч. Они же — большинство населения городов губернских. Люди невежественные, но умные, рабочие люди… В их руках — ремесла, мелкая торговля. Да и деревня в их руках, они снабжают ее товарами.
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой планете, затерянной в безграничии вселенной, среди
тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов планет, в сравнении с которыми земля, быть может, единственная пылинка, где родился и живет человек, существо, которому отведено только пять-шесть
десятков лет жизни…
Для этого дела потребуются
десятки, даже сотни
тысяч людей высокой, научной, интеллектуальной квалификации.
«У меня температура, — вероятно, около сорока», — соображал Самгин, глядя на фыркающий самовар; горячая медь отражала вместе с его лицом какие-то полосы, пятна, они снова превратились в людей, каждый из которых размножился на
десятки и сотни подобных себе, образовалась густейшая масса одинаковых фигур, подскакивали головы, как зерна кофе на горячей сковороде, вспыхивали
тысячами искр разноцветные глаза, создавался тихо ноющий шумок…
Странно было видеть, что судьбы мира решают два
десятка русских интеллигентов, живущих в захолустном городке среди семидесяти
тысяч обывателей, для которых мир был ограничен пределами их мелких интересов.
— Ну что — то есть? — сердито откликнулся Дронов. — Ну, — спекуляю разной разностью. Сорву пяток-десяток
тысяч, потом — с меня сорвут. Игра. Азарт. А что мне еще делать? Вполне приятно и это.
Когда некоторые вожди являлись с покорностью, от них требовали выдачи оружия и скота, но они приносили несколько ружей и приводили вместо
тысяч десятки голов скота, и когда их прогоняли, они поневоле возвращались к оружию и с новой яростью нападали на колонию.
Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль. Оказывается ли сильная пробоина, ее затягивают на первый случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а между тем
десятки рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы, идет ко дну: люди бросаются в шлюпку и на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за
тысячу миль.
От каждого пахло
десятками и сотнями
тысяч.
— Извольте-с, это дело должно объясниться и еще много к тому времени впереди, но пока рассудите: у нас, может быть,
десятки свидетельств о том, что вы именно сами распространяли и даже кричали везде о трех
тысячах, истраченных вами, о трех, а не о полутора, да и теперь, при появлении вчерашних денег, тоже многим успели дать знать, что денег опять привезли с собою три
тысячи…
— Не
десятки, а сотни свидетельств у вас в руках, две сотни свидетельств, две сотни человек слышали,
тысяча слышала! — воскликнул Митя.
Затем можно было указать на три-четыре средних состояния от пятисот до
тысячи душ (в разных губерниях), а за ними следовала мелкота от полутораста душ и ниже, спускаясь до
десятков и единиц.
Единодушный взмах
десятка и более блестящих кос; шум падающей стройными рядами травы; изредка заливающиеся песни жниц, то веселые, как встреча гостей, то заунывные, как разлука; спокойный, чистый вечер, и что за вечер! как волен и свеж воздух! как тогда оживлено все: степь краснеет, синеет и горит цветами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики,
тысячи насекомых, и от них свист, жужжание, треск, крик и вдруг стройный хор; и все не молчит ни на минуту.
И вот за этим чаем, в пятиалтынный, вершились дела на
десятки и сотни
тысяч. И только тогда, когда кончали дело, начинали завтрак или обед, продолжать который переходили в кабинеты.
Ну, десятки-то
тысяч туда-сюда, не беспокоишься о них — знаешь, что на дело ушли, не жаль.
В них входят стадионы — эти московские колизеи, где
десятки и сотни
тысяч здоровой молодежи развивают свои силы, подготовляют себя к геройским подвигам и во льдах Арктики, и в мертвой пустыне Кара-Кумов, и на «Крыше мира», и в ледниках Кавказа.
Считая в году по двести пятьдесят дней, проведенных в классах или церкви, и по четыре — пять учебных часов ежедневно — это составит около восьми
тысяч часов, в течение которых вместе со мною сотни молодых голов и юных душ находились в непосредственной власти
десятков педагогов.
Отдельные сцены производили потрясающее впечатление. Горело
десятками лет нажитое добро, горело благосостояние нескольких
тысяч семей. И тут же рядом происходили те комедии, когда люди теряют от паники голову. Так, Харитон Артемьич бегал около своего горевшего дома с кипой газетной бумаги в руках — единственное, что он успел захватить.
— Да, — говорит один из них, — нынче надо держать ухо востро! Нынче чуть ты отвернулся, ан у тебя
тысяча, а пожалуй, и целый
десяток из кармана вылетел. Вы Маркова-то Александра знавали? Вот что у Бакулина в магазине в приказчиках служил? Бывало, все Сашка да Сашка! Сашка, сбегай туда! Сашка, рыло вымой! А теперь, смотри, какой дом на Волхонке взбодрил! Вот ты и думай с ними!
Ночь покрывает и этого магната-заводчика, для которого существует пятьдесят
тысяч населения, полмиллиона десятин богатейшей в свете земли, целый заводский округ, покровительственная система, генерал Блинов, во сне грезящий политико-экономическими теориями, корреспондент Перекрестов, имеющий изучить в две недели русское горное дело, и
десяток тех цепких рук, которые готовы вырвать живым мясом из магната Лаптева свою долю.
Только несколько отдельных куп из темных елей и пихт да до
десятка старых кедров красноречиво свидетельствовали о том севере, где цвели эти выхоленные сирени, акации, тополи и
тысячи красивых цветов, покрывавших клумбы и грядки яркой цветистой мозаикой.
В самом деле, что могло быть печальнее председателя уездной земской управы, получающего годовых две с половиной
тысячи, когда другие рвали
десятки и сотни
тысяч?
Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой уже головой, который
десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту жизни узнал и оценил всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни
тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
Александров остановил извозчика у Красных казарм, напротив здания четвертого кадетского корпуса. Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много
тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много
десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.
Громадные колонны цифр испещряют бумагу; сперва рубли, потом
десятки, сотни,
тысячи… Иудушка до того устает за работой и, главное, так волнуется ею, что весь в поту встает из-за стола и ложится отдохнуть на диван. Но взбунтовавшееся воображение и тут не укрощает своей деятельности, а только избирает другую, более легкую тему.
«В продолжение 20 лет все силы знания истощаются на изобретение орудий истребления, и скоро несколько пушечных выстрелов будет достаточно для того, чтобы уничтожить целое войско. [Книга эта издана год тому назад; за этот год выдумали еще
десятки новых орудий истребления — новый, бездымный порох.] Вооружаются не как прежде несколько
тысяч бедняков, кровь которых покупали за деньги, но теперь вооружены поголовно целые народы, собирающиеся резать горло друг другу.
Для этого нужно мне приехать в Петербург — шепнуть маклеру, что вот, мол, хочу я продать
тысяч на триста акций, «только, мол, ради бога, это между нами, уж лучше я вам заплачу хороший куртаж, только молчите…» Потом другому и третьему шепнуть то же самое по секрету, и акции мгновенно падают на несколько
десятков рублей.
А Лунёв подумал о жадности человека, о том, как много пакостей делают люди ради денег. Но тотчас же представил, что у него —
десятки, сотни
тысяч, о, как бы он показал себя людям! Он заставил бы их на четвереньках ходить пред собой, он бы… Увлечённый мстительным чувством, Лунёв ударил кулаком по столу, — вздрогнул от удара, взглянул на дядю и увидал, что горбун смотрит на него, полуоткрыв рот, со страхом в глазах.
В думе, у губернатора, у архиерея, всюду в домах много лет говорили о том, что у нас в городе нет хорошей и дешевой воды и что необходимо занять у казны двести
тысяч на водопровод; очень богатые люди, которых у нас в городе можно было насчитать
десятка три и которые, случалось, проигрывали в карты целые имения, тоже пили дурную воду и всю жизнь говорили с азартом о займе — и я не понимал этого; мне казалось, было бы проще взять и выложить эти двести
тысяч из своего кармана.
Нам скоро попалось несколько обмелевших барок. Около них кипела самая горячая работа;
десятки бурлаков стояли в воде с чегенями и под дружную «Дубинушку» старались столкнуть барку. Работа пятидесяти-шестидесяти человек при пятнадцати
тысячах груза на каждой барке — крайне тяжелая и опасная.
— Только дело такое, сударыня, по номинальной цене я не могу вам продать, прямо выходит двадцать
тысяч убытку; значит, разобьемте грех пополам: вы мне накиньте десяточек
тысяч, и я вам уступлю
десяток.
Все эти ужасы были только далеким откликом кровавого замирения Башкирии, когда русские проделывали над пленными башкирами еще большие жестокости:
десятками сажали на кол, как делал генерал Соймонов под Оренбургом, вешали сотнями, отрубали руки, обрезывали уши, морили по тюрьмам и вообще изводили всяческими способами
тысячи людей.
—
Тысячи две, и все самые крупные. Я вам снес три
десятка.
В это самое время милосердая Катерина Михайловна была в исключительно филантропическом расположении духа вследствие того, что ей принесли оброка до полуторы
тысячи ассигнациями и неизвестно откуда явился кочующий по помещикам разносчик с красным товаром, и потому старуха придумывала, кому из горничных, которых было у ней до двух
десятков, и что именно купить на новое платье, глубоко соображая в то же время, какой бы подарок сделать и милому m-r Мишо, для которого все предлагаемые в безграмотном реестре материи, начиная от английского трико до индийского кашемира, казались ей недостойными.
Но скажите, что же значат эти сотни
тысяч пред
десятками миллионов, населяющих Россию?
Я впервые в моей жизни живу так близко, бок о бок, с людьми, тратящими на себя в год
десятки, может быть, даже сотни
тысяч, с людьми, почти не знающими, что значит «не мочь» чего-нибудь.
— Что ж — Россия? Государство она, бессомненно, уездное. Губернских-то городов — считай —
десятка четыре, а уездных —
тысячи, поди-ка! Тут тебе и Россия.
Достигаев(ходит, ручки в карманах). Н-да… Хватать — запрещается. И — бесполезно. В июле хватали, оно — снова вылезло! И даже как будто гуще. Ежели эдаких Рябининых найдётся
тысяч пяток,
десяток… А их может оказаться и больше… Н-да. Не схватишь. А вот, если ножку им подставить на крутом-то пути… на неведомой дороге?
Бургмейер. Зачем? Затем, что на землю сниспослан новый дьявол-соблазнитель! У человека
тысячи, а он хочет сотни
тысяч. У него сотни
тысяч, а ему давай миллионы,
десятки миллионов! Они тут, кажется, недалеко… перед глазами у него. Стоит только руку протянуть за ними, и нас в мире много таких прокаженных, в которых сидит этот дьявол и заставляет нас губить себя, семьи наши и миллионы других слепцов, вверивших нам свое состояние.
Какое сознание прав человека могло развиться в том, кого с малых лет воспитывали в той мысли, что у него есть
тысяча, или сотня, или
десяток (все равно) людей, которых назначение — служить ему, выполнять его волю — и с которыми он может сделать все, что хочет?
— Дай бог, конечно, — говорю, — этакого счастья всякому, но только вот видите ли, Дмитрий Никитич, что я в жизнь мою наблюдал: вас, охотников жениться на богатых невестах, смело можно считать
тысячами, а богатых невест
десятками, так на всех, пожалуй, и недостанет.
— Какие шутки! — на всю комнату крикнул Макар Тихоныч. — Никаких шуток нет. Я, матушка, слава тебе Господи, седьмой
десяток правдой живу, шутом сроду не бывал… Да что с тобой, с бабой, толковать — с родителем лучше решу… Слушай, Гаврила Маркелыч, плюнь на Евграшку, меня возьми в зятья — дело-то не в пример будет ладнее. Завтра же за Марью Гавриловну дом запишу, а опричь того пятьдесят
тысяч капиталу чистоганом вручу… Идет, что ли?
— Это случилось в
тысяча восемьсот шестьдесят первом году, начал мистер Чарли своим характерным, ломаным языком международного наездника и сальто-морталиста. В том году, когда я вместе с цирком знаменитого когда-то Паоли странствовал по венгерским городам, больше похожим на деревни, раскинувшиеся на
десятки верст. Труппа у нас была разноплеменная, но прекрасно подобранная; всё артисты высшей пробы смелые, ловкие… настоящие художники… Публика нас принимала радушно, и представления всегда давали полные сборы.