Неточные совпадения
Бросив лопату, он сел к низкому хворостяному забору и посадил
девочку на колени. Страшно
усталая, она пыталась еще прибавить кое-какие подробности, но жара, волнение и слабость клонили ее в сон. Глаза ее слипались, голова опустилась на твердое отцовское плечо, мгновение — и она унеслась бы в страну сновидений, как вдруг, обеспокоенная внезапным сомнением, Ассоль села прямо, с закрытыми глазами и, упираясь кулачками в жилет Лонгрена, громко сказала...
Сестры Сомовы жили у Варавки, под надзором Тани Куликовой: сам Варавка уехал в Петербург хлопотать о железной дороге, а оттуда должен был поехать за границу хоронить жену. Почти каждый вечер Клим подымался наверх и всегда заставал там брата, играющего с
девочками.
Устав играть,
девочки усаживались на диван и требовали, чтоб Дмитрий рассказал им что-нибудь.
Глядя на бледный цвет лица, на большие глаза, окаймленные темной полоской, двенадцатилетней
девочки, на ее томную
усталь и вечную грусть, многим казалось, что это одна из предназначенных, ранних жертв чахотки, жертв, с детства отмеченных перстом смерти, особым знамением красоты и преждевременной думы. «Может, — говорит она, — я и не вынесла бы этой борьбы, если б я не была спасена нашей встречей».
С Никитичем действительно торопливо семенила ножками маленькая
девочка с большими серыми глазами и серьезным не по летам личиком. Когда она
уставала, Никитич вскидывал ее на одну руку и шел с своею живою ношей как ни в чем не бывало. Эта Оленка очень заинтересовала Нюрочку, и
девочка долго оглядывалась назад, пока Никитич не остался за поворотом дороги.
Высокая, худая женщина, с изможденным,
усталым, точно почерневшим от горя лицом, стояла на коленях около больной
девочки, поправляя ей подушку и в то же время не забывая подталкивать локтем качающуюся колыбель.
Около Лапухи жалось странное существо: на вид это была
девочка лет двенадцати, еще с несложившимися, детскими формами, с угловатой спиной и тонкими босыми ногами, но желтое
усталое лицо с карими глазами смотрело не по-детски откровенно, как смотрят только отведавшие от древа познания добра и зла.
Мостовщики,
устало поворачивая головы, смотрят на вино и вслед
девочке, смотрят и, улыбаясь, быстрыми языками южан что-то говорят друг другу.
Наташа. А ты
устала, милая, бедная моя
девочка! (Целует Ирину.) Ложилась бы спать пораньше.
Ольга. Нянечка, милая, все отдавай. Ничего нам не надо, все отдавай, нянечка… Я
устала, едва на ногах стою… Вершининых нельзя отпускать домой…
Девочки лягут в гостиной, а Александра Игнатьича вниз к барону… Федотика тоже к барону, или пусть у нас в зале… Доктор, как нарочно, пьян, ужасно пьян, и к нему никого нельзя. И жену Вершинина тоже в гостиной.
Особенно нравились ему слова «певчая душа», было в них что-то очень верное, жалобное, и они сливались с такой картиной: в знойный, будний день, на засоренной улице Дрёмова стоит высокий, седобородый, костлявый, как смерть, старик, он
устало вертит ручку шарманки, а перед нею, задрав голову,
девочка лет двенадцати в измятом, синеньком платье, закрыв глаза, натужно, срывающимся голосом поёт...
— Я думала дать ей отдохнуть сегодня вечером, — проговорила фрау Браун, окончательно понижая голос, — теперь Масленица: играют по два раза в день;
девочка очень
устала…
— Куда? — громче спросила
девочка, но сон брал свое,
усталое тельце снова съежилось, и она стала засыпать.
Маленьких узников выпускали из ящика только в часы прогулок. За это время они могли бегать и резвиться вволю.
Девочки караулили «своих «деток», как они называли котят, чтобы последние не попались на глаза надзирательницам или, еще того хуже, «самой» (начальнице приюта), так как присутствие домашних животных, как переносителей заразы, всевозможных болезней (так было написано в приютском
уставе), строго воспрещалось здесь.
Черные ресницы
девочки поднялись в ту же минуту, и глаза
усталым, тусклым взглядом посмотрели в лицо начальницы. «Ах, делайте со мной, что хотите, мне все равно!» — казалось, говорил этот взгляд.
Это была такая радость, о которой не смели и мечтать бедные
девочки. Теперь только и разговору было, что о даче. Говорили без
устали, строили планы, заранее восхищались предстоящим наслаждением провести целое лето на поле природы. Все это казалось таким заманчивым и сказочным для не избалованных радостями жизни детей, что многие воспитанницы отказались от летнего отпуска к родным и вместе с «сиротами» с восторгом устремились на «приютскую» дачу.
— Тише, девицы! Болтать перестаньте! Не время! —
усталым голосом оборвала шепот
девочек Павла Артемьевна.
Придя в класс,
усталые девочки расположились на своих скамейках.