Неточные совпадения
Подъезжая к крыльцу,
заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных
девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Окинув залу решительным взглядом, я
заметил, что все дамы были взяты, исключая одной большой
девицы, стоявшей у двери гостиной.
Большая
девица, с которой я танцевал, делая фигуру,
заметила меня и, предательски улыбнувшись, — должно быть, желая тем угодить бабушке, — подвела ко мне Сонечку и одну из бесчисленных княжон. «Rose ou hortie?» [Роза или крапива? (фр.)] — сказала она мне.
— Знаете, есть эдакие
девицы с недостаточками; недостаточек никто бы и не
заметил, но
девица сама предваряет: смотрите, носик у меня не удался, но зато остальное…
С Елизаветой Спивак Кутузов разговаривал редко и мало, но обращался к ней в дружеском тоне, на «ты», а иногда ласково называл ее — тетя Лиза, хотя она была старше его, вероятно, только года на два — на три. Нехаеву он не
замечал, но внимательно и всегда издали прислушивался к ее спорам с Дмитрием, неутомимо дразнившим странную
девицу.
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда в селе поднимали колокол, он, удрученно идя на дачу,
заметил молодую растрепанную бабу или
девицу с лицом полуумной, стоя на коленях и крестясь на церковь, она кричала фабриканту бутылок...
Невыспавшиеся
девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног
девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые
заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
Он был не очень уверен в своей профессиональной ловкости и проницательности, а после визита к
девице Обоимовой у него явилось опасение, что Марина может скомпрометировать его, запутав в какое-нибудь темное дело. Он стал
замечать, что, относясь к нему все более дружески, Марина вместе с тем постепенно ставит его в позицию служащего, редко советуясь с ним о делах. В конце концов он решил серьезно поговорить с нею обо всем, что смущало его.
— Вот как бы твой земляк-то не уперся да не написал предварительно к немцу, — опасливо
заметил Мухояров, — тогда, брат, плохо! Дела никакого затеять нельзя: она вдова, не
девица!
— Без грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю себе вам открыть, что я люблю обеих
девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал, грамоте вместе с Татьяной Марковной обучал; это — как моя семья. Не измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и Вере Васильевне в одинаковой мере я взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который,
смею думать, она благосклонно примет…
— К вашим услугам, Марфа Васильевна!.. сочту себя счастливым… — приговаривал он. — Какая отменная
девица! — вполголоса добавил он, обращаясь к Райскому, — это распускающаяся, так сказать, роза на стебельке, до коей даже дыхание ветерка не
смеет коснуться!
Вошли две дамы, обе
девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены князя, или что-то в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (
замечу для будущего) и сама была с деньгами; вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до этого времени всего только раз в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел в Москве стычку (очень может быть, и упомяну об этой стычке впоследствии, если место будет, потому что в сущности не стоит).
Святейший отец, верите ли: влюбил в себя благороднейшую из
девиц, хорошего дома, с состоянием, дочь прежнего начальника своего, храброго полковника, заслуженного, имевшего Анну с
мечами на шее, компрометировал девушку предложением руки, теперь она здесь, теперь она сирота, его невеста, а он, на глазах ее, к одной здешней обольстительнице ходит.
Но так как он оскорбил сию минуту не только меня, но и благороднейшую
девицу, которой даже имени не
смею произнести всуе из благоговения к ней, то и решился обнаружить всю его игру публично, хотя бы он и отец мой!..
— Молчать! — закричал Дмитрий Федорович, — подождите, пока я выйду, а при мне не
смейте марать благороднейшую
девицу… Уж одно то, что вы о ней осмеливаетесь заикнуться, позор для нее… Не позволю!
Она говорила очень мало, как вообще все уездные
девицы, но в ней по крайней мере я не
замечал желанья сказать что-нибудь хорошее, вместе с мучительным чувством пустоты и бессилия; она не вздыхала, словно от избытка неизъяснимых ощущений, не закатывала глаза под лоб, не улыбалась мечтательно и неопределенно.
На другой день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к соседу. Не стану описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним
заметить, что обе
девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
— А вы
заметили, ma chиre, гусара, который подле правого крылоса стоял? — шушукаются между собой
девицы, — это гвардеец. Из Петербурга, князь Телепнев-Оболдуй. Двенадцать тысяч душ, ma chиre! две-над-цать!
И считается, что незамужняя
девица не
смей родить, — стыдно-де!
Он только
заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала, как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая
девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и ни разу даже и не взглянули на подходивших, точно и не приметили.
Девицы, которым всё это было сообщено, тотчас
заметили, что маменька что-то очень много из письма своего от них скрыла.
— Осел? Это странно, —
заметила генеральша. — А впрочем, ничего нет странного, иная из нас в осла еще влюбится, —
заметила она, гневливо посмотрев на смеявшихся
девиц. — Это еще в мифологии было. Продолжайте, князь.
Девицы усмехнулись новой фантазии их фантастической сестрицы и
заметили мамаше, что Аглая, пожалуй, еще рассердится, если та пойдет в парк ее отыскивать, и что, наверно, она сидит теперь с книгой на зеленой скамейке, о которой она еще три дня назад говорила, и за которую чуть не поссорилась с князем Щ., потому что тот не нашел в местоположении этой скамейки ничего особенного.
А как собственно феи ничего не делали и даже не умели сказать, что бы такое именно, по их соображениям, следовало обществу начать делать, то Лиза, слушая в сотый раз их анафематство над
девицей Бертольди, подумала: «Ну, это, однако, было бы не совсем худо, если бы в числе прочей мелочи могли
смести и вас». И Бертольди стала занимать Лизу. «Это совсем новый закал, должно быть, — думала она, — очень интересно бы посмотреть, что это такое».
Однако, несмотря на то, что маркиза была персона не видная и что у нее шнырял в голове очень беспокойный заяц, были в Москве люди, которые очень долго этого вовсе не
замечали. По уставу, царицею углекислых фей непременно должна быть
девица, и притом настоящая, совершенно непорочная
девица, но для маркизы, даже в этом случае, было сделано исключение: в описываемую нами эпоху она была их царицею. Феи оперлись на то, что маркизе совершенно безопасно можно было вверить огонь, и вручили ей все знаки старшинства.
— Она премилая девушка! —
замечали девицы.
Коварная Александра успела уже за это время сбегать к управляющему домом пожаловаться, что вот,
мол, приехал Лихонин с какой-то
девицей, ночевал с ней в комнате, а кто она, того Александра не знает, что Лихонин говорит, будто двоюродная сестра, а паспорта не предъявил.
Пожилой гость в форме благотворительного ведомства вошел медленными, нерешительными шагами, наклоняясь при каждом шаге немного корпусом вперед и потирая кругообразными движениями свои ладони, точно умывая их. Так как все женщины торжественно молчали, точно не
замечая его, то он пересек залу и опустился на стул рядом с Любой, которая согласно этикету только подобрала немного юбку, сохраняя рассеянный и независимый вид
девицы из порядочного дома.
Девицы, по традиции, не
смеют этого делать своими оскверненными за ночь руками.
— Как же-с!.. Геройского духу была
девица!.. И нас ведь, знаете, не столько огнем и
мечом морили, сколько тифом; такое прекрасное было содержание и помещение… ну, и другие сестры милосердия не очень охотились в тифозные солдатские палатки; она первая вызвалась: «Буду, говорит, служить русскому солдату», — и в три дня, после того как пить дала, заразилась и жизнь покончила!..
— Следовать советам, вести покойную жизнь и исправно принимать порошки. Я
заметил, что эта
девица капризна, неровного характера и даже насмешлива; она очень не любит исправно принимать порошки и вот сейчас решительно отказалась.
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не
замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого человека, не видавшего в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной
девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков.
А между тем,
заметьте, княжна — совсем не рядовая
девица из тех, которые хохочут, когда им показывают палец (имена их ты, господи, веси!).
— Охлажденье, сударь, к нему имеют… большое охлажденье против прежнего, — отвечал успокоительным тоном Григорий Васильев, — вот уж года четыре мы это
замечаем; только и говорят своим горничным
девицам: «Ах, говорят, милые мои, как бы я желала выйти замуж!» Барышня, батюшка, умная, по политике тонкая, все, может быть, по чувствительной душе своей почувствовали, какой оне пред господом творцом-создателем грех имеют.
Гальцин и Калугин, и чтò чрезвычайно удивляло
девицу в красном платочке, которая не раз
замечала, как штабс-капитан краснел, проходя мимо ее окошка.
— Вяземский не опричник, —
заметил царевич. — Он вздыхает, как красная
девица. Ты б, государь-батюшка, велел надеть на него сарафан да обрить ему бороду, как Федьке Басманову, или приказал бы ему петь с гуслярами. Гусли-то ему, я чай, будут сподручнее сабли!
Ночные прогулки под зимними звездами, среди пустынных улиц города, очень обогащали меня. Я нарочно выбирал улицы подальше от центра: на центральных было много фонарей, меня могли
заметить знакомые хозяев, тогда хозяева узнали бы, что я прогуливаю всенощные. Мешали пьяные, городовые и «гулящие»
девицы; а на дальних улицах можно было смотреть в окна нижних этажей, если они не очень замерзли и не занавешены изнутри.
Когда в конце обедни великолепный расчесанный дьякон провозгласил «многая лета» и певчие прекрасными голосами дружно подхватили эти слова, Николай, оглянувшись,
заметил стоявшую у окна Нелидову с ее пышными плечами и в ее пользу решил сравнение с вчерашней
девицей.
А если так, то как
смеете вы врываться целой шайкой в благородный дворянский дом и силою увозить благородную
девицу, несмотря на ее крики и слезы?
Из дам я
заметил прежде всех
девицу Перепелицыну, по ее необыкновенно злому, бескровному лицу.
— Это, брат,
девица Перепелицына, —
замечает полковник своему слушателю, — превосходнейшая
девица, горой стоит за маменьку! Редкая
девица! Ты не думай, что она приживалка какая-нибудь; она, брат, сама полковничья дочь. Вот оно как!
— Что же, жить еще можно, — говорил Пепко, закручивая ус. —
Заметил блондинку в барежевом платье? Ничего, невредная
девица…
Дом был дорогой, на окнах висели пышные занавески, мебель казалась Евсею необыкновенной, красиво одетые
девицы — гордыми и неприступными; всё это смущало его. Он жался в угол, уступая дорогу
девицам, они как будто не
замечали его, проходя мимо и касаясь своими юбками его ног. Лениво проплывало подавляющими массами полуголое тело, ворочались в орбитах подведённые глаза.
— Как она забавно менялась в лице, —
заметила девица.
Я не
смею вам лгать, я был у нашего инспектора: меня приглашали на вечер танцевать с
девицами, и я видел, мамаша, его дочь и объяснился с нею.
«Ах, — говорю, — ты, шелапут! Недаром, — говорю, — видно, Патрикей Семеныч говорил, что ты почтальон, — вот так и вышло! Да как же, — говорю, — ты это
посмел сделать? Ведь тебя за это сейчас со двора долой, да еще псом приуськнуть. Разве это можно, чтоб от
девицы к мужчине письма переносить?»
— Николя просит… на это… место…
поместить… одну…
девицу… Она там уже… служила… и потеряла… место!.. — произнес, как бы скандируя стихи, старик Оглоблин.
Но
девица упала перед ним на колени и в слезах
молила пощадить ее целомудрие, и рассказала она разбойнику все, что произошло с ней, и зачем идет она в чужой город.
А семья его быстро разрушалась, отец заболевал тихим помешательством на религиозной почве, младший брат начинал пить и гулять с
девицами, сестра вела себя, как чужая, и у нее, видимо, разыгрывался невеселый роман с рыжим студентом, я часто
замечал, что глаза ее опухли от слез, и студент стал ненавистен мне.
— Косы ей драли мало,
девице этой, — говорит Лутонин и вслед за этим сообщает мне: — Ловлю будто я карасей в пруде, вдруг — полицейский: «Стой, как ты
смеешь?» Бежать некуда, нырнул я в воду и — проснулся…