Неточные совпадения
— А куда? Везде все то же; везде есть мальчики, которым хочется, чтоб поскорей усы выросли, и
девичьи тоже всюду есть… Ведь взрослые не станут слушать. И вам не стыдно своей роли? — сказала она, помолчав и перебирая рукой его
волосы, когда он наклонился лицом к ее руке. — Вы верите в нее, считаете ее не шутя призванием?
Мужчина встал. Это был молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста, здоровый, плотный. Лицо широкое, с выдающимися скулами, голова острижена в скобку,
волоса обхватывал черный ремень. От сапогов вся
девичья провоняла ворванью.
Девичья коса была готова, хотя Нюрочка едва крепилась от боли: постаравшаяся Таисья очень туго закрутила ей
волосы на затылке.
Лесы, плетенные из
волос, как обыкновенно заплетаются
девичьи косы, особенно хороши.
Лицо какое-то
девичье, льняные длинные
волосы, на голове черная монашеская шапочка, весь такой строгий, как воин Христов, и вместе кроткий, как агнец.
Этим же кошкодралам бабы и девки тогда продавали «свою
девичью красу», то есть свои
волосы, и весьма часто свою женскую честь, цена на которую, за обилием предложения, пала до того, что женщины и девочки, иногда самые молоденькие, предлагали себя сами, без особой приплаты, «в придачу к кошке».
Проносимся по узкой, по-утреннему оживленной улице, что упирается в мечеть, и выбегаем за селение, на крутой обрыв над самой бездной. Гуль-Гуль останавливается, тяжело переводя дух. Она очень хорошенькая сейчас, Гуль-Гуль — с ее разгоревшимся от бега детским личиком. Голубой, из тончайшего сукна бешмет ловко охватывает гибкую
девичью фигурку. Густые, черные, как вороново крыло,
волосы десятками косичек струятся вдоль груди и спины. Гуль-Гуль смеется, но в ее красивых глазах — прежняя печаль.
«У нее нет ничего, — решил, глядя на нее, Подозеров. — Она не обрежет
волос, не забредит коммуной, не откроет швейной: все это для нее пустяки и утопия; но она и не склонит колена у алтаря и не помирится со скромною ролью простой, доброй семьянинки. К чему ей прилепиться и чем ей стать? Ей нечем жить, ей не к чему стремиться, а между тем
девичья пора уходит, и особенно теперь, после огласки этой гнусной истории, не сладко ей, бедняжке!»
Юрка сидел в углу, угрюмо жевал колбасу с плохо выпеченной булкой и с завистью смотрел на кипевшую вокруг бездумно-веселую беззаботность. Увидел у окна в куче
девичьих голов хорошенькую головку Лельки с вьющимися стрижеными
волосами. Лелька, смеясь, горячо что-то говорила Лизе Бровкиной. Вот Леля: она все знает, все понимает, что хорошо, что плохо, у ней настоящие взгляды, марксистские… Эх, муч-чение!
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных
волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное
девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
— Поздно, десятый час, — отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех
девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что-то голубое, ленты, черные
волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.