Неточные совпадения
— А я жила в клетке… в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне все хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла на окне, и я все смотрела на других птичек… Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну
девочка Аленушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и
вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.
Девочка, впрочем, и не
вырывалась из угла; она стояла смирно, надув губенки, и колупала ногтем своего пальчика штукатурку белой стены.
— Айвенго! — сказала
девочка и,
вырвавшись от него, перебежала к моей сестре…
Девочка лежала, выкатив страдающие глаза, отчаянно топоча ножками и стараясь
вырваться из рук державшей ее сиделки; лицо ее косилось от плача, но плача не было слышно: у трахеотомированных воздух идет из легких в трубку, минуя голосовую щель, и они не могут издать ни звука.
— Наташа! — невольно
вырвался из груди
девочки радостный крик.
— Ну, дитятко милое, говори мне, твоему отцу духовному, какие грехи за собой помнишь? — звучит над ее склоненной головкой добрый, мягкий задушевный голос. Робко поднимает глаза на говорившего
девочка и едва сдерживает радостный крик, готовый
вырваться из груди.
— Ах! —
вырвалось из груди нескольких
девочек, окружавших большой, боком опрокинутый на траве ящик.
— Ай! —
вырвалось горестно из груди
девочек. — Убежал! Хвостик убежал! Держите его, держите! — Маленькая Чуркова метнулась вперед, с мольбой простирая руки.
Когда же они были прочтены все до одной, Соня начинала молиться от себя, своими словами: «Боже Милостивый! Царица Небесная! Владычица! Батюшка Отче Никола! Сотворите чудо, исцелите отроковицу Наталию!» — трепещущим голосом твердила она. Две небольшие
девочки молились здесь в тишине угрюмого дортуара, а там, в маленькой лазаретной комнате, у белоснежной больничной койки несколько человек взрослых оспаривали у смерти юную, готовую
вырваться из хрупкого тельца жизнь…
— Мы вас уважаем и очень любим, Fraulein, дуся! —
вырвалось, как один голос, из груди 36
девочек.
Она топала ногами, махала руками и кричала так, точно ее режут. Потом, видя, что никто не слушает её стонов и не думает везти ее домой, Тася с быстротой молнии бросилась к двери и, широко распахнув ее, готовилась убежать отсюда без оглядки, как вдруг громкий крик испуга
вырвался из её груди. Три большие лохматые зверя с грозным рычанием бросились к
девочке. Это были три огромные собаки, которыми господин Злыбин, так звали хозяина-фокусника, потешал публику.
Девочка вздрагивает всем телом, делает шаг вперед и вдруг разом останавливается, пораженная мыслью: «Ведь спасение близко! Здесь!» Она должна попробовать спастись во чтобы то ни стало, сию же минуту. Или сейчас спастись, или будет поздно и она не
вырвется отсюда никогда, никогда!
Девочки повиновались. И тут же легкий крик изумления
вырвался из груди всех присутствующих. Каждая рука, державшая билетик, была черна, как у трубочиста, и только одна из них была бела и чиста по-прежнему и резко отличалась своей белизной от остальных.
В ту же минуту дружное «ура!»
вырвалось из груди сорока
девочек.
— Я не могу уйти, Нюша! —
вырвалось невольно y Даши, — y меня сестра и брат маленькие, воспитывать их надо… Да и потом не верится мне что-то, чтобы обе
девочки были бы такими дурными, как они хотят казаться. Вели их неправильно до сих пор, a сердца y них…
Девочка долго колеблется, но наконец сдается перед силой теткиных убеждений и идет просить девять рублей. Она не хочет быть дерзкою; но сама не замечает, как берет ее теткин голос, и произносит перед хозяйкой всю только что выслушанную пошлую рацею, в заключение которой у нее
вырываются и те глупые слова: «приведись хоть и вам для вашей дочери, так и вы займете».