Неточные совпадения
— Уж будто вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра гостить приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова
сестра.
— Благодарствуйте, что сдержали слово, — начала она, —
погостите у меня: здесь, право, недурно. Я вас познакомлю с моей
сестрою, она хорошо играет на фортепьяно. Вам, мсьё Базаров, это все равно; но вы, мсьё Кирсанов, кажется, любите музыку; кроме
сестры,
у меня живет старушка тетка, да сосед один иногда наезжает в карты играть: вот и все наше общество. А теперь сядем.
Татьяна Марковна с Верой собирались уехать в Новоселово, потом
гостить к Викентьевым. Весну и лето приглашал их обеих Тушин провести
у Анны Ивановны, своей
сестры, в его «Дымке».
Но вот наконец его день наступил. Однажды, зная, что Милочка
гостит у родных, он приехал к ним и, вопреки обыкновению, не застал в доме никого посторонних. Был темный октябрьский вечер; комната едва освещалась экономно расставленными сальными огарками; старики отдыхали; даже
сестры точно сговорились и оставили Людмилу Андреевну одну. Она сидела в гостиной в обычной ленивой позе и не то дремала, не то о чем-то думала.
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день
гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины
у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие
сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
Детей Дросиды Ивановны недавно разрешено родным покойного Вильгельма взять к себе на воспитание с тем, чтоб они назывались Васильевыми. В августе приезжала
сестра его Устинья Карловна Глинка и повезла их в Екатеринбург, где она
гостит у Владимира Андреевича. Она теперь хлопочет, чтоб сюда перевели М. Кюхельбекера из Баргузина. Это будет большое утешение для Дросиды Ивановны, которая поручает тебе очень кланяться.
Вероятно, вы видели фельдмаршальшу,
сестру Сергея Григорьевича, и порадовались, что брат будет иметь отраду обнять ее. Она
у нас
погостила сутки, и
у меня со всей нашей артелью субботничала.
Нарышкин с женой
гостил у нас на даче трое суток, был
у сестры в Новгороде и оттуда ко мне написал…
Не знаю, как тебе высказать всю мою признательность за твою дружбу к моим
сестрам. Я бы желал, чтоб ты, как Борис, поселился в нашем доме. Впрочем, вероятно,
у тебя казенная теперь квартира. Я спокойнее здесь, когда знаю, что они окружены лицейскими старого чекана. Обними нашего директора почтенного. Скоро буду к нему писать. Теперь не удастся. Фонвизины
у меня — заранее не поболтал на бумаге, а при них болтовня и хлопоты хозяина, радующегося добрым
гостям. Об них поговорю с Николаем.
— Нет,
у нее есть своя полкелья, а только когда в церковь или когда
у тетеньки
гости бывают, так уж
сестра Феоктиста при них.
— Но самое главное, — продолжал Ярченко, пропустив мимо ушей эту шпильку, — самое главное то, что я вас всех видел сегодня на реке и потом там… на том берегу… с этими милыми, славными девушками. Какие вы все были внимательные, порядочные, услужливые, но едва только вы простились с ними, вас уже тянет к публичным женщинам. Пускай каждый из вас представит себе на минутку, что все мы были в
гостях у его
сестер и прямо от них поехали в Яму… Что? Приятно такое предположение?
— Ты обо мне не суди по-теперешнему; я тоже повеселиться мастер был. Однажды даже настоящим образом был пьян. Зазвал меня к себе начальник, да в шутку, должно быть, — выпьемте да выпьемте! — и накатил! Да так накатил, что воротился я домой — зги божьей не вижу!
Сестра Аннушкина в ту пору
у нас
гостила, так я Аннушку от нее отличить не могу: пойдем, — говорю! Месяца два после этого Анюта меня все пьяницей звала. Насилу оправдался.
Утром в Химках прощание с
сестрой Зиной,
у которой он
гостил в летние каникулы. Здесь же, по соседству, визит семье Синельниковых. С большим трудом удалось ему улучить минуту, чтобы остаться наедине с богоподобной Юленькой, но когда он потянулся к ней за знакомым, сладостным, кружащим голову поцелуем, она мягко отстранила его загорелой рукой и сказала...
— Нет, — отвечала Сусанна, — но мы в тот год целое лето
гостили у него, а покойная
сестра Людмила была ужасная шалунья, и он с ней был всегда очень откровенен, — она меня тихонько провела в его комнату и вынула из его стола какой-то точно передник, белый-пребелый!..
Из городских
гостей у нас была только моя
сестра Клеопатра, которой дня за три до свадьбы Маша послала записку.
— Полно, брат! по-латыни-та говорить! Не об этом речь: я слыву хлебосолом, и надобно сегодня поддержать мою славу. Да что наши дамы не едут! Я разослал ко всем соседям приглашения: того и гляди, станут наезжать
гости; одному мне не управиться, так
сестра бы
у меня похозяйничала. А уж на будущей неделе я стал бы
у нее хозяйничать, — прибавил Ижорской, потрепав по плечу Рославлева. — Что, брат, дождался, наконец? Ведь свадьба твоя решительно в воскресенье?
— Еще бы не правда!.. — воскликнула дама. — Вчера была ее горничная Маша
у нас. Она
сестра моей Кати и все рассказывала, что господин этот каждый вечер бывает
у Домны Осиповны, и только та очень удивляется: «Что это, говорит, Маша,
гость этот так часто бывает
у меня, а никогда тебе ничего не подарит?»
— Не спросить ли моего утреннего
гостя, — сказал Варрен, выступая вперед и становясь против Дюрока, неохотно вставшего навстречу ему. — Может быть, этот господин соблаговолит объяснить, почему он здесь,
у моей, черт побери,
сестры?!
«
Гостила она
у нас, но так как ко времени сенной и хлебной уборки старый генерал посылал всех дворовых людей, в том числе и кучера, в поле, то прислал за нею карету перед покосом. Пришлось снова биться над уроками упрямой
сестры, после которых наставница ложилась на диван с французским романом и папироской, в уверенности, что строгий отец, строго запрещавший дочерям куренье, не войдет.
По смерти главы семейства и старшей его
сестры имение перешло к меньшой — Клавдии Иваницкой. Впоследствии я видел Клавдию Гавриловну
у нашей матери в
гостях, но я ее встретил в первый раз в Троицын день на Ядрине в церкви.
— О нет, вы этого не можете сказать: мы
у вас тоже частые
гости! — произнесла совершенно в нос старшая
сестра, Нимфодора.
Окончилось вечернее моление. Феодор пошел к игумну, не обратив на нее ни малейшего внимания, сказал ему о причине приезда и просил дозволения переночевать. Игумен был рад и повел Феодора к себе… Первое лицо, встретившее их, была женщина, стоявшая близ Феодора, дочь игумна, который удалился от света, лишившись жены, и с которым был еще связан своею дочерью; она приехала
гостить к отцу и собиралась вскоре возвратиться в небольшой городок близ Александрии, где жила
у сестры своей матери.
— Знаем, как они
у вас
у родных-то
гостят!.. — опять усмехнулся Патап Максимыч и, отложив другую пачку, спросил
сестру: — Много ль обителей по другим скитам?
— Не шелковы рубахи
у меня на уме, Патап Максимыч, — скорбно молвил Алексей. — Тут отец убивается, захворал от недостатков, матушка кажду ночь плачет, а я шелкову рубаху вдруг вздену! Не так мы, Патап Максимыч, в прежние годы великий праздник встречали!.. Тоже были люди… А ноне — и
гостей угостить не на что и
сестрам на улицу не в чем выйти… Не ваши бы милости, разговеться-то нечем бы было.
— Знаю теперь, догадался! — вскликнул Патап Максимыч. — Дура баба, дура!.. На Петров день
у сестры мы
гостили, там узнали, что она тайком из скита с ним поехала… Неужели пошла за него?
При появлении русских моряков все встали. Хозяйка, молодая негритянка,
сестра Паоло, знаками просила садиться. Она и другие две женщины — ее гостьи — были одеты довольно опрятно: в полосатых ярких юбках и в белых кофтах; на головах
у них были белые повязки, напоминавшие белые чалмы, которые очень шли к их черным лицам. Игроки — муж и
гость — были гораздо грязнее, и костюм их состоял из лохмотьев.
— Только, приглашая вас к себе в дом, я надеюсь, что вы понимаете, что вам надо будет привести себя в порядок и хорошенько приодеться, а не валить толпою как попало;
у нас будут
гости и будут танцевать: вот я для этого даже сейчас и еду купить себе и
сестре перчатки. Советую всем вам, кто хочет танцевать, тоже запастись хорошими перчатками, — иначе нельзя.
Он приехал на выборы, бывал
у какой-то классной дамы в
гостях, влюбился и сейчас же, не спросившись
у нее, старшей
сестры, вернулся оттуда женихом.
Когда мои денежные тиски по журналу стали лишать меня возможности работать — как беллетриста, я на шесть недель зимой в конце 1863 года уехал в Нижний и
гостил там
у сестры моей.
Он был тогда красивый юноша, студент, пострадавший за какую-то студенческую историю. Кажется, он так и не кончил курса из-за этого. Он жил в Петербурге, но часто
гостил у своей родной
сестры, бывшей замужем за Гурко, впоследствии фельдмаршалом, а тогда эскадронным или полковым командиром гусарского полка. Мать его проживала тогда за границей, в Париже, и сделалась моей постоянной сотрудницей по иностранной литературе.
Да! Девочки Конопацкие с их тетей, Екатериной Матвеевной. И Люба, и Катя, и Наташа! Я повел
гостей в сад… Не могу сейчас припомнить, были ли в то время дома
сестры, старший брат Миша. Мы гуляли по саду, играли, — и
у меня в воспоминании я один среди этой опьяняющей радости, милых девичьих улыбок, блеска заходящего солнца и запаха сирени.
У порога дома офицеров встретил сам фон Раббек, благообразный старик лет шестидесяти, одетый в штатское платье. Пожимая
гостям руки, он сказал, что он очень рад и счастлив, но убедительно, ради бога, просит господ офицеров извинить его за то, что он не пригласил их к себе ночевать; к нему приехали две
сестры с детьми, братья и соседи, так что
у него не осталось ни одной свободной комнаты.
Весною и в Ненашеве
у сестры гостила, там баба одна, Пелагея, помешалась, так та образа святые в крапиву швыряла.
Летом он приезжал к
сестре, и здесь устраивались свиданья между ним и Иваном Осиповичем Лысенко, сын которого Ося на время летних вакаций всегда отправлялся на побывку к княгине Полторацкой и был желанным
гостем в ее доме, как сын задушевного друга ее брата и, наконец, как сын человека, о котором
у княгини сохранились более нежные воспоминания.
— Приезжая
сестра из Киева
гостит у матушки, разболелась опасно… Кажись, до завтра не выживет… Так пожелала вас видеть перед смертью.
Но, пока я
гостил в Таганроге да пока ездил в Крым, А. П. все-таки снял дачу
у Линтваревых на Луке и с первых же чисел мая переехал туда с матерью и
сестрой.
Михаил Иванович простил дочь, совсем простил, и ради прощенья победил в себе весь страх перед славой людской. Он устроил дочь
у сестры Александры Дмитриевны, жившей в деревне, и видался с дочерью и любил ее не только по-прежнему, но еще больше, чем прежде, и часто приезжал к ней и
гостил у нее. Но ребенка он избегал видеть и не мог победить в себе чувства отвращения, омерзения к нему. И это было источником страданий дочери.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал
у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к
сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатолий Васильевич
у графини. Гостиная графини была полна
гостей.