Неточные совпадения
— Урок оплачен дорого. Но того, чему он должен научить, мы, словесной или бумажной
пропагандой, не достигли бы и в десяток лет. А за десять-то лет рабочих — и ценнейших! — погибло бы гораздо больше, чем за два
дня…
Что это? учитель уж и позабыл было про свою фантастическую невесту, хотел было сказать «не имею на примете», но вспомнил: «ах, да ведь она подслушивала!» Ему стало смешно, — ведь какую глупость тогда придумал! Как это я сочинил такую аллегорию, да и вовсе не нужно было! Ну вот, подите же, говорят,
пропаганда вредна — вон, как на нее подействовала
пропаганда, когда у ней сердце чисто и не расположено к вредному; ну, подслушала и поняла, так мне какое
дело?
Настоящим революционным
делом они считали
пропаганду и агитацию среди рабочих.
Пропаганда шла какими-то подземными путями, причем оказались запутанными в это
дело и старик Основа и выкрест Гермоген, а главным образом самосадчане.
— Да, надо кого-нибудь позвать. Я убедился, что нам их бояться таким образом нечего. В жизни, в принципах мы составляем особое целое, а так, одною наружною стороною, отчего же нам не соприкасаться с ними?.. Я подумаю, и мы, кажется, даже уничтожим декады, а назначим простые
дни в неделю, — это даже будет полезно для
пропаганды.
— А как тут
дела? — спросил он с набитым ртом. И, когда Андрей весело рассказал ему о росте
пропаганды на фабрике, он, снова сумрачный, глухо заметил...
Только вот что-с: в случае постепенного разрешения задачи
пропагандой я хоть что-нибудь лично выигрываю, ну хоть приятно поболтаю, а от начальства так и чин получу за услуги социальному
делу.
Что же касается до бунта, то если и поняли что-нибудь из их
пропаганды фабричные, то наверно тотчас же перестали и слушать, как о
деле глупом и вовсе не подходящем.
Наконец, уж совсем шепотом, с оглядкой, мне передавал один либерал, что его отравило правительство, которое боялось, что во время коронации, которая будет через год, вместо Александра III обязательно объявят царем и коронуют Михаила II, Скобелева, что
пропаганда ведется тайно и что войска, боготворящие Скобелева, совершат этот переворот в самый
день коронации, что все уж готово.
Скажите себе: попробую-ка я хоть на время позабыть о
пропаганде сыска, клеветы и человеконенавистничества… Да, не откладывая
дела в долгий ящик, и позабудьте. Увидите, что польза будет несомненная, да и сами вы почувствуете себя лучше, спокойнее духом, здоровее.
А лгуны — где они будут тогда? придут ли они на помощь к погибающему? принесут ли ему облегчение? Нет, не придут и не принесут, потому что им незачем приходить и нечего принести. Совершивши свое неистовое
дело, они поспешат уйти прочь, чтобы продолжать
пропаганду человеконенавистничества дальше и дальше.
— Вот видите, Маклаков, — заговорил Саша, — у нас никто не хочет работать серьёзно, с увлечением, а у них
дело развивается. Банкеты, съезды, дождь литературы, на фабриках — открытая
пропаганда…
— Зимин Матвей, по
делу о
пропаганде на мебельной фабрике Кнопа, — ответил Пантелеев внушительно и строго.
Бакин. Знали бы свое
дело, резали бы собак да лягушек; а то вздумали актрис просвещать. Ученая
пропаганда между актрисами —
дело опасное; против нее надо принять неотложные меры.
Бобоедов. Вы привлекались к дознанию в Смоленске по
делу о революционной
пропаганде среди ремесленников — да?
Но и это, конечно, потому, что здесь
пропаганда была бы самым
делом, которого Лаврецкий, как и вся его братия, боится.
— Время своим чередом, а успокоения, пожалуй, что и не нужно теперь, — возразил Колтышко. — Будут составляться кружки, тайные братства, потайная пресса будет давать направление — и для того, и для другого есть уже достаточно подготовленных деятелей, — стало быть,
пропаганда пойдет своей дорогой, если еще даже не сильнее. А
дело это, кроме пробного шара, неожиданно дало теперь еще и положительные, хорошие результаты: оно озлобило молодежь, во-первых, во-вторых, — общественное мнение…
Заграничная пресса тоже очень много занималась пожарами. «Siècle» [«Век» (фр.).] совершенно серьезно рассказывал, например, что Петербург телеграфировал Москве: «Горю! пришлите трубы!» в ту самую минуту, как Москва слала ему депеши: «Пожар! тушите!» — Но странное
дело: в заграничной прессе было всеобщее убеждение, что наши пожары суть
дело особой
пропаганды, особого комитета и имеют исключительно политическую цель.
И вот по каким именно соображениям: до самых последних
дней наши миссии и наша
пропаганда, как нельзя успешнее, подготовили русское общество к сочувствию нашему святому
делу.
Затем — вносить и словом и
делом свою
пропаганду в массы общества; не служить ни в какой службе, исключая как во фронте, для подготовки войска, или брать только такие места, где можно иметь непосредственное влияние на мужиков — вот что нужно делать!
—
Дело идет! — компетентно и с видимым удовольствием подтвердил пан грабя. — Теперь гляди, душа моя, вот как: у меня —
пропаганда сальонова, у Колтышки — литерáцька и наукова, Чарыковского —
пропаганда войскóва, у Почебут-Коржимского — «между столпами отечества», так сказать, у тебя с этим Свиткой твоим — коммуны и нигилисты… А разные министерства, канцелярии, управления? А университет? а корпуса? а школы, гимназии, институты? — Охо-хо-хо!..
— Да, иногда, — согласился бравый поручик, — но отнюдь не в гражданской службе. В военной иное
дело. Чем больше будет у нас развитых, образованных офицеров, тем успешнее пойдет
пропаганда: солдаты, во-первых, не пойдут тогда против крестьян, когда те подымутся всею землею; во-вторых, образованные офицеры не помешают освободиться и Польше. Разовьете вы как следует
пропаганду между офицерами — вы облегчите революцию и вызовете ее гораздо скорее. Образованный офицер не пойдет против поляков.
Катя узнала от товарок по заключению, что их камера, Б, «сомнительная». Из нее переводят либо в камеру А — к выпуску, либо в камеру В — для расстрела. На
днях расстреляли двух девушек-учительниц за саботаж и контрреволюционную
пропаганду. Катя жадно расспрашивала про них
днем, а ночью бледные их тени реяли пред нею в темноте.
За это на Хехлунда очень резко напали, он подвергся очень дурному обращению со стороны Ярославского, [См. Ярославский «На антирелигиозном фронте» и «Против религии и церкви».] главного специалиста по антирелигиозной
пропаганде, ему объяснили, что религия не есть частное
дело внутри коммунизма.
Но это еще
дело провинциальных аборигенов: приезжие генеральши сделали для
пропаганды гораздо больше.