Неточные совпадения
А помещику Тремалаханского уезда Андрею Ивановичу Тентетникову, молодому тридцатитрехлетнему
господину, коллежскому
секретарю, неженатому человеку.
— Нет,
барин, нигде не видно! — После чего Селифан, помахивая кнутом, затянул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было. Туда все вошло: все ободрительные и побудительные крики, которыми потчевают лошадей по всей России от одного конца до другого; прилагательные всех родов без дальнейшего разбора, как что первое попалось на язык. Таким образом дошло до того, что он начал называть их наконец
секретарями.
— Вы не станете, конечно, отрицать, — начал Гаврила Ардалионович, — прямо обращаясь к слушавшему его изо всех сил Бурдовскому, выкатившему на него от удивления глаза и, очевидно, бывшему в сильном смятении, — вы не станете, да и не захотите, конечно, отрицать серьезно, что вы родились ровно два года спустя после законного брака уважаемой матушки вашей с коллежским
секретарем господином Бурдовским, отцом вашим.
Генерал, чтобы успокоить мужичков, записал в памятную книжку фамилию
секретаря Платона Васильича и еще раз пообещал разобрать дело по-божески, а потом представить его на усмотрение самому
барину, который не обидит мужичков, и т. д.
«Бумага» от генерала перешла в руки его
секретаря, у которого и исчезла в изящном портфеле. Экипаж быстро унес
барина с его свитой, а старички остались на коленях.
— Извините,
господа, что я позадержал немного, — начал он, садясь на свое председательское место, и потом, обратившись к
секретарю, сказал: — Подайте мне залоги, которые представлены к сегодняшним торгам.
Обревизовав канцелярию присутствия, вице-губернатор вошел к губернатору с рапортом, объясняя в нем, что по делам старшего
секретаря найден им величайший и умышленный беспорядок, который явно показывает, что
господин Медиокритский, еще прежде того, как ему лично известно, замешанный в похищении у частного лица тысячи рублей серебром, и ныне нравственно не исправился, а потому полагает для пользы службы удалить его без прошения от должности.
— Значит, так и записать надо, — продолжал губернатор, крутя усы. — Так и напишите, — отнесся он строго к
секретарю Экзархатову, — что все
господа присутствующие остаются при старом заключении, а
господин вице-губернатор имеет представить свое особенное мнение, и вы уж, пожалуйста, потрудитесь не замедлить, — прибавил он, обращаясь к Калиновичу, как бы желая хоть этим стеснить его.
От
секретаря управляющий проехал к начальнику губернии барону Висбаху, которому в весьма почтительных выражениях объяснил, что он — управляющий бывшего губернского предводителя Петра Григорьича Крапчика и приехал просить начальника губернии почтить своим посещением прах его
господина.
Хотя в этом кортеже и старались все иметь печальные лица (
секретарь депутатского собрания успел даже выжать из глаз две — три слезинки), но истинного горя и сожаления ни в ком не было заметно, за исключением, впрочем, дворовой прачки Петра Григорьича — женщины уже лет сорока и некрасивой собою: она ревмя-ревела в силу того, что последнее время
барин приблизил ее к себе, и она ужасно этим дорожила и гордилась!
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы
секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом, за которым непосредственно шел в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали
барина все его дворовые люди, за которыми бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
— Может быть,
господам отдохнуть захотелось? — вступился за нас
секретарь.
— Честь имею представить вам —
господин Жуквич! — говорил он Анне Юрьевне. — А это — графиня Анна Юрьевна! — говорил он потом тому. — А это — барон Мингер, мой друг и приятель!.. А это — госпожа Жиглинская, а я, честь имею представиться — коллежский
секретарь князь Григоров.
— По паспорту настоящему… Я сам читал его… Станислав Жуквич, коллежский
секретарь даже…
барин, как следует быть.
Господин этот был некто Ефим Федорович Тюменев, друг и сверстник Бегушева по дворянскому институту, а теперь тайный советник, статс-секретарь и один из влиятельнейших лиц в Петербурге.
— То есть, пожалуй, генерал-адъютант, штатский только: он статс-секретарь! — отвечал не без важности Янсутский. — Я, собственно, позвал этого
господина, — отнесся он как бы больше к графу, — затем, что он хоть и надутая этакая скотина, но все-таки держаться к этаким людям поближе не мешает.
— На все есть известная форма-с. Явитесь к
секретарю его превосходительства и потом отнеситесь, как следует, к
господину правителю канцелярии. Просьба есть?..
Господин Голядкин подвинул бумагу, взял перо и написал следующее послание в ответ на письмо губернского
секретаря Вахрамеева...
Тогда, чтоб убедиться окончательно, посылаю телеграмму N 3-й: «Благородному
господину Занкову. Что же, наконец, у вас будет?» И через новые четверть часа получаю новый ответ: «Будет, что Бог даст. Губернский
секретарь Занков».
— Я, — говорит, — очень рад, что мне
господь даровал с вас за мою обиду тыщу рублей получить. Я теперь домик обстрою и здесь хорошее место у
секретаря выхлопочу, а вы, елецкие, как я вижу, очень дерзки.
Секретарь. Но если они вам принадлежат,
господин мулла не может на них участвовать в собрании.
Дарьялов(
секретарю, показывая на пришедших). Попросите этих
господ предъявить свои акции.
В самом деле, араб только что успел встать, как вошел
секретарь кабинет-министра. Смущение на лице
господина и слуги встретило его; но он сделал вид, что ничего не примечает, скорчил свою обыкновенную гримасу и, съежившись, ожидал вызова Артемия Петровича начать разговор.
Было велено
секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по 10 человек с 1000 и полное обмундирование.
Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое-кого под руку и разговаривая.