Бой окончен, старик удаляется,
Взяв добычи порядочный пук…
За три комнаты слышно: стук! стук!
То не каменный
гость приближается…
Стук! стук! стук! — равномерно стучит
Словно ступа, нога деревянная:
Входит старый седой инвалид,
Тоже личность престранная… //…………..
Неточные совпадения
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья
приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около
гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
Все прочее вылетело опять из головы: бабушкины
гости, Марк, Леонтий, окружающая идиллия — пропали из глаз. Одна Вера стояла на пьедестале, освещаемая блеском солнца и сияющая в мраморном равнодушии, повелительным жестом запрещающая ему
приближаться, и он закрывал глаза перед ней, клонил голову и мысленно говорил...
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого зеркала, и молча улыбалась своему
гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни
приблизиться, ни взять Райского за руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя место.
Но все это только цветочки.
Приближается 13-е декабря, день ангела Арсения Потапыча. К этому дню приготовляются очень деятельно, так как исстари заведено, что у Пустотеловых к именинам хозяина съезжается целая масса
гостей. Филанида Протасьевна наскоро объезжает соседей и всем напоминает о предстоящем празднестве. Арсений Потапыч тем временем продает еще партию хлеба и едет в город для новых закупок.
Бывало, станешь
приближаться к такой приятельской беседе, и вдруг хозяева попрячутся в норы, а
гости побегут неуклюже и смешно к своим сурчинам.
Он сначала отворил дверь ровно настолько, чтобы просунуть голову. Просунувшаяся голова секунд пять оглядывала комнату; потом дверь стала медленно отворяться, вся фигура обозначилась на пороге, но
гость еще не входил, а с порога продолжал, прищурясь, рассматривать князя. Наконец затворил за собою дверь,
приблизился, сел на стул, князя крепко взял за руку и посадил наискось от себя на диван.
Погостил у сестры несколько дней и от нее вечером пустился из Пскова; в Острове, проездом ночью, взял три бутылки клико и к утру следующего дня уже
приближался к желаемой цели.
Кельнер поставил блюдо на круглый столик. Произошло небольшое движение между
гостями; несколько голов вытянулось; одни генералы за карточным столом сохранили невозмутимую торжественность позы. Спирит взъерошил свои волосы, нахмурился и,
приблизившись к столику, начал поводить руками по воздуху: рак топорщился, пятился и приподнимал клешни. Спорит повторил и участил свои движения: рак по-прежнему топорщился.
Полдень
приближался,
гости скоро начнут приезжать, а у нас ничего не распоряжено, и мы не только не завтракали, но и горячего не пили.
(
Гость, молодой человек, выходит из гостиной, кланяется Софье и
приближается к ней.)
А бал все
приближался и наконец наступил. Вот освещенный зал, толпа
гостей, и генеральша входит под руку с мужем. Ее платье убрано букетами из васильков.
В восемь часов вечера, еще до приезда
гостей, Анжелика пробралась в залу и
приблизилась к роялю.
Манштейн, назвав себя, заявил, что ему необходимо переговорить с хозяином дома о чрезвычайно важном, не терпящем отлагательства деле. Густав Бирон, не бегавший ни от каких дел, поспешил выйти к ночному
гостю. Они
приблизились к окну. Вдруг Манштейн схватил Густава Бирона за обе руки.
— Вы меня звали, Надежда Александровна, —
приблизился Владимир Николаевич, подавая руку и удивленно кланяясь Лососининой. — Мне Анфиса Львовна сказала, что вы в постели, и что она боится за вашу жизнь. Я удивлен, что вижу вас на ногах и не ожидал встретить у вас
гостей.
Обращение Александра Васильевича с императрицей было для придворных сфер необычайное, режущее глаза. Однажды на придворном балу государыня, обходя
гостей и беседуя с ими,
приблизилась к Суворову.
«В сумерки летит ко мне из Белогородки записка, писанная рукою плисецкого священника, отца Иоанна Колтоновского, который уведомляет, что преосвященный уже к Плисецкому
приближается… Я узнал, что отец протоиерей против ночи (то есть на ночь) отправился в Ясногородку, а я, устроив тогда же порядок в своей церкви и умолив Косьму Иващенка, чтобы до света ехал в Киев за покупками для принятия
гостей, спокойно проспал до рассвета».