Неточные совпадения
— Наденьте совсем! — послышались советы, когда священник надел на них венцы, и Щербацкий, дрожа
рукою в трехпуговочной перчатке,
держал высоко венец
над ее головой.
Упав на колени пред постелью, он
держал пред губами
руку жены и целовал ее, и
рука эта слабым движением пальцев отвечала на его поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких
руках Лизаветы Петровны, как огонек
над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
— Обедали? — закричал барин, подходя с пойманною рыбою на берег,
держа одну
руку над глазами козырьком в защиту от солнца, другую же пониже — на манер Венеры Медицейской, выходящей из бани.
Ассоль проникла в высокую, брызгающую росой луговую траву;
держа руку ладонью вниз
над ее метелками, она шла, улыбаясь струящемуся прикосновению.
Няня не обманула: ночь пролетела как краткое мгновение, которого я и не заметил, и бабушка уже стояла
над моею кроваткою в своем большом чепце с рюшевыми мармотками и
держала в своих белых
руках новенькую, чистую серебряную монету, отбитую в самом полном и превосходном калибре.
Особенно звонко и тревожно кричали женщины. Самгина подтолкнули к свалке, он очутился очень близко к человеку с флагом, тот все еще
держал его
над головой, вытянув
руку удивительно прямо: флаг был не больше головного платка, очень яркий, и струился в воздухе, точно пытаясь сорваться с палки. Самгин толкал спиною и плечами людей сзади себя, уверенный, что человека с флагом будут бить. Но высокий, рыжеусый, похожий на переодетого солдата, легко согнул
руку, державшую флаг, и сказал...
Держа в одной
руке щетку, приглаживая пальцами другой седоватые виски, он минуты две строго рассматривал лицо свое, ни о чем не думая, прислушиваясь к себе. Лицо казалось ему значительным и умным. Несколько суховатое, но тонкое лицо человека, который не боится мыслить свободно и органически враждебен всякому насилию
над независимой мыслью, всем попыткам ограничить ее.
Рядом с ним мелко шагал, тыкая в землю зонтиком, бережно
держа в
руке фуражку, историк Козлов, розовое его личико было смочено потом или слезами, он тоже пел, рот его открыт, губы шевелились, но голоса не слышно было,
над ним возвышалось слепое, курдючное лицо Воронова, с круглой дырой в овчинной бороде.
Начали мыться. Петр Ильич
держал кувшин и подливал воду. Митя торопился и плохо было намылил
руки. (
Руки у него дрожали, как припомнил потом Петр Ильич.) Петр Ильич тотчас же велел намылить больше и тереть больше. Он как будто брал какой-то верх
над Митей в эту минуту, чем дальше, тем больше. Заметим кстати: молодой человек был характера неробкого.
Я вошел в пустую маленькую переднюю и сквозь растворенную дверь увидал самого Чертопханова. В засаленном бухарском халате, широких шароварах и красной ермолке сидел он на стуле, одной
рукой стискивал он молодому пуделю морду, а в другой
держал кусок хлеба
над самым его носом.
На другой день пошел я смотреть лошадей по дворам и начал с известного барышника Ситникова. Через калитку вошел я на двор, посыпанный песочком. Перед настежь раскрытою дверью конюшни стоял сам хозяин, человек уже не молодой, высокий и толстый, в заячьем тулупчике, с поднятым и подвернутым воротником. Увидав меня, он медленно двинулся ко мне навстречу,
подержал обеими
руками шапку
над головой и нараспев произнес...
Мы вообще знаем Европу школьно, литературно, то есть мы не знаем ее, а судим à livre ouvert, [Здесь: с первого взгляда (фр.).] по книжкам и картинкам, так, как дети судят по «Orbis pictus» о настоящем мире, воображая, что все женщины на Сандвичевых островах
держат руки над головой с какими-то бубнами и что где есть голый негр, там непременно, в пяти шагах от него, стоит лев с растрепанной гривой или тигр с злыми глазами.
Он встретил нас у ворот,
держа одну
руку над глазами и стараясь рассмотреть, кого Бог послал.
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной
держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И
над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется, и пылает гений.
Певца, плененного тобой,
Не отвергай смиренной дани,
Внемли с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой.
Паншин начал с комплиментов Лаврецкому, с описания восторга, с которым, по его словам, все семейство Марьи Дмитриевны отзывалось о Васильевском, и потом, по обыкновению своему, ловко перейдя к самому себе, начал говорить о своих занятиях, о воззрениях своих на жизнь, на свет и на службу; сказал слова два о будущности России, о том, как следует губернаторов в
руках держать; тут же весело подтрунил
над самим собою и прибавил, что, между прочим, ему в Петербурге поручили «de populariser l’idée du cadastre».
Красивое это озеро Октыл в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как по дну рыба ходит. С запада озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток шел низкий степной берег, затянутый камышами.
Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была в восторге, и Парасковья Ивановна все время
держала ее за
руку, точно боялась, что она от радости выскочит в воду. На озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
Доктор взглянул наверх.
Над лестницею, в светлой стеклянной галерее, стояла довольно миловидная молодая белокурая женщина, одетая в голубую холстинковую блузу. Перед нею на гвоздике висел форменный вицмундир, а в
руках она
держала тонкий широкий веник из зеленого клоповника.
— И охота ему хо-о-о-о-дить, — сказал я, тоже потягиваясь и потрясая
над головой книгу Кайданова, которую
держал в обеих
руках.
Смотрим: невдалеке от дороги, у развалившихся ворот, от которых остались одни покосившиеся набок столбы, стоит старик в засаленном стеганом архалуке, из которого местами торчит вата, и
держит руку щитком
над глазами, всматриваясь в нас. На голове у него теплый картуз, щеки и губы обвисли, борода не брита, жидкие волосы развеваются по ветру; в левой
руке березовая палка, которую он тщетно старается установить.
Это уже не на экране — это во мне самом, в стиснутом сердце, в застучавших часто висках.
Над моей головой слева, на скамье, вдруг выскочил R-13 — брызжущий, красный, бешеный. На
руках у него — I, бледная, юнифа от плеча до груди разорвана, на белом — кровь. Она крепко
держала его за шею, и он огромными скачками — со скамьи на скамью — отвратительный и ловкий, как горилла, — уносил ее вверх.
Это был мальчик лет девяти, больше меня, худощавый и тонкий, как тростинка. Одет он был в грязной рубашонке,
руки держал в карманах узких и коротких штанишек. Темные курчавые волосы лохматились
над черными задумчивыми глазами.
Признаюсь откровенно, слова эти всегда производили на меня действие обуха, внезапно и со всею силой упавшего на мою голову. Я чувствую во всем моем существе какое-то страшное озлобление против преступника, я начинаю сознавать, что вот-вот наступает минута, когда эмпирик возьмет верх
над идеалистом, и пойдут в дело кулаки, сии истинные и нелицемерные помощники во всех случаях, касающихся человеческого сердца. И много мне нужно бывает силы воли, чтобы
держать руки по швам.
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего к зале, выглядывали лица горничных и других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он
держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими лакеями не связывался и, заложив
руки назад, производил глубокомысленные наблюдения
над танцующим уездом.
«Хорошо, — думаю, — теперь ты сюда небось в другой раз на моих голубят не пойдешь»; а чтобы ей еще страшнее было, так я наутро взял да и хвост ее, который отсек, гвоздиком у себя
над окном снаружи приколотил, и очень этим был доволен. Но только так через час или не более как через два, смотрю, вбегает графинина горничная, которая отроду у нас на конюшне никогда не была, и
держит над собой в
руке зонтик, а сама кричит...
В
руке швейцар
держал на отлете тяжелую булаву с большим золоченым шаром, который высился
над его головою.
А Маврикий Николаевич, в страшном испуге, уже стоял подле поднявшейся Лизы, склонясь
над нею и
держа ее
руку в своих
руках.
Когда он опустил
руки, которыми невольно закрыл глаза, перед ним стояли Малюта Скуратов и Борис Годунов. Сопровождавший их палач
держал высоко
над ними смоляный светоч.
На вражьей груди грудь дрожит —
И вот колеблются, слабеют —
Кому-то пасть… вдруг витязь мой,
Вскипев, железною
рукойС седла наездника срывает,
Подъемлет,
держит над собой
И в волны с берега бросает.
Учитель
держал в каждой своей
руке по целому кирпичу и ожесточенно тер ими один о другой
над бумагой.
Живет спокойно такой человек: вдруг к нему приходят люди и говорят ему: во-1-х, обещайся и поклянись нам, что ты будешь рабски повиноваться нам во всем том, что мы предпишем тебе, и будешь считать несомненной истиной и подчиняться всему тому, что мы придумаем, решим и назовем законом; во-вторых, отдай часть твоих трудов в наше распоряжение; мы будем употреблять эти деньги на то, чтобы
держать тебя в рабстве и помешать тебе противиться насилием нашим распоряжениям; в-3-х, избирай и сам избирайся в мнимые участники правительства, зная при этом, что управление будет происходить совершенно независимо от тех глупых речей, которые ты будешь произносить с подобными тебе, и будет происходить по нашей воле, по воле тех, в
руках кого войско; в-четвертых, в известное время являйся в суд и участвуй во всех тех бессмысленных жестокостях, которые мы совершаем
над заблудшими и развращенными нами же людьми, под видом тюремных заключений, изгнаний, одиночных заключений и казней.
— Что это у вас? — сказал он, взглянув на лист, который я
держал еще в
руке. — Уж не вопли ли Видоплясова? Так и есть! Я уверен был, что Видоплясов и вас атакует. Он и мне подавал такой же точно лист, с теми же воплями; а вас он уже давно ожидает и, вероятно, заранее приготовлялся. Вы не удивляйтесь: здесь много странного, и, право, есть
над чем посмеяться.
Лукашка между тем,
держа обеими
руками передо ртом большой кусок фазана и поглядывая то на урядника, то на Назарку, казалось, был совершенно равнодушен к тому, чтò происходило, и смеялся
над обоими. Казаки еще не успели убраться в секрет, когда дядя Ерошка, до ночи напрасно просидевший под чинарой, вошел в темные сени.
Шуршат и плещут волны. Синие струйки дыма плавают
над головами людей, как нимбы. Юноша встал на ноги и тихо поет,
держа сигару в углу рта. Он прислонился плечом к серому боку камня, скрестил
руки на груди и смотрит в даль моря большими главами мечтателя.
Над головами людей реяли флаги, подобно красным птицам, и, оглушённый кипящим шумом, Климков видел в первых рядах толпы бородатую фигуру Мельникова, — он
держал обеими
руками короткое древко, взмахивал им, и порою материя флага окутывала ему голову красной чалмой.
Катерина Львовна, бледная, почти не дыша вовсе, стояла
над мужем и любовником; в ее правой
руке был тяжелый литой подсвечник, который она
держала за верхний конец, тяжелою частью книзу. По виску и щеке Зиновия Борисыча тоненьким шнурочком бежала алая кровь.
Лакеи чудом протискивались между бочками, бочонками, ногами и туловищами, высоко
держа над головами сидящих свои
руки, унизанные пивными кружками.
Мне хотелось подойти с ним вместе к пропасти и сказать: вот шаг, я брошусь туда, вот движение, и я погибла, — и чтоб он, бледнея на краю пропасти, взял меня в свои сильные
руки,
подержал бы
над ней, так что у меня бы в сердце захолонуло, и унес бы куда хочет.
Пристав, надув лицо, как пузырь, отчаянно свистел, а другую
руку держал в воздухе
над головой Петунникова, извивавшегося перед ним так, точно он хотел влезть ему в живот.
Надо было видеть, как он лихо танцевал с ней модные танцы, па-д'эспань, па-де-патинер, краковяк и лезгинку, как, оставив свою даму на одном конце комнаты, он ловко скакал вокруг самого себя,
держа руку над головой и живописно изогнувшись, как уже на другом конце, отделенный от дамы другими парами, он выделывал, щелкая каблуками, соло, как потом он стремительно мчался, кружась и толкая других танцоров, к покинутой даме, как он встряхивал плечами и округленными локтями в такт музыке и как, геройски полуобернувшись направо к Александре Васильевне, он наступал на чужие каблуки и платья.
Не успел отбежать к яворам, поглядел кверху и чуть не крикнул от страха… Видит — гость уже близко
над мельничною крышей, да еще в
руках держит… Вот ни за что и не угадаете, что такое принес чертяка в когтях.
Дошли мы до хургона. Одной
рукой он меня
держит, а сам нагнулся
над хургоном и что-то лапает. Думаю я: «Что он будет делать?» А он поискал и говорит: «Нет, должно быть, не здесь». Опять за
руку повел меня вокруг хургона. Зашел с другой стороны, полапал-полапал и вытаскивает топор. «Вот он, говорит. Нашел. Ну, теперь, говорит, ложи
руку на драбину». Тихо так говорит, без гнева. Понял я тогда, что он хочет мне
руку рубить. Затрясся я весь, заплакал… А он мне говорит: «Не плачь, это недолго»…
Тихий барин сидел в тени берёз за большим столом, в одной
руке он
держал платок, а другою, с циркулем в ней, измерял что-то на листе ослепительно белой бумаги. И сам он был весь белый, точно снегом осыпан от плеч до пят, только шея, лицо и шляпа — жёлтые, разных оттенков, шляпа — ярче, а кожа темнее.
Над ним кружились осы, он лениво взмахивал платком и свистел сквозь зубы.
Ясный зимний полдень… Мороз крепок, трещит, и у Наденьки, которая
держит меня под
руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и пушок
над верхней губой. Мы стоим на высокой горе. От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном.
Глупым называют только такого сокола, который верху не
держит и сейчас бросается за всякой дрянной птицей.] спускают с
руки сейчас по выезде в поле; он возьмет умеренный верх и идет им впереди охотников, сам высматривает добычу и едва завидит — вдруг начинает подниматься выше и выше
над самою птицею; следовательно, сам и укажет охотникам добычу.
Я говорил с искренним увлечением, с чувством, как jeune premier [первый любовник (франц.).], исполняющий самое патетическое место в своей роли… Говорил я прекрасно, и недаром похлопала мне крыльями пролетевшая
над нашими головами орлица. А моя Оля взяла мою протянутую
руку,
подержала ее в своих маленьких
руках и с нежностью поцеловала. Но это не было знаком согласия… На глупеньком личике неопытной, никогда ранее не слышавшей речей женщины выражалось недоумение… Она всё еще продолжала не понимать меня.
И эта возможность действительно была, потому что Сусанна чувствовала
над собою превосходство его нравственной силы, потому что ей нужно было, и она даже сама хотела, чтобы ее «в
руках держал» тот, кого она любит, потому что, наконец, в Бейгуше были все данные, необходимые для этого, данные, которых — увы! совсем не обреталось ни в покойнике Стекльштроме, ни в восточном кузене Малгоржане.
И потихоньку, не услыхала бы Дарья Сергевна, стала она на молитву. Умною молитвою молилась, не уставной. В одной сорочке, озаренная дрожавшим светом догоравшей лампады,
держа в
руках заветное колечко, долго лежала она ниц перед святыней. С горячими, из глубины непорочной души идущими слезами долго молилась она, сотворил бы Господь
над нею волю свою, указал бы ей, след ли ей полюбить всем сердцем и всею душою раба Божия Петра и найдет ли она счастье в том человеке.
Упав на колени перед постелью, он
держал перед губами
руку жены и целовал ее, и
рука эта слабым движением пальцев отвечала на его поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких
руках Лизаветы Прокофьевны, как огонек
над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
Но в это же самое мгновение за плечами Горданова грянул выстрел, и пуля влипла в стену
над головой Павла Николаевича, а Жозеф, колеблясь на ногах,
держал в другой
руке дымящийся пистолет и шептал...
Через минуту та явилась, высоко
держа у себя
над головой лиф, а через левую ее
руку спускались целые волны легкого густо-зеленого крепона.