Неточные совпадения
Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю! Слышу в груди моей. Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам! Убью себя, а сначала все-таки пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть подлец пред тобой, а не вор! Жди трех
тысяч. У пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я вор, а вора моего убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не вор, а убийца! Отца убил и себя
погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.
Теперь из 100 шансов только один, что она не
погубит в этом деле своего здоровья, более половины шансов, что она погибнет быстро; а тут из
тысячи шансов один будет против нее.
Самый сильнейший истребитель заячьих пород — человек, и ружье еще самое слабое орудие к их истреблению; борзые собаки и выборзки (до которых большие охотники мордва, чуваши и татары), тенета, то есть заячьи сети, капканы — вот кто
губит их
тысячами.
И тогда все сотни и
тысячи избиенных тобою, все сонмы мужей и жен, младенцев и старцев, все, кого ты
погубил и измучил, все предстанут пред господом, вопия на тебя, мучителя своего!
И человек этот,
погубив сотни,
тысячи людей, проклинающих его и отчаивающихся благодаря его деятельности в вере в добро и бога, с сияющей, благодушной улыбкой на гладком лице идет к обедне, слушает Евангелие, произносит либеральные речи, ласкает своих детей, проповедует им нравственность и умиляется перед воображаемыми страданиями.
Убьют, повесят, засекут женщин, стариков, невинных, как у нас в России недавно на Юзовском заводе и как это делается везде в Европе и Америке — в борьбе с анархистами и всякими нарушителями существующего порядка: расстреляют, убьют, повесят сотни,
тысячи людей, или, как это делают на войнах, — побьют,
погубят миллионы людей, или как это делается постоянно, —
губят души людей в одиночных заключениях, в развращенном состоянии солдатства, и никто не виноват.
Они
погубили мою жизнь, как они
губили и
губят жизнь
тысяч, сотен
тысяч людей, а я не могу не связывать следствия с причиной.
— Какой пыл! какой восторг! какое благородство чувств! — воскликнула Марья Александровна. — И вы могли, князь, вы могли
губить себя, удаляясь от света? Я
тысячу раз буду это говорить! Я вне себя, когда вспомню об этой адской…
— Ох, ангел мой! — вздохнул тяжело доктор. — Ведь
погубила меня эта канава… Вы представьте себе: она стоит мне восемь
тысяч рублей, а теперь закапываю девятую.
— Вот, вывел бог Лота из Содома и Ноя спас, а
тысячи погибли от огня и воды. Однако сказано — не убий? Иногда мне мерещится — оттого и погибли
тысячи людей, что были между ними праведники. Видел бог, что и при столь строгих законах его удаётся некоторым праведная жизнь. А если бы ни одного праведника не было в Содоме — видел бы господь, что, значит, никому невозможно соблюдать законы его, и, может, смягчил бы законы, не
губя множество людей. Говорится про него: многомилостив, — а где же это видно?
Бургмейер. Зачем? Затем, что на землю сниспослан новый дьявол-соблазнитель! У человека
тысячи, а он хочет сотни
тысяч. У него сотни
тысяч, а ему давай миллионы, десятки миллионов! Они тут, кажется, недалеко… перед глазами у него. Стоит только руку протянуть за ними, и нас в мире много таких прокаженных, в которых сидит этот дьявол и заставляет нас
губить себя, семьи наши и миллионы других слепцов, вверивших нам свое состояние.
— Какой я дворянин!.. Что мое княжество!.. Холоп я твой вековечный: как же мне тебе не кланяться?.. Милости ведь прошу. Теперь ты велик человек, все в твоих руках, не
погуби!.. Двадцать
тысяч рублев сейчас выдам, только бы все в мою пользу пошло.
— Парады!.. Разводы… Большое к себе уважение! Обернется, шляпы долой!.. Помилуй Господи!.. Да и это нужно, да во-время!.. А нужнее этого: знать, как вести войну, знать местность, уметь расчесть, уметь не дать себя в обман, уметь бить! А битому быть — не мудрено!..
Погубить сотни
тысяч!.. И каких, и в один день… Помилуй, Господи!..
— Я вас поправлю, есть еще один, который
погубил вашу военную карьеру. По нему заплатил граф Потоцкий, а ему я, — подал князь Василий сыну вексель в десять
тысяч рублей с подложным бланком графа. Виктор взял его, подержал почти бессознательно в руках и возвратил отцу.
— Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и всё наше — детское состояние
погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на 100
тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри; вон напротив, у Лопухиных еще третьего дня всё до чиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.