Неточные совпадения
Действительно, Левин был не в духе и, несмотря на всё свое желание быть ласковым и любезным со своим милым
гостем, не мог преодолеть себя.
Хмель известия о том, что Кити не вышла замуж, понемногу начинал разбирать его.
Молю тебя, кудрявый ярый
хмель,
Отсмей ему, насмешнику, насмешку
Над девушкой! За длинными столами,
Дубовыми, за умною беседой,
В кругу
гостей почетных, поседелых,
Поставь его, обманщика, невежей
Нетесаным и круглым дураком.
Домой пойдет, так хмельной головою
Ударь об тын стоячий, прямо в лужу
Лицом его бесстыжим урони!
О, реченька, студеная водица,
Глубокая, проточная, укрой
Тоску мою и вместе с горем лютым
Ретивое сердечко утопи!
Стали
гости расходиться, но мало побрело восвояси: много осталось ночевать у есаула на широком дворе; а еще больше козачества заснуло само, непрошеное, под лавками, на полу, возле коня, близ хлева; где пошатнулась с
хмеля козацкая голова, там и лежит и храпит на весь Киев.
Не менее мудро поступает он и с
гостями во время пирований, которые приходятся на большие праздники, как рождество, пасха или престольные, и на такие семейные торжества, как свадьба, крестины, именины хозяйки и хозяина. Он прямо подносит приходящему
гостю большой стакан водки, чтобы он сразу
захмелел.
Нет сомнения, что если б тетушка Анна, движимая чувствами беспримерного добродушия и гостеприимства, не пересыпала в брагу нескольких лишних пригоршней
хмеля (все это, разумеется, сделано было тайком от Глеба) и если б
гости, в свою очередь, умереннее прибегали к ковшам, заключавшим эту брагу, многие могли бы заметить, что на свадебной пирушке не все было ладно.
И вот наступил для Петра большой, трудный день. Пётр сидит в переднем углу горницы, зная, что брови его сурово сдвинуты, нахмурены, чувствуя, что это нехорошо, не красит его в глазах невесты, но развести бровей не может, очи точно крепкой ниткой сшиты. Исподлобья поглядывая на
гостей, он встряхивает волосами,
хмель сыплется на стол и на фату Натальи, она тоже понурилась, устало прикрыв глаза, очень бледная, испугана, как дитя, и дрожит от стыда.
— Охмелеет он, Максимыч, осрамит при
гостях наши головы. Не знаешь, каков он во
хмелю живет? — возражала Аксинья Захаровна.
Во все время обеда Маркел Семеныч все себя подправлял, все попивал по чашечке и, наконец,
захмелел. Проводив, как мог,
гостей, он повалился на диван и только бессмысленно произнес...