Неточные совпадения
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли
груды ваших гор,
Долин,
деревьев, сёл узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар…
Какой во мне проснулся жар!
Какой волшебною тоскою
Стеснялась пламенная грудь!
Но, муза! прошлое забудь.
И вот он сидит на
груде старых шпал, в тени огромного
дерева с мелкими листьями, светло-зелеными с лицевой стороны, оловянного цвета с изнанки.
Несколько человек бросились на землю, как будто с разбега по воздуху, они, видимо, хотели перенестись через ожившую
груду жердей и тесин, но
дерево, содрогаясь, как ноги паука, ловило падающих, тискало их.
На этом протяжении в Синанцу впадают следующие горные речки: Пярл-гоу и Изимлу — справа; Лаза-гоу и Хунголя-гоу [Пянь-эр-гоу — покатая долина. Лаза-гоу — скалистая долина. Хуан-га-лян-гоу — долина красного гаоляна.] — слева. Сама по себе река немноговодна, но бурелом, сложенный в большие
груды, указывает на то, что во время дождей вода поднимается настолько высоко, что
деревья по ней свободно переносятся с одного места на другое.
Спуск с хребта был не легче подъема. Люди часто падали и больно ушибались о камни и сучья валежника. Мы спускались по высохшему ложу какого-то ручья и опять долго не могли найти воды. Рытвины, ямы,
груды камней, заросли чертова
дерева, мошка и жара делали эту часть пути очень тяжелой.
Двор — маленький, тесный и сорный, от ворот идут построенные из горбушин сарайчики, дровяники и погреба, потом они загибаются, заканчиваясь баней. Крыши сплошь завалены обломками лодок, поленьями дров, досками, сырою щепой — всё это мещане выловили из Оки во время ледохода и половодья. И весь двор неприглядно завален
грудами разного
дерева; насыщенное водою, оно преет на солнце, распространяя запах гнили.
И в тишине, спокойной, точно вода на дне глубокого колодца,
деревья,
груды домов, каланча и колокольня собора, поднятые в небо как два толстых пальца, — всё было облечено чем-то единым и печальным, словно ряса монаха.
Фома, стоя на
груде каната, смотрел через головы рабочих и видел: среди барж, борт о борт с ними, явилась третья, черная, скользкая, опутанная цепями. Всю ее покоробило, она точно вспухла от какой-то страшной болезни и, немощная, неуклюжая, повисла над водой между своих подруг, опираясь на них. Сломанная мачта печально торчала посреди нее; по палубе текли красноватые струи воды, похожей на кровь. Всюду на палубе лежали
груды железа, мокрые обломки
дерева.
Прошел уж и лед на Волге. Два-три легких пароходика пробежали вверх и вниз… На пристанях загудела рабочая сила… Луга и
деревья зазеленели, и под яркими, приветливыми лучами животворного солнца даже сам вечно мрачный завод как-то повеселел, хотя грязный двор с
грудами еще не успевшего стаять снега около забора и закоптевшими зданиями все-таки производил неприятное впечатление на свежего человека… Завсегдатаям же завода и эта осторожная весна была счастьем. Эти желтые, чахлые, суровые лица сияли порой…
Кругом в лесу царствовала тишина мертвая; на всем лежала печать глубокой, суровой осени: листья с
дерев попадали и влажными
грудами устилали застывавшую землю; всюду чернелись голые стволы
дерев, местами выглядывали из-за них красноватые кусты вербы и жимолости.
Они казались маленькими, как черви, на фоне темно-коричневой горы, изуродованной их руками, и, как черви, суетливо копошились среди
груд щебня и кусков
дерева в облаках каменной пыли, в тридцатиградусном зное южного дня.
Высокая фигура Коновалова, быстро шмыгая между людей,
груд камня,
дерева и тачек, исчезала вдали.
Листья с
дерев осыпались и темными
грудами лежали в аллеях и близ ограды.
Дуплистое
дерево с затеской, примятая трава и
груда золы на месте угасшего костра — все это так запечатлелось в моей памяти, что потом, хотя прошли многие годы, никакие другие образы не могли заслонить собою воспоминаний об этом случае.
Покамест сотский их отыскивал, мы пошли в сад. Сад огромный, версты на полторы тянется он по венцу горы, а по утесам спускается до самой Волги. Прямые аллеи, обсаженные вековыми липами, не пропускающими света божьего, походили на какие-то подземные переходы. Местами, где стволы
деревьев и молодых побегов срослись в сплошную почти массу, чуть не ощупью надо было пробираться по сырым
грудам обвалившейся суши и листьев, которых лет восемьдесят не убирали в запущенном саду.
На левом от зрителя берегу ее нагромождены плоты и
груды леса, на правом из густой кущи
дерев выглядывает богатая усадьба какого-то купца.
Старик сидел под
деревом, которого густые ветви, сплетшись дружно с ветвями соседних
дерев, образовали кров, надежный от дождя. Против него был разложен огонь;
груда сучьев лежала в стороне. Ересиарх дремал, и в самой дремоте лицо его подергивало, редкая бородка ходила из стороны в сторону. Услышав необыкновенный треск сучьев, он встрепенулся. Перед ним лицом к лицу Последний Новик, грозный, страшный, как смертный час злодея.
В углах кабинета стояли две лампы на высоких, витых красного же
дерева подставках, а на письменном столе, заваленном
грудою бумаг, стояли два бронзовых канделябра с восковыми свечами.