Неточные совпадения
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда
вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для
гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
Приготовь поскорее комнату для важного
гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а
вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
Несмотря, однако ж, на такую размолвку,
гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких
вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель...
Обед давно уже кончился, и
вина были перепробованы, но
гости всё еще сидели за столом.
Зато Ноздрев налег на
вина: еще не подавали супа, он уже налил
гостям по большому стакану портвейна и по другому госотерна, потому что в губернских и уездных городах не бывает простого сотерна.
Слышал он только, что был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось
вина ни капли, расхитили
гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома, думая: «Лучше б и не было того пира».
Гости требовали
вина, хозяин кликал сожительницу.
Вошел слуга. Самгин заказал
вино и сел напротив
гостя, тот взглянул на него, пощипывая мочку уха.
Дождь хлынул около семи часов утра. Его не было недели три, он явился с молниями, громом, воющим ветром и повел себя, как запоздавший
гость, который, чувствуя свою
вину, торопится быть любезным со всеми и сразу обнаруживает все лучшее свое. Он усердно мыл железные крыши флигеля и дома, мыл запыленные деревья, заставляя их шелково шуметь, обильно поливал иссохшую землю и вдруг освободил небо для великолепного солнца.
Она точно не слышала испуганного нытья стекол в окнах, толчков воздуха в стены, приглушенных, тяжелых вздохов в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых
гостей, она стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может быть, в этой шумной деятельности она прячет сознание своей
вины перед ним. Но о ее
вине и вообще о ней не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял себе тысячи хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
Гости приехали — и то не отрада: заговорят, сколько кто
вина выкуривает на заводе, сколько кто аршин сукна ставит в казну… Что ж это? Ужели то сулил он себе? Разве это жизнь?.. А между тем живут так, как будто в этом вся жизнь. И Андрею она нравится!
Они с радушием заколют отличную индейку или дюжину цыплят к приезду
гостя, но лишней изюминки в кушанье не положат, и побледнеют, как тот же
гость самовольно вздумает сам налить себе в рюмку
вина.
Нет, не такие нравы были там:
гость там прежде троекратного потчеванья и не дотронется ни до чего. Он очень хорошо знает, что однократное потчеванье чаще заключает в себе просьбу отказаться от предлагаемого блюда или
вина, нежели отведать его.
Вспомнила она, как она в открытом, залитом
вином красном шелковом платье, с красным бантом в спутанных волосах, измученная и ослабевшая и опьяненная, проводив
гостей к двум часам ночи, подсела в промежуток танцев к худой, костлявой, прыщеватой аккомпаньяторше скрипача и стала жаловаться ей на свою тяжелую жизнь, и как эта аккомпаньяторша тоже говорила, что тяготится своим положением и хочет переменить его, и как к ним подошла Клара, и как они вдруг решили все три бросить эту жизнь.
В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пенюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную ярко-освещенную залу, приезд
гостей, музыка, танцы, конфеты,
вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами — всех возможных сословий, возрастов и характеров.
— Веселимся, — продолжает сухенький старичок, — пьем
вино новое,
вино радости новой, великой; видишь, сколько
гостей? Вот и жених и невеста, вот и премудрый архитриклин,
вино новое пробует. Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот и я здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке… Что наши дела? И ты, тихий, и ты, кроткий мой мальчик, и ты сегодня луковку сумел подать алчущей. Начинай, милый, начинай, кроткий, дело свое!.. А видишь ли солнце наше, видишь ли ты его?
— Не бойся его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою своею, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в
вино превращает, чтобы не пресекалась радость
гостей, новых
гостей ждет, новых беспрерывно зовет и уже на веки веков. Вон и
вино несут новое, видишь, сосуды несут…»
И вот делаются сметы, проекты, это занимает невероятно будущих
гостей и хозяев. Один Николай едет к «Яру» заказывать ужин, другой — к Матерну за сыром и салями.
Вино, разумеется, берется на Петровке у Депре, на книжке которого Огарев написал эпиграф...
Каждый день где-нибудь
гости, а где
гости — там
вино, песни, угощенье.
Но самый большой и постоянный доход давала съемщикам торговля
вином. Каждая квартира — кабак. В стенах, под полом, в толстых ножках столов — везде были склады
вина, разбавленного водой, для своих ночлежников и для их
гостей. Неразбавленную водку днем можно было получить в трактирах и кабаках, а ночью торговал водкой в запечатанной посуде «шланбой».
Становилось шумнее. Запивая редкостные яства дорогими
винами,
гости пораспустились. После тостов, сопровождавшихся тушами оркестра, вдруг какой-то подгулявший
гость встал и потребовал слова. Елисеев взглянул, сделал нервное движение, нагнулся к архиерею и шепнул что-то на ухо. Архиерей мигнул сидевшему на конце стола протодьякону, не спускавшему глаз со своего владыки.
В зале встречал
гостей стройный блондин — Григорий Григорьевич Елисеев в безукоризненном фраке, с «Владимиром» на шее и французским орденом «Почетного легиона» в петлице. Он получил этот важный орден за какое-то очень крупное пожертвование на благотворительность, а «Почетный легион» — за выставку в Париже выдержанных им французских
вин.
— Садись —
гость будешь,
вина купишь — хозяин будешь! — крикнул бородач-банкомет, тасовавший карты.
Это был самый дорогой
гость, первый знаток
вин, создавший огромное виноделие Удельного ведомства и свои образцовые виноградники «Новый Свет» в Крыму и на Кавказе, — Лев Голицын.
Хлебосольный Шиловский на последние рубли в своей небольшой, прекрасно обставленной квартире угощал своих
гостей ужинами с
винами — художники стали стесняться бывать и ужинать на чужой счет, да еще в непривычной барской обстановке.
При лиловом свете столовой мореного дуба все лица стали мертвыми, и
гости старались искусственно вызвать румянец обильным возлиянием дорогих
вин.
Это замечание поставило хозяина в тупик: обидеться или поворотить на шутку? Вспомнив про дочерей, он только замычал. Ответил бы Харитон Артемьич, — ох, как тепленько бы ответил! — да лиха беда, по рукам и ногам связан. Провел он дорогого
гостя в столовую, где уже был накрыт стол, уставленный
винами и закусками.
А таких постоянных
гостей у Паши пропасть; многие совершенно искренно, хотя и по-скотски, влюблены в нее, и даже не так давно двое почти одновременно звали ее на содержание: грузин — приказчик из магазина кахетинских
вин — и какой-то железнодорожный агент, очень гордый и очень бедный дворянин высокого роста, с махровыми манжетами, с глазом, замененным черным кружком на резинке.
Они были вдвоем в комнате Тамары. Женька с утра еще послала за коньяком и теперь медленно, точно лениво, тянула рюмку за рюмкой, закусывая лимоном с кусочком сахара. В первый раз это наблюдала Тамара и удивлялась, потому что всегда Женька была не охотница до
вина и пила очень редко и то только по принуждению
гостей.
Гости у вас не будут уже требовать пива, а только благородные бордоские и бургундские
вина и шампанское.
Ей ничего не стоит ударить
гостя по лицу или бросить ему в глаза стакан, наполненный
вином, опрокинуть лампу, обругать хозяйку.
Но, наконец, убедившись должно быть, что
вина не ее, а
гостя, отнял у нее кошелек в котором было рубль с мелочью, и взял под залог ее дешевенькую шляпку и верхнюю кофточку.
Мать не хотела сделать никакой уступки, скрепила свое сердце и, сказав, что я останусь без обеда, что я останусь в углу до тех пор, покуда не почувствую
вины своей и от искреннего сердца не попрошу Волкова простить меня, ушла обедать, потому что
гости ее ожидали.
— А так бы думал, что за здоровье господина моего надо выпить! — отвечал Макар Григорьев и, когда
вино было разлито, он сам пошел за официантом и каждому
гостю кланялся, говоря: «Пожалуйте!» Все чокнулись с ним, выпили и крепко пожали ему руку. Он кланялся всем
гостям и тотчас же махнул официантам, чтоб они подавали еще. Когда
вино было подано, он взял свой стакан и прямо подошел уже к Вихрову.
Таким образом приятели разговаривали целый вечер; затем Живин и Кергель отужинали даже в Воздвиженском, причем выпито было все
вино, какое имелось в усадьбе, и когда наконец
гости уселись в свои пошевни, чтоб ехать домой, то сейчас же принялись хвалить хозяина.
Макар Григорьев снова раскланялся с ним, а также и со всеми прочими
гостями, кланяясь каждому порознь. Выпитое
вино и ласковое с ним обращение господ сделало из него совершенно galant homme. [Изысканно-вежливый человек (франц.).]
Вообще пили очень много, как и всегда, впрочем, пили в полку: в
гостях друг у друга, в собрании, на торжественных обедах и пикниках. Говорили уже все сразу, и отдельных голосов нельзя было разобрать. Шурочка, выпившая много белого
вина, вся раскрасневшаяся, с глазами, которые от расширенных зрачков стали совсем черными, с влажными красными губами, вдруг близко склонилась к Ромашову.
Непомнящий громко прочитывает записку;
гости рукоплещут; жуир неистово произносит:"psst!"; льстец и рассказчик сцен откупоривают бутылки с шампанским и разливают
вино по стаканам.
— Ах, ты всё про лакея моего! — засмеялась вдруг Марья Тимофеевна. — Боишься! Ну, прощайте, добрые
гости; а послушай одну минутку, что я скажу. Давеча пришел это сюда этот Нилыч с Филипповым, с хозяином, рыжая бородища, а мой-то на ту пору на меня налетел. Как хозяин-то схватит его, как дернет по комнате, а мой-то кричит: «Не виноват, за чужую
вину терплю!» Так, веришь ли, все мы как были, так и покатились со смеху…
Озлоблению его при этом пределов не было: проклиная бар своих и
гостей ихних, он подливал, иногда по неимению, а иногда и из досады, в котлеты, вместо масла, воды; жареное или не дожаривал или совсем пережаривал; в сбитые сливки — вероятно, для скорости изготовления — подбавлял немного мыла; но, несмотря на то, ужин и подаваемое к нему отвратительное
вино уничтожались дочиста.
— По-гречески так и следует, — объяснил, улыбнувшись, гегелианец, — греки вообще благодаря своему теплому климату очень легко одевались и ходили в сандалиях только по улицам, а когда приходили домой или даже в
гости, то снимали свою обувь, и рабы немедленно обмывали им ноги благовонным
вином.
— Правило прекрасное! — заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно сделался любезнее с своим
гостем и стал даже подливать ему
вина. Ченцов, с своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж делать? Поступить иначе он не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею деньги, он не в силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский предводитель.
Тут наступил прогул, в продолжение которого разносили
гостям меды, смородинный, княжий и боярский, а из
вин: аликант, бастр и малвазию.
В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал;
Меньшую дочь он выдавал
За князя храброго Руслана
И мед из тяжкого стакана
За их здоровье выпивал.
Не скоро ели предки наши,
Не скоро двигались кругом
Ковши, серебряные чаши
С кипящим пивом и
вином.
Они веселье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чашники носили
И низко кланялись
гостям.
Потом начались тосты за Барятинского, за Воронцова, за офицеров, за солдат, и
гости вышли от обеда опьяненные и выпитым
вином, и военным восторгом, к которому они и так были особенно склонны.
Своих обычных
гостей Передонов угощал водкою да самым дешевым портвейном. А для директора купил мадеры в три рубля. Это
вино Передонов считал чрезвычайно дорогим, хранил его в спальне, а
гостям только показывал и говорил...
Но Передонов поспешно унес бутылку, и слышно было, как звенел замок у шкапика, в котором он спрятал
вино. Вернувшись к
гостям, он, чтобы переменить разговор, стал говорить о княгине. Он угрюмо сказал...
Кожемякин некоторое время чувствовал себя победителем; голова его приятно кружилась от успеха и
вина, но когда он, дружелюбно приглашённый всеми в
гости и сам всех пригласив к себе, вышел на улицу и под ногами у него захрустел снег — сердце охладело, сжалось в унынии, и невольно с грустью он подумал...
Другие требовали, чтобы им выдали Мартюшку Бородина (войскового старшину, прибывшего в Оренбург из Яицкого городка вместе с отрядом Наумова), и звали казаков к себе в
гости, говоря: «У нашего батюшки
вина много!» Из города противу их выезжали наездники, и завязывались перестрелки, иногда довольно жаркие.
Гости ели и хвалили хозяйку, Гордей Евстратыч хлопотал насчет
вин.