Неточные совпадения
А тут раздался со
двора в пять голосов: «Картофеля! Песку, песку не надо ли! Уголья! Уголья!.. Пожертвуйте, милосердные господа, на построение
храма господня!» А из соседнего, вновь строящегося дома раздавался стук топоров, крик рабочих.
Здесь этот таинственный
храм правосудия находился у нас во
дворе… В его преддверии помещалась сторожка, где бравый николаевский унтер в неслужебное время чинил чиновничью обувь и, кажется, торговал водкой. Из сторожки так и садило особым жилым «духом».
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь
двора, где и находился
храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены
храма были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями
храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в
храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
Пятая, шире и выше всех, — посредине, в передней стене, над воротами во
двор, где два
храма — зимний и летний — тесно обстроились хозяйственными службами.
В шесть часов вечера, когда солнце сидело низко огненною рожею между рожами молодых подсолнухов, на
дворе куроводства отец Сергий, настоятель соборного
храма, закончив молебен, вылезал из епитрахили.
Посредине он двух этажей, а по бокам его идут два одноэтажные флигеля; правый из них отделяет господский
двор от заводской базарной площади, посреди которой воздвигнут красивый
храм, а левый флигель упирается в то длинное каменное здание, вдоль стены которого мы только что ехали.
Но розыски его были не совсем напрасны: он достал список всех иностранцев, которые приезжали от разных
дворов к закладке
храма.
По крытому переходу, который вел от
двора великокняжеского к церкви Благовещения, еще тогда деревянной, возвращался Иван Васильевич с утренней молитвы. Когда он выходил из
храма божьего, по ясному челу его носились приятные впечатления, оставленные в нем молитвою; но чем далее он шел, тем тяжелее гнев налегал на это чело и ярче вспыхивал во взорах. За ним, в грустном раздумье, следовал красивый статный молодец: это был сын его Иван.
Карнеев молча прошел в переднюю, надел шубу и вышел на улицу. Он был ошеломлен обрушившимся над ним несчастием и шел сам не зная куда. На
дворе была метель. Резкий ветер дул ему прямо в лицо, глаза залепляло снегом, а он все шел без цели, без размышления. Вдруг он очутился у ворот, над которыми висела икона и перед ней горела лампада. Он поднял глаза. Перед им были высокие каменные стены, из-за которых возвышались куполы
храма.
Вскочивший Николай Павлович быстро поддержал ее и бережно довел до стула, стоявшего в глубине церкви. В последней царил таинственный полумрак, усугубляемый там и сям мерцающими неугасимыми лампадами, полуосвещающими строгие лица святых угодников, в готические решетчатые окна лил слабый сероватый свет пасмурного дня, на
дворе, видимо, бушевал сильный ветер, и его порывы относили крупные дождевые капли, которые по временам мелкою дробью рассыпались по стеклам, нарушая царившую в
храме благоговейную тишину.
София рассказывала ему о чудных палатах и
храмах Италии, о блеске тамошних
дворов и этими рассказами указала ему средства осуществить идеи наружного величия, которые смутно еще носились в голове и сердце властителя.
Святыня в
храмах, волнение на площадях, церковные праздники, воинские смотры, великолепие
двора царского — все это вдруг ослепило меня и на время смирило мои пагубные наклонности, невольно покорившиеся такому зрелищу.
Марфа, выйдя с клевретами из
храма на Ярославов
двор, распорядилась рассыпать народу несколько четвериков пуль [Новгородское тесто того времени.], раздать по оловяннику [Оловянная кружка.] меда на брата и подала знак, по которому туча камней полетела на ее ослушников. Иные, сраженные, падали, другие разбежались, а крики толпы становились все громче.
На другой день за обедней, отслуженной с необыкновенным благолепием, с участием новгородского и даже петербургского духовенства, совершилось торжественное освящение вновь выстроенного
храма, после чего всем присутствующим был предложен роскошный завтрак, а крестьянам на
дворе барского дома устроена обильная трапеза с пивом и медом.
Вы знаете по истории, что казнь врача привела в ужас всех иностранцев, живших тогда в Москве, что Аристотель бежал было в свою землю, что «князь великий пойма его и, ограбив, посади на Онтонове
дворе за Лазарем святым», что художник исполнил обет свой — докончил
храм Успения пресвятой богородицы. Но что после сделалось с ним, с сыном его, куда след их девался — нигде не отыщете. Напрасно сердце ваше спрашивает, где лежит прах их… Бог весть!
Императрица и весь
двор присутствовали на освящении
храма.
«Близко ль, милый?» — «Вот примчались».
Слышат: сосны зашатались;
Слышат: спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой на
двор.
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий
храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас…
Вот денница занялась.