Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас
привели к
барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи,
барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол,
барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он
привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он жил у хороших
господ, он всегда был своими
господами доволен и теперь вполне доволен своим хозяином, хоть он Француз.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха
привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то
барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего не передумал в эти дни!
Я так думаю, что это она вас заочно благословляла; да, видно, не
привел ее
господь (перед последним концом) взглянуть на своих деточек.
— Я говорю, что Анна Сергеевна Одинцова здесь и
привезла к тебе сего
господина доктора.
— Товарищи!
Господа! — кричал Правдин. — Подумайте, к чему может
привести вас…
— Правильно
привезли, по депеше, — успокоил его красавец. —
Господин Ногайцев депешу дал, чтобы послать экипаж за вами и вообще оказать вам помощь. Места наши довольно глухие. Лошадей хороших на войну забрали. Зовут меня Анисим Ефимов Фроленков — для удобства вашего.
«И лжемыслие, яко бы возлюбив человека
господь бог возлюбил также и рождение и плоть его,
господь наш есть дух и не вмещает любви к плоти, а отметает плоть. Какие можем
привести доказательства сего? Первое: плоть наша грязна и пакостна, подвержена болезням, смерти и тлению…»
— Приду; как не прийти взглянуть на Андрея Ильича? Чай, великонек стал! Господи! Радости какой
привел дождаться
Господь! Приду, батюшка, дай Бог вам доброго здоровья и несчетные годы… — ворчал Захар вслед уезжавшей коляске.
Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой; а Захар всегда заводил тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и т. п. Он в таком случае станет доказывать необходимость громадной возни в доме, зная очень хорошо, что одна мысль об этом
приводила барина его в ужас.
Не дай Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить
барину и вздумает все убрать, вычистить, установить, живо, разом
привести в порядок! Бедам и убыткам не бывает конца: едва ли неприятельский солдат, ворвавшись в дом, нанесет столько вреда. Начиналась ломка, паденье разных вещей, битье посуды, опрокидыванье стульев; кончалось тем, что надо было его выгнать из комнаты, или он сам уходил с бранью и с проклятиями.
—
Привел Господь дожить до этакой радости меня, пса окаянного… — завопил он, не то плача, не то смеясь.
Опускаю подробности и не
привожу всю нить разговора, чтоб не утомлять. Смысл в том, что он сделал мне предложение «познакомить его с
господином Дергачевым, так как вы там бываете!»
Ну так вот, прошлого лета, в Петровки, зашел я опять в ту пустынь —
привел Господь — и вижу, в келии его стоит эта самая вещь — микроскоп, — за большие деньги из-за границы выписал.
И у нас, у ног старинных
бар и барынь, сидели любимые слуги и служанки, шуты, и у нас также кидали им куски, называемые подачкой; у нас
привозили из гостей разные сласти или гостинцы.
То же, что труд его в суде, состоящий в том, чтобы
приводить людей к присяге над Евангелием, в котором прямо запрещена присяга, был труд нехороший, никогда не приходило ему в голову, и он не только не тяготился этим, но любил это привычное занятие, часто при этом знакомясь с хорошими
господами.
—
Привел господь в шестьдесят первый раз приехать на Ирбит, — говорил богобоязливо седой, благообразный старик из купцов старинного покроя; он высиживал свою пару чая с каким-то сомнительным
господином поношенного аристократического склада. — В гору идет ярмарка-матушка… Умножается народ!
Наконец дело дошло до той точки в рассказе, когда он вдруг узнал, что Грушенька его обманула и ушла от Самсонова тотчас же, как он
привел ее, тогда как сама сказала, что просидит у старика до полуночи: «Если я тогда не убил,
господа, эту Феню, то потому только, что мне было некогда», — вырвалось вдруг у него в этом месте рассказа.
Дедушка Трофимыч, который знал родословную всех дворовых в восходящей линии до четвертого колена, и тот раз только сказал, что, дескать, помнится, Степану приходится родственницей турчанка, которую покойный
барин, бригадир Алексей Романыч, из похода в обозе изволил
привезти.
На сей раз он
привел меня в большой кабинет; там, за огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный
господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших усилий до чрезвычайных злодейств.
Его поймал какой-то
господин, который
привел сапожника — изобретателя обуви с железным снарядом для Гарибальди. Гарибальди сел самоотверженно на кресло — сапожник в поте лица надел на него свою колодку, потом заставил его потопать и походить; все оказалось хорошо.
Когда священник начал мне давать уроки, он был удивлен не только общим знанием Евангелия, но тем, что я
приводил тексты буквально. «Но
господь бог, — говорил он, — раскрыв ум, не раскрыл еще сердца». И мой теолог, пожимая плечами, удивлялся моей «двойственности», однако же был доволен мною, думая, что у Терновского сумею держать ответ.
— Сказывали мне, что за границей машина такая выдумана, — завидовала нередко матушка, — она и на стол накрывает, и кушанье подает, а
господа сядут за стол и кушают! Вот кабы в Москву такую машину
привезли, кажется, ничего бы не пожалела, а уж купила бы. И сейчас бы всех этих олухов с глаз долой.
Но машину не
привозили, а доморощенный олух мозолил да мозолил глаза властной барыни. И каждый день прикоплял новые слои сала на буфетном столе, каждый день плевал в толченый кирпич, служивший для чищения ножей, и дышал в чашки, из которых «
господа» пили чай…
Но вот одним утром пришел в девичью Федот и сообщил Акулине, чтоб Матренка готовилась: из Украины приехал жених. Распорядиться, за отсутствием матушки, было некому, но общее любопытство было так возбуждено, что Федота упросили показать жениха, когда
барин после обеда ляжет отдыхать. Даже мы, дети, высыпали в девичью посмотреть на жениха, узнавши, что его
привели.
Был в шестидесятых годах в Москве полицмейстер Лужин, страстный охотник, державший под Москвой свою псарню. Его доезжачему всучили на Старой площади сапоги с бумажными подошвами, и тот пожаловался на это своему
барину, рассказав, как и откуда получается купцами товар. Лужин послал его узнать подробности этой торговли. Вскоре охотник пришел и доложил, что сегодня рано на Старую площадь к самому крупному оптовику-торговцу
привезли несколько возов обуви из Кимр.
— Ох, боговы работнички, нехорошо! — шамкал он. —
Привел господь с ручкой идти под чужими окнами… Вот до чего лакомство-то доводит! Видно, который и богат мужик, да без хлеба — не крестьянин. Так-то, миленькие!.. Ох, нужда-то выучит, как калачи едят!
— Ах, братцы мои… родимые вы мои! — кричал Вахрушка, врезываясь в двигавшуюся толпу. —
Привел господь на старости лет… ах, братцы!
— Явите божескую милость, ваше высокоблагородие,
господин следователь второго участка, — заявлял старик. — Сам
привел к вам разбойника… Он стравил Нагибина. Уж поверьте родному отцу.
—
Господа, я
привел к вам дорогого гостя! — громко отрекомендовал Штофф своего спутника. — Прошу любить и жаловать!
— Вот что, Ленька, голуба́ душа, ты закажи себе это: в дела взрослых не путайся! Взрослые — люди порченые; они богом испытаны, а ты еще нет, и — живи детским разумом. Жди, когда
господь твоего сердца коснется, дело твое тебе укажет, на тропу твою
приведет, — понял? А кто в чем виноват — это дело не твое.
Господу судить и наказывать. Ему, а — не нам!
Привожу дословно одну из бумаг, полученных от консула: «
Господину начальнику Корсаковского округа.
Дело было выведено очень ясно, и виновные во всем признавалися, в оправдание свое
приводя только мучительские поступки своих
господ, о которых уже вся губерния была известна.
Но если вам угодно,
господин Бурдовский, назначить хоть завтра же утром у меня свидание и
привести ваших свидетелей (в каком угодно числе) и экспертов для сличения почерка, то для меня нет никакого сомнения, что вам нельзя будет не убедиться в очевидной истине сообщенного мною факта.
—
Господь знает! Это ты, может, и ошибся… она мне, впрочем, день сегодня назначила, как с музыки
привел ее: через три недели, а может, и раньше, наверно, говорит, под венец пойдем; поклялась, образ сняла, поцеловала. За тобой, стало быть, князь, теперь дело, хе-хе!
— Уж этот уцелеет… Повесить его мало… Теперь у него с Ермошкой-кабатчиком такая дружба завелась — водой не разольешь. Рука руку моет… А что на Фотьянке делается: совсем сбесился народ. С Балчуговского все на Фотьянку кинулись… Смута такая пошла, что не слушай, теплая хороминка. И этот Кишкин тут впутался, и Ястребов наезжал раза три… Живым мясом хотят разорвать Кедровскую-то дачу. Гляжу я на них и дивлюсь про себя: вот до чего
привел Господь дожить. Не глядели бы глаза.
— Ах ты, моя ластовочка… ненаглядная… — шептала бабушка, жадно заглядывая на улыбавшуюся девочку. —
Привел господь увидеть внучку… спокойно умру теперь…
Вот и женить его не
привел господь, — когда еще в настоящие-то годы войдет?
— От радости, милушка… от великой радости, ластовочка! Услышал
господь мои старые слезы,
привел внученьку на коленках покачать…
Через несколько минут прислали Евсеичу сказать, чтоб он меня
привел к старому
барину.
Рисунок этот
привез к Есперу Иванычу какой-то высокий
господин с всклоченными волосами и в синем фраке с светлыми пуговицами.
— Он мало что актер скверный, — сказал Абреев, — но как и человек, должно быть, наглый. На днях явился ко мне,
привез мне кучу билетов на свой бенефис и требует, чтобы я раздавал их. Я отвечал ему, что не имею на это ни времени, ни желания. Тогда он, пользуясь слабостью Кергеля к mademoiselle Соколовой, навалил на него эти билеты, — ужасный
господин.
— Слушаю-с! — отвечал Иван и, будучи все-таки очень доволен милостями
барина, решился в мыслях еще усерднее служить ему, и когда они возвратились домой, Вихров, по обыкновению, сел в кабинете писать свой роман, а Иван уселся в лакейской и старательнейшим образом принялся
приводить в порядок разные охотничьи принадлежности: протер и прочистил ружья, зарядил их, стал потом починивать патронташ.
— Так как вы, Иван, сберегли
барина и
привезли его мне жива и невредима, то вот вам за это двадцать пять рублей награды!..
— Кучер кучеру там какому-то рассказывал, — перебил, передразнивая Кирьяна, Макар Григорьев. — А ты вот бумаги-то лучше, что
привез, подай
барину.
— Здравствуйте, батюшка Михайло Поликарпыч!.. Батюшка наш, Павел Михайлыч, здравствуйте!.. Вот кого бог
привел видеть! — говорила она, отчеканивая каждое слово и подходя к руке
барина и барчика.
— Умирает человек: кажется, серьезное и великое дело совершается… Вдруг
приведут к нему разных
господ, которые кричат и козлогласуют около него, — проговорил он.
Кроме литературной работы, у Вихрова было много и других хлопот; прежде всего он решился перекрасить в доме потолки, оклеить новыми обоями стены и перебить мебель. В местности, где находилось Воздвиженское, были всякого рода мастеровые. Вихров поручил их приискать Кирьяну, который прежде всего
привел к
барину худенького, мозглявого, с редкими волосами, мастерового, с лицом почти помешанным и с длинными худыми руками, пальцы которых он держал немного согнутыми.
Барин молод, не надеется на себя, а другие-то его обманывают, вот он и
привез с собой генерала, чтобы все, значит, сделать на совесть, по-божескому, чтобы мужичков не изводить напрасно, и т. д.
— Что ж, пришла! известно, пришла, как приходят: родитель
привез, своею охотой
привез… да ты что больно вступаешься? тут, чай,
господин чиновник разговаривает, а не ты с суконным своим с рылом.