Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с
своими глупыми расспросами! не дадите ни
слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой
барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— Не радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно; третье
слово ее было: «Кто этот
господин, у которого такой неприятный тяжелый взгляд? он был с вами, тогда…» Она покраснела и не хотела назвать дня, вспомнив
свою милую выходку. «Вам не нужно сказывать дня, — отвечал я ей, — он вечно будет мне памятен…» Мой друг, Печорин! я тебя не поздравляю; ты у нее на дурном замечании… А, право, жаль! потому что Мери очень мила!..
Я отвечал, что приехал на службу и явился по долгу
своему к
господину капитану, и с этим
словом обратился было к кривому старичку, принимая его за коменданта; но хозяйка перебила затверженную мною речь.
Я сидел погруженный в глубокую задумчивость, как вдруг Савельич прервал мои размышления. «Вот, сударь, — сказал он, подавая мне исписанный лист бумаги, — посмотри, доносчик ли я на
своего барина и стараюсь ли я помутить сына с отцом». Я взял из рук его бумагу: это был ответ Савельича на полученное им письмо. Вот он от
слова до
слова...
В мельничном флигельке скоро собрались все, то есть Нагибин, Телкин, поп Савел и Ипат, который теперь жил в деревне, так как в городе ему решительно нечего было делать. Впрочем, верный слуга Привалова не особенно горевал о таком перемещении:
барин своей женитьбой потерял в его глазах всякую цену. «Одним
словом, как есть пропащий человек!»
Когда башкирам было наконец объявлено, что вот
барин поедет в город и там будет хлопотать, они с молчаливой грустью выслушали эти
слова, молча вышли на улицу, сели на коней и молча тронулись в
свою Бухтарму. Привалов долго провожал глазами этих несчастных, уезжавших на верную смерть, и у него крепко щемило и скребло на сердце. Но что он мог в его дурацком положении сделать для этих людей!
Слышал я потом
слова насмешников и хулителей,
слова гордые: как это мог
Господь отдать любимого из святых
своих на потеху диаволу, отнять от него детей, поразить его самого болезнью и язвами так, что черепком счищал с себя гной
своих ран, и для чего: чтобы только похвалиться пред сатаной: «Вот что, дескать, может вытерпеть святой мой ради меня!» Но в том и великое, что тут тайна, — что мимоидущий лик земной и вечная истина соприкоснулись тут вместе.
Я уже упоминал в начале моего рассказа, как Григорий ненавидел Аделаиду Ивановну, первую супругу Федора Павловича и мать первого сына его, Дмитрия Федоровича, и как, наоборот, защищал вторую его супругу, кликушу, Софью Ивановну, против самого
своего господина и против всех, кому бы пришло на ум молвить о ней худое или легкомысленное
слово.
— Во владение Кирилу Петровичу!
Господь упаси и избави: у него часом и
своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них не только шкурку, да и мясо-то отдерет. Нет, дай бог долго здравствовать Андрею Гавриловичу, а коли уж бог его приберет, так не надо нам никого, кроме тебя, наш кормилец. Не выдавай ты нас, а мы уж за тебя станем. — При сих
словах Антон размахнул кнутом, тряхнул вожжами, и лошади его побежали крупной рысью.
В Москве с давних пор это
слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со
своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать
свои доходы с имений, а их крепостные — добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы.
Господа стихотворцы и прозаики, одним
словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего много выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц, которые будто бы не могут пережить друг друга, так что в случае смерти одного из супругов другой лишает себя жизни насильственно следующим образом: овдовевший горлик или горлица, отдав покойнику последний Долг жалобным воркованьем, взвивается как выше над кремнистой скалой или упругой поверхностыо воды, сжимает
свои легкие крылья, падает камнем вниз и убивается.
— Я вам,
господа, скажу факт, — продолжал он прежним тоном, то есть как будто с необыкновенным увлечением и жаром и в то же время чуть не смеясь, может быть, над
своими же собственными
словами, — факт, наблюдение и даже открытие которого я имею честь приписывать себе, и даже одному себе; по крайней мере об этом не было еще нигде сказано или написано.
Кулачный
господин при
слове «бокс» только презрительно и обидчиво улыбался и, с
своей стороны, не удостоивая соперника явного прения, показывал иногда, молча, как бы невзначай, или, лучше сказать, выдвигал иногда на вид одну совершенно национальную вещь — огромный кулак, жилистый, узловатый, обросший каким-то рыжим пухом, и всем становилось ясно, что если эта глубоко национальная вещь опустится без промаху на предмет, то действительно только мокренько станет.
Не слушала таких речей молода купецка дочь, красавица писаная, и стала молить пуще прежнего, клясться, божиться и ротитися, что никакого на свете страшилища не испугается и что не разлюбит она
своего господина милостивого, и говорит ему таковые
слова: «Если ты стар человек — будь мне дедушка, если середович — будь мне дядюшка, если же молод ты — будь мне названой брат, и поколь я жива — будь мне сердечный друг».
Впрочем, и того, что я понял, было достаточно для меня; я вывел заключение и сделал новое открытие: крестьянин насмехался над
барином, а я привык думать, что крестьяне смотрят на
своих господ с благоговением и все их поступки и
слова считают разумными.
И мало спустя времечка побежала молода дочь купецкая, красавица писаная, во сады зеленые, входила во беседку
свою любимую, листьями, ветками, цветами заплетенную, и садилась на скамью парчовую, и говорит она задыхаючись, бьется сердечко у ней, как у пташки пойманной, говорит таковые
слова: «Не бойся ты,
господин мой, добрый, ласковый, испугать меня
своим голосом: опосля всех твоих милостей, не убоюся я и рева звериного; говори со мной, не опасаючись».
— Ну, слава тебе, господи! — сказала она и даже перекрестилась при этом: из разных отрывочных
слов барина она очень хорошо понимала
своим любящим сердцем, какой злодей был губернатор для Вихрова.
Словом, он знал их больше по отношению к барям, как полковник о них натолковал ему; но тут он начал понимать, что это были тоже люди, имеющие
свои собственные желания, чувствования, наконец, права. Мужик Иван Алексеев, например, по одной благородной наружности
своей и по складу умной речи, был, конечно, лучше половины
бар, а между тем полковник разругал его и дураком, и мошенником — за то, что тот не очень глубоко вбил стожар и сметанный около этого стожара стог свернулся набок.
— Справедливое
слово, Михайло Поликарпыч, — дворовые — дармоеды! — продолжал он и там бунчать, выправляя
свой нос и рот из-под подушки с явною целью, чтобы ему ловчее было храпеть, что и принялся он делать сейчас же и с замечательной силой. Ванька между тем, потихоньку и, видимо, опасаясь разбудить Макара Григорьева, прибрал все платье
барина в чемодан, аккуратно постлал ему постель на диване и сам сел дожидаться его; когда же Павел возвратился, Ванька не утерпел и излил на него отчасти гнев
свой.
— Всё-с, ваше высокородие!
Словом сказать, всё-с. Хоша бы, например, артели, кассы… когда ж это видано? Прежде, всякий, ваше высокородие, при
своем деле состоял-с:
господин на службе был, купец торговал, крестьянин, значит, на
господина работал-с… А нынче, можно сказать, с этими кассами да с училищами, да с артелями вся чернядь в гору пошла!
— Это ты верно говоришь, дедушка, — вступился какой-то прасол. — Все
барином кормимся, все у него за спиной сидим, как тараканы за печкой. Стоит ему сказать единое
слово — и кончено: все по миру пойдем… Уж это верно! Вот взять хошь нас! живем
своей торговой частью,
барин для нас тьфу, кажется, а разобрать, так… одно
слово:
барин!.. И пословица такая говорится: из
барина пух — из мужика дух.
—
Господа, я надеюсь, что здесь собрался все
свой народ и никто не вынесет сору из избы, — начал он, отчеканивая
слова.
Но Сережа совсем не того мнения. Он продолжает утверждать, que tout est a refaire и что настоящее положение вещей невыносимо. Картавя и рисуясь, он бормочет
слова:"суды, земство… и эта шутовская печать!.. ах,
господа,
господа!"Он, видимо, всем надоел в канцелярии; и так как никто не говорит этого ему в глаза, то он остается при убеждении, что исполняет
свой долг, и продолжает надоедать.
Ему уж не хотелось уезжать. Досада его прошла от брошенного Юлиею ласкового
слова на прощанье. Но все видели, что он раскланивался: надо было поневоле уходить, и он ушел, оглядываясь как собачонка, которая пошла было вслед за
своим господином, но которую гонят назад.
Она подсела к мужу — и, дождавшись, что он остался в дураках, сказала ему: «Ну, пышка, довольно! (при
слове „пышка“ Санин с изумлением глянул на нее, а она весело улыбнулась, отвечая взглядом на его взгляд и выказывая все
свои ямочки на щеках) — довольно; я вижу, ты спать хочешь; целуй ручку и отправляйся; а мы с
господином Саниным побеседуем вдвоем».
— Нет, это он так, давал мне
свой посмотреть,
господин профессор, — нашелся Иконин, и опять
слово господин профессор было последнее
слово, которое он произнес на этом месте; и опять, проходя назад мимо меня, он взглянул на профессоров, на меня, улыбнулся и пожал плечами, с выражением, говорившим: «Ничего, брат!» (Я после узнал, что Иконин уже третий год являлся на вступительный экзамен.)
Алексей Егорович твердо повторил
свое желание; никогда прежде он не решился бы его выразить в таких
словах вслух пред
своим господином.
Была будто бы кем-то обольщена в
своей чести, и за это вот
господин Лебядкин, уже многие годы, будто бы с обольстителя ежегодную дань берет, в вознаграждение благородной обиды, так по крайней мере из его болтовни выходит — а по-моему, пьяные только слова-с.
Слово «терпимость», по-видимому, не ускользнуло от внимания слушателей, так что они даже переглянулись между собой, причем Аггей Никитич как бы спросил
своим взглядом: «А что,
господин Вибель сам-то терпелив ли и добр?» — «Да, кажется», — ответила ему тоже взором пани.
Словом, Ченцовы устроили
свою деревенскую жизнь совершенно на широкую ногу русских
бар.
Иван Иваныч. Так я и знал. А все вы,
господин Перьев! Правосудие идет
своим ходом, а вы прерываете! Предупреждаю, что, ежели это повторится еще раз, я лишу вас
слова. Я добр, но не потерплю, чтобы правосудие встречало препятствия на пути
своем!
— Государь! — продолжал Морозов, — именем
господа бога молю тебя, возьми
свое слово назад!
Не по любви вышла Елена за Морозова; но она целовала крест быть ему верною и твердо решилась сдержать
свою клятву, не погрешить против
господина своего ни
словом, ни мыслию.
Воспоминание становилось определеннее.
Слова выходили из звучного жужжания ясные, с понятным смыслом. Барышня совсем оторвала глаза от рощи, и
господин переставал безжизненно встряхиваться на
своем сидении.
— Священное Писание все одной древности,
Господь слова своего не изменял…
— Ничего, пиши!..
Господам не верь больше всего, они обманут девушку в один раз. Он знает
свои слова и всё может сказать, а как ты ему поверила, то — тебя в публичный дом. А если накопишь рубль, так отдай попу, он и сохранит, когда хороший человек. А лучше зарывай в землю, чтоб никто не видел, и помни — где.
«
Господу, — говорю, — было угодно меня таким создать», — да с сими
словами и опять заплакал; опять сердце, знаете, сжалось: и сержусь на
свои слезы и плачу. Они же, покойница, глядели, глядели на меня и этак молчком меня к себе одним пальчиком и поманули: я упал им в ноги, а они положили мою голову в колени, да и я плачу, и они изволят плакать. Потом встали, да и говорят...
Матвей Лозинский, разумеется, не знал еще, к
своему несчастью, местных обычаев. Он только шел вперед, с раскрытым сердцем, с какими-то
словами на устах, с надеждой в душе. И когда к нему внезапно повернулся высокий
господин в серой шляпе, когда он увидел, что это опять вчерашний полицейский, он излил на него все то чувство, которое его теперь переполняло: чувство огорчения и обиды, беспомощности и надежды на чью-то помощь. Одним
словом, он наклонился и хотел поймать руку мистера Гопкинса
своими губами.
— Позвольте спросить вас, — сказал я, нерешительно выступая вперед, — сейчас вы изволили упомянуть о Фоме Фомиче; кажется, его фамилия, если только не ошибаюсь, Опискин. Вот видите ли, я желал бы…
словом, я имею особенные причины интересоваться этим лицом и, с
своей стороны, очень бы желал узнать, в какой степени можно верить
словам этого доброго человека, что
барин его, Егор Ильич Ростанев, хочет подарить одну из
своих деревень Фоме Фомичу. Меня это чрезвычайно интересует, и я…
— Ах, дядюшка, вы все с
своими науками!.. Вообразите, — продолжал я, с необыкновенною развязностью, любезно осклабляясь и обращаясь снова к Обноскиной, — мой дорогой дядюшка до такой степени предан наукам, что откопал где-то на большой дороге какого-то чудодейственного, практического философа,
господина Коровкина; и первое
слово сегодня ко мне, после стольких лет разлуки, было, что он ждет этого феноменального чудодея с каким-то судорожным, можно сказать, нетерпением… из любви к науке, разумеется…
Досаждал ли кто Михайлу Максимовичу непокорным
словом или поступком, например даже хотя тем, что не приехал в назначенное время на его пьяные пиры, — сейчас, по знаку
своего барина, скакали они к провинившемуся, хватали его тайно или явно, где бы он ни попался, привозили к Михайлу Максимовичу, позорили, сажали в подвал в кандалы или секли по его приказанию.
Вот каким образом происходило дело: месяца за два до приезда Алексея Степаныча, Иван Петрович Каратаев ездил зачем-то в Уфу и привез
своей жене эту городскую новость; Александра Степановна (я сказал о ее свойствах) вскипела негодованием и злобой; она была коновод в
своей семье и вертела всеми, как хотела, разумеется кроме отца; она обратила в шпионы одного из лакеев Алексея Степаныча, и он сообщал ей все подробности об образе жизни и о любви
своего молодого
барина; она нашла какую-то кумушку в Уфе, которая разнюхала, разузнала всю подноготную и написала ей длинную грамоту, с помощию отставного подьячего, составленную из городских вестей и сплетен дворни в доме Зубина, преимущественно со
слов озлобленных приданых покойной мачехи.
Слову вы
своему не
господин.
— Нехорошие ты
слова, Аленушка, выговариваешь, чтобы после не покаяться… Все под Богом ходим. Может, Зотушка-то еще лучше нас проживет за
свою простоту да за кротость. Вот ужо Господь-то смирит вас с братцем-то Гордеем за вашу гордость.
— А я вот что тебе скажу, милушка… Жили мы, благодарение
Господу, в достатке, все у нас есть, люди нас не обегают: чего еще нам нужно? Вот ты еще только успел привезти эту жилку в дом, как сейчас и начал вздорить… Разве это порядок? Мать я тебе или нет? Какие ты
слова с матерью начал разговаривать? А все это от твоей жилки… Погляди-ко, ты остребенился на сватьев-то… Я
своим умом так разумею, что твой Маркушка колдун, и больше ничего. Осиновым колом его надо отмаливать, а не сорокоустом…
Варвара Михайловна (волнуясь). А я не знаю… Я не вижу ничего более яркого… (Шалимов внимательно прислушивается к
словам Варвары Михайловны.) Я не умею говорить… Но,
господа, я сердцем чувствую: надо, необходимо пробудить в людях сознание
своего достоинства, во всех людях… во всех! Тогда никто из нас не будет оскорблять другого… Ведь мы не умеем уважать человека, и это так больно… обидно…
Это старинный барский дом на Троицкой улице, принадлежавший старому
барину в полном смысле этого
слова, Льву Ивановичу Горсткину, жившему со
своей семьей в половине дома, выходившей в сад, а театр выходил на улицу, и выходили на улицу огромные окна квартиры Далматова, состоящей из роскошного кабинета и спальни.
Алексей несколько раз начинал говорить с
своим господином; но Юрий не отвечал ни
слова.
— Бей же меня, батюшка, бей! — сказал тогда сын, поспешно растегивая запонку рубашки и подставляя раскрытую, обнаженную грудь
свою. — Бей; в этом ты властен! Легче мне снести твои побои, чем видеть тебя в тяжком грехе… Я, батюшка (тут голос его возвысился), не отступлюсь от
своего слова, очередь за нами, за твоими сыновьями; я пойду за Гришку! Охотой иду!
Слово мое крепко: не отступлюсь я от него… Разве убьешь меня… а до этого
господь тебя не допустит.
— Прощай, дядя!.. Продли господи дни твои! Утешал ты меня добрыми
словами своими… утешай и их… не оставляй советом. Худому не научишь…
Господь вразумил тебя.