Неточные совпадения
Левин
стоял в маленькой зале, где курили и закусывали, подле
группы своих, прислушиваясь к тому, что говорили, и тщетно напрягая свои умственные силы, чтобы понять, что говорилось.
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорилось внизу. Около дам сидели и
стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии в очках и офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной
группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна дама говорила адвокату...
В нескольких шагах от меня
стояла группа мужчин, и в их числе драгунский капитан, изъявивший враждебные намерения против милой княжны; он особенно был чем-то очень доволен, потирал руки, хохотал и перемигивался с товарищами.
Большая
группа женщин толпилась у входа; иные сидели на ступеньках, другие на тротуаре, третьи
стояли и разговаривали.
На Лобном месте
стояла тесная
группа людей, казалось, что они набиты в бочку.
В тени
группы молодых берез
стояла на высоких ногах запряженная в крестьянскую телегу длинная лошадь с прогнутой спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна, большая, костлявая голова бессильно и низко опущена к земле, в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
Он быстро сделался одним из тех, очень заметных и даже уважаемых людей, которые,
стоя в разрезе и, пожалуй, в центре различных общественных течений, но не присоединяясь ни к одному из них, знакомы со всеми
группами, кружками, всем сочувствуют и даже, при случае, готовы оказать явные и тайные услуги, однако не очень рискованного характера; услуги эти они оценивают всегда очень высоко.
«Москва опустила руки», — подумал он, шагая по бульварам странно притихшего города. Полдень, а людей на улицах немного и все больше мелкие обыватели; озабоченные, угрюмые, небольшими
группами они
стояли у ворот, куда-то шли, тоже по трое, по пяти и более. Студентов было не заметно, одинокие прохожие — редки, не видно ни извозчиков, ни полиции, но всюду торчали и мелькали мальчишки, ожидая чего-то.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на
группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина,
стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно...
Улицу наполняло неприятно пахучее тепло, почти у каждого подъезда сидели и
стояли группы людей, непрерывный говор сопровождал Самгина.
Но есть другая
группа собственников, их — большинство, они живут в непосредственной близости с народом, они знают, чего
стоит превращение бесформенного вещества материи в предметы материальной культуры, в вещи, я говорю о мелком собственнике глухой нашей провинции, о скромных работниках наших уездных городов, вы знаете, что их у нас — сотни.
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные женщины, на углах небольшие
группы мужчин,
стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик, сидя на козлах пролетки и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо, и всюду мелькали солдаты…
К собору, где служили молебен, Самгин не пошел, а остановился в городском саду и оттуда посмотрел на площадь; она была точно огромное блюдо, наполненное салатом из овощей, зонтики и платья женщин очень напоминали куски свеклы, моркови, огурцов. Сад был тоже набит людями, образовав тесные
группы, они тревожно ворчали; на одной скамье
стоял длинный, лысый чиновник и кричал...
Наконец, отдыхая от животного страха, весь в поту, он
стоял в
группе таких же онемевших, задыхающихся людей, прижимаясь к запертым воротам,
стоял, мигая, чтобы не видеть все то, что как бы извне приклеилось к глазам. Вспомнил, что вход на Гороховую улицу с площади был заткнут матросами гвардейского экипажа, он с разбега наткнулся на них, ему грозно крикнули...
Когда слова стали невнятны, Самгин пошел дальше, шагая быстро, но стараясь топать не очень шумно. Кое-где у ворот
стояли обыватели, и от каждой
группы ветер отрывал тревожные слова.
Против них
стоит, размахивая знаменем, Корнев, во главе тесной
группы людей, — их было не более двухсот и с каждой секундой становилось меньше.
Клим Самгин
стоял в
группе зрителей на крыльце Исторического музея.
За городом работали сотни три землекопов, срезая гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд к реке и место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой шум и жирный запах сырой глины
стоял в потном воздухе.
Группа рабочих тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
Марс обнял Венеру, она положила ему голову на плечо, они
стояли, все другие ходили или сидели
группами.
Saddle Islands значит Седельные острова: видно уж по этому, что тут хозяйничали англичане. Во время китайской войны английские военные суда тоже
стояли здесь. Я вижу берег теперь из окна моей каюты: это целая
группа островков и камней, вроде знаков препинания; они и на карте показаны в виде точек. Они бесплодны, как большая часть островов около Китая; ветры обнажают берега. Впрочем, пишут, что здесь много устриц и — чего бы вы думали? — нарциссов!
На площади
стоит невысокий столб с португальской короной наверху — знак владычества Португалии над
группой островов.
Я подошел к небольшой
группе, расположившейся на траве, около скатерти, на которой
стояли чашки с чаем, блюдо свежей, только что наловленной рыбы да лежали арбузы и ананасы.
Я обогнул утес, и на широкой его площадке глазам представился ряд низеньких строений, обнесенных валом и решетчатым забором, — это тюрьма. По валу и на дворе ходили часовые, с заряженными ружьями, и не спускали глаз с арестантов, которые, с скованными ногами, сидели и
стояли,
группами и поодиночке, около тюрьмы. Из тридцати-сорока преступников, которые тут были, только двое белых, остальные все черные. Белые стыдливо прятались за спины своих товарищей.
Взгляд далеко обнимает пространство и ничего не встречает, кроме белоснежного песку, разноцветной и разнообразной травы да однообразных кустов, потом неизбежных гор, которые
группами, беспорядочно
стоят, как люди, на огромной площади, то в кружок, то рядом, то лицом или спинами друг к другу.
За канавкой же, примерно шагах в тридцати от
группы,
стоял у забора и еще мальчик, тоже школьник, тоже с мешочком на боку, по росту лет десяти, не больше, или даже меньше того, — бледненький, болезненный и со сверкавшими черными глазками.
Во главе этой
группы белой эмиграции
стоял П. Струве, с которым меня связывали старые отношения.
В такой же колеснице
стоял на Большом театре другой «кучер» — с лирой в руках — Аполлон. Обе
группы были очень однотипны, потому что как ворота, так и Большой театр архитектор Бове строил одновременно, в двадцатых годах прошлого столетия.
Гости, сидевшие у нас в тот вечер, тоже стали расходиться, причем последняя
группа еще некоторое время
стояла на крыльце, разговаривая и смеясь.
Кругом, точно почетная стража,
стояли семь пирамидальных тополей с опаленными вершинами, и издали всю эту
группу можно было принять за старинную сторожевую башню.
Вся картина, которая рождается при этом в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются
группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его
стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид на подгородное озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
К этой
группе, наконец, подошла невеста с женихом. Юлия несколько времени
стояла перед ними молча. Она явно выказывала желание поговорить с Вихровым. Тот понял это и встал.
— Нет, нельзя тут, — отвечал Кергель и, отправляясь к третьей
группе, там тоже
постоит, а около некоторых не скажет даже ничего и отойдет.
Напрасно Машенька заговаривала, указывая то на липовый круг, то на лужайку, обсаженную березами:"Помнишь, как мы тут игрывали?"Или:"Помнишь, как в папенькины именины покойница Каролина Федоровна (это была гувернантка Маши) под вон теми березами
группу из нас устроила: меня посредине с гирляндой из розанов поставила, а ты и братец Владимир Иваныч — где он теперь? кажется, в Москве, в адвокатах служит? — в виде ангелов, в васильковых венках, по бокам
стояли?
По коридору бродили люди, собирались в
группы, возбужденно и вдумчиво разговаривая глухими голосами. Почти никто не
стоял одиноко — на всех лицах было ясно видно желание говорить, спрашивать, слушать. В узкой белой трубе между двух стен люди мотались взад и вперед, точно под ударами сильного ветра, и, казалось, все искали возможности стать на чем-то твердо и крепко.
Хохол слушал и качал головою в такт ее словам. Весовщиков, рыжий и приведенный Павлом фабричный
стояли все трое тесной
группой и почему-то не нравились матери.
Театр представляет приемную комнату в доме князя Чебылкина. При открытии занавеса просители
стоят небольшими
группами: Живновский с Забияк иным, Белугин с Скопищевым, Хоробиткина с Шумиловой; один Пафнутьев
стоит особняком. Долгий, Малявка и Сыч
стоят по стенке и по временам испускают глубокие вздохи.
Направо от двери, около кривого сального стола, на котором
стояло два самовара с позеленелой кое-где медью, и разложен был сахар в разных бумагах, сидела главная
группа: молодой безусый офицер в новом стеганом архалуке, наверное сделанном из женского капота, доливал чайник; человека 4 таких же молоденьких офицеров находились в разных углах комнаты: один из них, подложив под голову какую-то шубу, спал на диване; другой,
стоя у стола, резал жареную баранину безрукому офицеру, сидевшему у стола.
Позади и по бокам этой начальственной подковы
группами и поодиночке, в зале и по галерее, все в одинаковых темно-красных платьях, все одинаково декольтированные, все издали похожие друг на дружку и все загадочно прекрасные,
стояли воспитанницы.
Подле меня
стоял Алей, в
группе своих братьев и всех остальных черкесов.
Вдали, направо,
стояла красная стена старообрядческого кладбища, его звали «Бугровский скит», налево, над оврагом, поднималась с поля темная
группа деревьев, там — еврейское кладбище.
Действительно, я нашел дядю за конюшнями. Там, на площадке, он
стоял перед
группой крестьян, которые кланялись и о чем-то усердно просили. Дядя что-то с жаром им толковал. Я подошел и окликнул его. Он обернулся, и мы бросились друг другу в объятия.
Квашнин почему-то медлил сходить вниз и
стоял за стеклянной стеной, возвышаясь своей массивной фигурой над теснящейся около вагона
группой, с широко расставленными ногами и брезгливой миной на лице, похожий на японского идола грубой работы.
Группами, по два и по три,
стоят щеголевато одетые агенты муниципальной полиции, следя за тем, чтобы толпа не затрудняла движения экипажей.
Илья, бледный, с расширенными глазами, отошёл от кузницы и остановился у
группы людей, в которой
стояли извозчик Макар, Перфишка, Матица и другие женщины с чердака.
М. Н. Ермолова
стояла в
группе кутающихся в шубы писателей и артистов.
Безличные во тьме, странно похожие один на другого, но двору рассыпались какие-то тихие, чёрные люди, они
стояли тесными
группами и, слушая липкий голос Саши, беззвучно покачивались на ногах, точно под сильными толчками ветра. Речь Саши насыщала грудь Климкова печальным холодом и острою враждою к шпиону.
Собеседники
стояли с раскрытыми ртами, смотря на обличителя Чурилки, как будто ждали, что вот-вот придет новый Моисей и извлечет из этого кремня огонь. Но тут Неуважай-Корыто с такою силой задолбил носом, что я понял, что мне нечего соваться с моими сомнениями, и поспешил ретироваться к другой
группе.
Гости сидели и
стояли группами в три-четыре человека, и между ними я заприметил несколько кадыков, которых видел у Елисеева и которые вели себя теперь необыкновенно солидно.
Центром этой
группы был Неуважай-Корыто. Это был сухой и длинный человек, с длинными руками и длинным же носом. Мне показалось, что передо мною
стоит громадных размеров дятел, который долбит носом в дерево и постепенно приходит в деревянный экстаз от звуков собственного долбления."Да, этот человек, если примется снимать пенки, он сделает это… чисто!"думалось мне, покуда я разглядывал его.
Начинало светать, река туманилась, наш костер потух. В сумерках по берегу виднелись странные
группы каких-то людей. Одни
стояли вокруг нас, другие у самой воды кричали перевозчика. Невдалеке
стояла телега, запряженная круглою сытою лошадью, спокойно ждавшею перевоза.