Охотники на мамонтов

Эдуард Шторх, 1918

Имя чешского писателя, учителя и историка Эдуарда Шторха широко известно не только на его родине, но и в других странах. Приключенческие романы Шторха, посвященные далекому прошлому человечества, и по сей день вызывают интерес у юных (и не только!) читателей. Шторх неоднократно бывал в археологических экспедициях, принимал участие во многих раскопках – и, чтобы поделиться своими знаниями с молодым поколением, он начал писать книги о жизни первобытных людей. Так на свет появился главный герой самого успешного романа Шторха «Охотники на мамонтов» (1918) – мальчик Копчем, живущий 20-30 тысяч лет тому назад где-то в нынешней Южной Моравии. Копчем, как и все его сородичи, занимается собирательством, рыбной ловлей и охотой, а в свободное время резвится с такими же мальчишками, как он сам, наслаждаясь солнцем и воздухом. Под руководством сильного вожака соплеменники Копчема кочуют, выбирая для стоянок более безопасные и сытные места. Каждому в племени отводится своя роль: мужчины охотятся, кормят женщин и детей, а те ведут хозяйство, шьют одежду из шкур и дежурят у очага. Первобытных людей всюду подстерегает опасность: они гибнут от лап хищников, болеют, сражаются с соседями, иногда голодают, мерзнут. При этом каждый их день наполнен удивительными для современного человека встречами с дикими животными и стихией… Роман с иллюстрациями замечательного чешского художника Зденека Буриана публикуется на русском впервые в полном переводе!

Часть вторая

В пещере

На новые места охоты

На следующий день враги добрались почти до того места, где нынешняя Сазава^[11] сливается со Свраткой. Охотники поднялись на холм, которым завершался длинный горный гребень, окаймляющий левый берег Свратки, и оттуда оглядели равнину.

С севера, из дальней дали течет сюда Свратка, а прямо под холмом, в самом узком месте низины, сворачивает ко Свратке с востока Сазава и отдает ей свои воды. Обе реки соединены между собой еще и болотами, затрудняющими путь. Поэтому чужаки полагали, что вестоницкое племя выберет более удобную дорогу — по верху гребня. Однако, к своему удивлению, они заметили, что племя, которое они преследовали, уже перебирается через Сазаву и исчезает в густых зарослях за рекой.

Чужие охотники разозлились. Да, они не нагнали своих противников, не смогли убить их, как велел старейшина, но теперь у них пропало всякое желание преследовать вестоницкое племя. Они и так уже отошли очень далеко от Павловских гор, где остались их соплеменники, очень далеко от места, где был повержен мамонт, далеко от общего огня, на котором жарилось восхитительно вкусное мясо. И что же? Неужто им, таким голодным, опять пускаться в погоню за этой не слишком большой группкой людей, которые явно не смогут стать угрозой новым хозяевам здешних мест? Хватит и того, что их отогнали на такое огромное расстояние.

Солнце высоко стоит над Павловскими горами. Охотникам чудится, будто их ноздри ласкает запах вкусной еды, что готовится на костре. Некоторые из них даже облизываются.

Они еще раз посмотрели туда, где скрылись враги, потом повернулись к югу, в сторону Павловских гор, переглянулись… Слов им не понадобилось — хватило понимающих ухмылок и жестов. Охотники решительно тронулись в обратный путь. Пускай себе вождь бранится сколько влезет. Не будут они скитаться тут, когда в стойбище идет пир.

Да и нельзя сказать, что они возвращаются с пустыми руками, не одержав ни единой победы. Одного раненого охотника из вестоницкого племени, который лежал без сознания, они все-таки добили и вдобавок вытащили из болота хныкавшую девчонку и прихватили ее с собой. Их племя — и тут есть чем гордиться! — может прокормить целую уйму таких ребятишек. А со временем из этой зареванной чужачки вырастет работящая женщина.

Охотники, вытянувшись цепочкой, шагают к стойбищу, ожесточенно давя назойливых комаров.

Только взгорье неподалеку от тех мест, где располагается сегодня город Брно, остановило вестоницкое племя, в ужасе бежавшее от опасных пришельцев. Тут, среди лесов и скалистых утесов, можно было отыскать множество укрытий. Охотники вздохнули с облегчением, когда, обернувшись назад и внимательно оглядев бесконечные низины, не заметили ни единого признака погони.

Племя решило задержаться здесь на несколько дней: надо было добыть хотя бы какую-нибудь дичь — все очень ослабели от голода.

Мальчишки, немного отдохнув, без промедления отправились «на охоту», то есть на поиски чего-нибудь съестного. Они так оголодали, что ждать до вечера не могли. Тут сливаются вместе воды трех речек, так неужто им не удастся поймать рыбу? И подходящее место скоро нашлось.

— Вот такие рыбины! — радостно сообщил Бельчонок, отмеряя на собственной руке расстояние от кончиков пальцев до самого локтя.

Разгоряченные этим известием мальчишки залезли в воду и принялись гнать стаю рыб на мелководье. Рыбки в панике уплывали от людей, парочка их, мелькнув в воздухе, выпрыгнула на песок. Бельчонок выскочил на берег, ловко ухватил одну довольно крупную уклейку, не дав ей вернуться в реку, и жадно впился зубами в ее голову… рыбий хвост слабо трепыхался у него на груди.

Остальные ребята вдохновились его примером и опять кинулись в воду, где им удалось окружить целую стаю рыб. Их добычей стали три из них. Копчем тем временем добрел до противоположного крутого берега, поймал там под корягами двух налимов и вытащил из норы упиравшегося рака. Мальчик сразу крепко зажал его в кулаке, чтобы рассерженный рак не ущипнул его своими сильными клешнями. Все это он бросил малышам, а сам удовлетворился несколькими найденными у воды улитками.

Бельчонок дожевал рыбу и принялся восхищаться:

— Рыбы много, комаров мало!

Копчем показал на стрекоз, круживших над камышами:

— Стрекозы — хорошие друзья, отгоняют комаров!

Но очень скоро удача отвернулась от наших приятелей: рыбу они распугали и теперь тщетно ждали ее возвращения.

Тогда Копчем взял командование на себя и повел юных ловцов в другое место. Они перевалили через невысокий пригорок, чтобы не брести по извилистой речке, и вышли на залитый солнцем луг. Здесь Копчем вдруг замер, и спутники немедленно последовали его примеру: затаили дыхание, стояли неподвижно и не спускали глаз с вожака.

Копчем застыл, точно каменный, только следил за чем-то в колыхавшейся траве. И внезапно стремительно прыгнул вперед — раз-два! — и из-под его ноги послышался чей-то слабый писк. «Есть!» Копчем наклонился, поднял за хвост убитую им мышь-полевку и сразу захрустел ею — только косточки в стороны полетели.

Тут и Лыба рванулся за добычей и тоже ловко схватил мышь, бежавшую по неглубокой ложбинке. Другим ребятам повезло не меньше, так что полевок хватило на всех. Мыши попадались сплошь жирные, вкусные. В их брюшках полно сытного корма. Хорошая штука эти мыши!

Однако вскоре полевки, поначалу доверчивые, стали опасливыми и из норок уже не показывались. Мальчишки не смогли больше поймать ни одной.

Сюда же пришли несколько девочек, заметивших, что ребята нашли какую-то еду. Некоторые из них даже плакали от голода. Не зная, что делать, они осмелились последовать за мальчишками, чтобы отыскать хоть что-нибудь съедобное.

Ребята решили не прогонять их, а, наоборот, похвалиться тем, какие они удачливые добытчики. Но перепуганные мышки не покидали своих нор, так что дети напрасно надеялись поживиться их вкусными тушками.

Разочаровавшись, девчонки собрались уходить, презрительно фыркая, и тогда обиженный Бельчонок схватил одну из них и сильно дернул за волосы. В пальцах у него осталось несколько длинных волосинок. К приятелю подскочил Копчем и тоже, придерживая Жабку за плечо, вырвал у нее из головы небольшую прядь.

Жабка визжала, а Копчем успокаивал ее:

— Замолчи, будет тебе сейчас мышь!

Он ловко сплел из девичьих волос тонкий шнурок и сделал на его конце петлю.

— Дай-ка кусок! — велел он Жучку, который как раз стягивал с полевки нежную шкурку. Не ожидая, пока мальчонка послушается, он сам забрал у него добычу и оторвал у мышки лапку вместе с куском окровавленного мяса. Огляделся и лег возле одной из норок.

Ребята с интересом смотрели за тем, что делает Копчем. Они знали, какой он умный, и понимали, что он показывает им новый метод охоты. Они притихли и даже дыхание затаили.

Копчем положил лапку у выхода из норы и запустил внутрь волосяную петельку.

И вот уже из отверстия в земле показалась мышиная мордочка. Копчем стремительно затянул петлю и вскочил: на конце шнурка болталась мышь, пойманная за шею.

Дети от изумления вытаращили глаза.

И тут же раздался громкий визг — это мальчишки принялись вырывать у девчонок волосы. Бедняжки попытались сбежать, да не тут-то было: проворные ребята добились своего. У каждого в руках оказалось немного длинных волосинок.

Спустя несколько минут охота была уже в полном разгаре. Все мальчишки улеглись у мышиных норок.

Девочки, понаблюдав за ними, тоже уселись наземь и начали рвать у себя волосы. А уж плести шнурочки они умеют куда лучше ребят. Ведь почти все девчонки обожают принарядиться и потому носят красивые кожаные пояски. Они вплетают в них разноцветные птичьи перышки, подобранные в лесу. Некоторые и шею так украшают и очень гордятся своими поделками.

Так что девчонки быстро освоились и охотились на мышей не хуже парнишек.

Полевок всем хватило, ребята наелись досыта.

Вестоницкое племя провело в этих местах несколько дней. Люди устроились в уютной небольшой долине и понемногу приходили в себя после недавнего поражения.

Они спаслись от убийц, набрались сил, насытились. Конечно, всем очень не хватало утраченных шатров, мехов и оружия, но особенно люди истосковались по огню. Хорошо еще, что ночи стояли теплые и от холода никто не страдал.

Охотничьи вылазки были успешными, добыча сама шла в руки.

В это трудное время свары были позабыты. Все воздавали должное опыту и осмотрительности Лохмача, мужеству и самоотверженности Мамонтенка, силе и преданности племени Волчьего Когтя, но тем не менее зависть некоторых мужчин мешала назвать кого-то из них общим предводителем. А такой человек требовался чем дальше, тем больше: последние события показали, что без вождя племя может не выжить. Косой Рог, Визгун и Торопыга уже отказались от притязаний на главенство: поняли, что им не сдюжить. Но вот корыстолюбивый Упрямец склонял всех на свою сторону непрестанными причитаниями о потерянном имуществе и посулами снова сделать племя богатым и могущественным. Охотником он был хорошим, с этим никто не спорил, и, когда ему удалось, встав во главе группы ловцов, добыть целое семейство кабанов, его признали вождем.

Конечно, некоторые попытались оспорить это решение, но их возражения были заглушены громкими криками большинства мужчин: всем уже хотелось спокойствия и порядка. Подобного гвалта обычно хватало, чтобы заставить несогласных умолкнуть, ведь это очень плохо, когда ты один против целого племени.

Общее мнение всех охотников становится законом, обязательным для каждого. Если кто-нибудь осмелится возразить, ему придется покинуть племя и в одиночку добывать себе пропитание. А это означает неминуемую погибель. Человек слаб, в бою с жизненными тяготами он непременно проиграет.

Упрямец руководил племенем умело и разумно. Он заботился о том, чтобы на охоту люди ходили изо дня в день и поочередно, чтобы поменьше было в племени ругани и ссор и чтобы добыча распределялась справедливо (хотя лучшие куски, конечно, доставались вождю). Он настойчиво напоминал своим соплеменникам, что еще до наступления зимы следует непременно запастись шкурами и изготовить новые кремневые орудия. У племени очень много забот, твердил вождь, так что нельзя терять время понапрасну.

Все понимали, что к зиме нужно подготовиться заранее, и потому охотились старательно и бесстрашно. Мужчинам удалось уже убить несколько волков и лис, и дети теперь спали на их шкурах. Не то чтобы они были очень удобными, но пока сойдут и такие.

Однажды охотники выследили небольшой конский табун. До чего желанной стала бы эта добыча!

Но охота прошла совсем не так гладко, как все надеялись. Напротив, день оказался поистине ужасным, и его еще долго вспоминало все племя.

Дело в том, что охотники своими криками разбудили спавшего в камышах гигантского носорога. Это мохнатое чудище с двумя острыми рогами на носу — одним огромным и вторым чуть поменьше — подняло голову, заметило ловцов и тут же выскочило из зарослей, вздымая ногами фонтаны брызг.

Охотники поняли, какая опасность им угрожает, и приготовились к обороне.

Но и носорог не медлил. Наклонив голову к земле, он помчался на людей и своим длинным полуметровым рогом мгновенно вспорол живот одному из охотников. Несчастный вскрикнул и, весь в крови, упал. А носорог сразу атаковал второго ловца. И хотя тому удалось уклониться от жуткого рога, зверь все-таки свалил его наземь. Хорошо, что Волчий Коготь успел вонзить в страшилище копье, не то не миновать бы бедолаге смерти под тяжелыми копытами.

Но рана разъярила зверя еще больше. Он метался из стороны в сторону и норовил напасть на любого, кто оказывался поблизости. Охотники разбегались от него кто куда: их оружие не могло поразить такого великана. Мамонтенок, Волчий Коготь, Сова, Заяц и некоторые другие храбро и яростно прыгали вокруг носорога, стараясь ударить его острыми копьями, однако они не хотели понапрасну рисковать жизнью и потому опасались приближаться к мохнатому чудовищу.

Наконец носорог замер перед кустами, за которыми притаились двое охотников. Он моргал маленькими глазками и сердито фыркал. Тут сзади к нему подкрались трое смельчаков и вонзили в него копья. Правда, одно из них лишь проехалось по толстой грязной шкуре, но зато два других достигли цели: воткнулись в бок и пах животного.

Ко всеобщему удивлению, раненый носорог стремительно развернулся и кинулся на обидчиков. Хромой Пайда не смог вовремя увернуться и рухнул, весь покрытый кровью, под брюхо носорога. Мамонтенок помчался было прочь — копья-то он уже лишился! — но при виде лежавшего на земле Пайды остановился. Схватил камень побольше и запустил им в животное. И попал тому прямо в голову! Тогда вернулись и двое других и попробовали отвлечь носорога от раненого Пайды. Старый Лохмач остановил большинство убегавших охотников и воротился с ними на поле боя. Теперь зверя окружало не меньше десятка человек, но одолеть гиганта им все равно было не под силу. Носорог, разозленный ударами копий, сумел ранить еще нескольких охотников. Уже и вождь племени Упрямец был в крови (зверь отбросил его в заросли), и смелый Мамонтенок сильно ударился головой о дерево.

Победить в этой схватке люди бы не смогли. Придя в себя, Упрямец приказал отступать. Он издал громкий крик и повелительно взмахнул рукой. Охотники поняли его и закончили бой. Два человека понесли потерявшего сознание Пайду; с ними вместе ушли все раненые, — к счастью, идти они могли без посторонней помощи, разве что опирались временами о плечи товарищей. Никто из них не стонал: люди, сжав зубы, терпели боль. Прочие охотники еще какое-то время отвлекали внимание окровавленного носорога: уводили его в сторону, противоположную той, куда ушли их соплеменники.

И внезапно носорог понял, что рядом не осталось ни единого неприятеля. От злости он растоптал куст можжевельника и прорыл рогом несколько борозд в земле. От его яростного сопения взлетали вверх целые пласты дерна. А потом он бросился в реку — залечивать раны и жадно глотать воду.

Ловцы уводили и уносили обессилевших раненых на стоянку племени, где было безопасно. Печальным оказалось возвращение со столь, казалось бы, многообещающей охоты. Женщины встретили их причитаниями, а при виде недвижимого Пайды принялись визжать и жалобно ойкать. Когда же мрачные охотники процедили сквозь зубы, что юный Клух никогда уже не вернется, раздались горестные вопли, а одна из женщин рухнула на землю.

Вот какое новое тяжкое испытание выпало на долю вестоницкого племени! Теперь оно ослабело еще больше!

Горе пришло в стойбище.

На следующий день соплеменники отыскали тело Клуха, которому носорог вспорол живот. Его похоронили неподалеку от места гибели, у подножия горы, получившей позже название Шпильберк^[12]. Красивое ожерелье из нескольких сотен ракушек и костяных колечек, нанизанных на кожаный шнурок, оставили на шее покойника. Заплаканная подруга Клуха положила рядом с телом охотника куклу в пол-локтя длиной^[13]: Клух старательно вырезал ее когда-то из бивня мамонта. Женщина носила эту куклу с собой в маленьком мешочке, никогда с ней не расставалась и верила, что этот амулет принесет ей счастье и она родит веселого, здорового ребенка. Теперь же она со слезами положила куколку в могилу, прощаясь не только с Клухом, но и со своей надеждой.

Остальные раненые выздоровели на удивление быстро. Огромные раны затянулись всего через несколько дней, хотя их почти не обрабатывали.

Зверей в этих местах было мало — кони больше не показывались, оленей никто не видел, так что охотники решили двинуться дальше по берегу, против речного течения, чтобы добраться до поросших лесом холмов.

Однако Упрямец велел все же выждать еще несколько дней. Они оказались дождливые, а добыть за это время удалось лишь парочку водоплавающих птиц, которых подстрелили стрелами из весьма неумело изготовленных луков, куропатку, трех зайцев и несколько рыбин. Голод подступил совсем близко.

Так что, когда небо прояснилось, Упрямец приказал трогаться в путь. Племя снялось с места легко и быстро: нести предстояло только те самые волчьи и лисьи шкуры.

И люди пошли вверх по реке. Они даже не заметили, что теперь их ведет не Свратка, а Свитава^[14]. Это никого не интересовало: река — она и есть река. Любая из них всегда может вывести наверх, на возвышенность, где нет такого обилия комаров, как в низинах.

Очень скоро племя поняло, что дорога ему предстоит непростая. Речка причудливо вилась между скалистыми берегами, так что людям приходилось то и дело огибать крутые известняковые откосы. Иногда обходной путь уводил очень далеко от берега, поэтому в конце концов было решено держаться не основного русла, а небольших протоков.

Однажды они шагали вдоль одного из них и вдруг повстречались с редким природным явлением: земля мгновенно поглотила всю воду! Вот только что она текла себе преспокойно, как течет всегда, — а вот внезапно бесследно исчезла в земле!

Такого никому из охотников прежде видеть не доводилось. Все, разинув от изумления рот, столпились около этого места и переводили взгляды с потока на сухие камни, среди которых он таинственным образом пропадал. Раздавались возгласы, выражавшие удивление и даже страх.

Непоседливые мальчишки тем временем ползали по почти отвесным склонам и собирали там малину. И вдруг Копчем крикнул:

— Пещера!

Не успели взрослые предупредить детей об опасности, как некоторые из них уже забрались внутрь — исследовать новые места. К счастью, хищников там не оказалось.

Мальчишки перекрикивались в гулком подземелье. Вход в пещеру заслоняли заросли орешника.

Мамонтенок, Волчий Коготь, Заяц и другие охотники тоже вскарабкались к пещере, чтобы хорошенько изучить ее. Ведь она вполне может пригодиться племени как удобное и надежное убежище! Ребята, поначалу мчавшиеся все дальше по скальному проходу, скоро испугались темноты и холода и вернулись обратно, к свету.

Пещера изгибалась, уходила вглубь горы. Передняя, более светлая часть была просторной, но за поворотом пещера заметно сужалась. Здесь охотники стукались головой о каменные сосульки, либо свисавшие со свода, либо выраставшие из земли и преграждавшие путь. Ползать в темноте среди многочисленных препятствий никому не хотелось, и потому люди скоро возвратились в светлую часть, где можно было стоять не пригибаясь. Все ощущали слабое дуновение, свидетельствовавшее о том, что эта пещера соединялась с какими-то другими скальными пустотами.

Копчем уселся на каменный выступ у самого входа и принялся вертеть головой: куда же это подевался Бельчонок? Он не знал, что приятель притаился совсем рядом, в орешнике. Скоро Бельчонок свистнул, точно синичка, и высунул из листвы голову — губы сложены трубочкой. Копчем радостно улыбнулся — мол, так я и думал, что ты недалеко. А потом несколько раз подмигнул, что значило: это я нашел пещеру, хорошо бы нам тут остаться!

По довольным лицам выходивших из пещеры охотников было ясно, что внутри им очень понравилось. Мальчишки напряженно ждали слов вождя племени. Пришлось ли ему по душе это место? Уже и женщины с детьми успели залезть в пещеру. В передней ее части может легко разместиться все племя, а уж если кто-то согласится забраться чуть глубже, то здесь будет даже просторно.

— Пещера — наша! — важно объявил Упрямец. — Хорошо для зимы!

Мальчишки радостно загомонили и тут же принялись помогать женщинам обустраиваться. Охотники тоже приветствовали решение вождя сдержанным ворчанием. Им понравилась эта удобная пещера в известняковой скале. Здесь будет тепло и безопасно, когда наступит суровая зимняя пора. Жаль только, огня у них нет! То-то бы светло стало в пещере! Да и обогрели бы ее хорошенько. Хотя оно и так неплохо. Разве можно сравнить с ночевкой в какой-нибудь заносимой снегом ложбине?

Женщины выбросили вон кости животных и сухие ветки, валявшиеся по углам, и уложили на пол пещеры те несколько шкур, что принесли с собой. Потом, подогнув ноги, они расселись одна подле другой, радуясь, что племя подыскало себе пристанище.

Ребятишки же высыпали наружу — собирать ягоды. Склон над пещерой порос вереском и белыми ромашками. На уступах виднелись качавшиеся от ветра березки, кусты можжевельника, дубы и сосны.

Вестоницкое племя обрело новое жилище.

Лемминги

Копчем и Бельчонок оставили малышню пастись среди кустиков черники и зарослей малины и отправились разведывать окрестности. Они напились воды из речного протока и вновь подивились тому, как чудесно он пропадает в земле. Друзья искали дыры, куда могла бы утекать вода, но ни одной не нашли. Увидели только, что ширина протока все уменьшается, так что в конце концов его русло становится совершенно сухим. Копчем даже отбросил несколько камней, но никакой дырки не обнаружил.

— А что же рыбы? — спросил Бельчонок.

Но Копчем не знал, куда подевались рыбы. Тогда они вернулись туда, где проток был полноводным, и принялись искать рыб там. Хоть малюсенькую бы поймать — тоже бы пригодилась.

— Воды мало — рыбы нет! — заключил наконец Копчем.

Бельчонок вздохнул:

— Тогда — вперед за зайцами! Бельчонок любит рыбу и зайцев…

— Айда! — сразу согласился Копчем и показал на противоположный, залитый солнцем склон.

Бельчонок лишь тихонько присвистнул. Мальчишки уже договорились: они попробуют поймать зайца.

Говорили друзья мало и неразборчиво — как и все тогда — и объяснялись в основном жестами и междометиями. Многое приходилось просто угадывать, потому что слов недоставало, а как без слов выразить то, о чем думаешь? Но люди очень старались понять друг друга, это развивало их ум и улучшало навыки общения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Река Сазава (длиной 225 км) течет в Среднечешском крае. Это правый приток Влтавы.

12

Высота Шпильберка — 450 метров. Знаменита эта гора прежде всего тем, что на ее вершине находится главная достопримечательность Брно — замок Шпильберк, возведенный еще в XIII веке королем Пршемыслом Отакаром II для обороны Брно. Слава у Шпильберка печальная: его называли «тюрьмой народов», так как император Иосиф II в 1783 году приказал устроить в замке казематы для врагов монархии. Узники содержались там прикованными к балкам. И только век спустя замок стал казармой, хотя время от времени туда все же помещали политических заключенных. С 1960 года там расположен знаменитый музей, экспозиция которого рассказывает не только об истории крепости, но и о выдающихся брненских художниках и архитекторах. Летом в замковом парке проводится множество фестивалей и проходят интереснейшие соревнования по фехтованию. Шпильберк изображен на чешской монете в 10 крон.

13

Могила со всеми вышеупомянутыми предметами была обнаружена в Брно в 1891 году во время строительства канализации в районе нынешнего Французского проспекта. — Примеч. автора.

Кукла, о которой говорится в тексте, — это фигурка мужчины. Величина ее составляет около 25 см (старинная мера длины локоть — расстояние от локтевого сгиба до кончика среднего пальца — равна примерно полуметру).

14

Реки Свратка (длина 174 км) и Свитава (приток Свратки длиной в 98 км) протекают по Южноморавскому краю Чешской Республики.