Неточные совпадения
Самгин высоко поднял его и швырнул прочь, на землю, — он разбился на
куски, и тотчас вокруг Самгина размножились десятки фигур, совершенно подобных ему; они окружили его, стремительно побежали вместе с ним, и хотя все были невесомы, проницаемы, как тени, но страшно теснили его, толкали, сбивая с дороги, гнали вперед, — их становилось все больше, все они были
горячие, и Самгин задыхался в их безмолвной, бесшумной толпе.
Чрез пять минут из боковой комнаты высунулась к Обломову голая рука, едва прикрытая виденною уже им шалью, с тарелкой, на которой дымился, испуская
горячий пар, огромный
кусок пирога.
— Не
горяча? — торопливо и деловито осведомился Коля, принимая
кусок, — нет, не
горяча, а то собаки не любят
горячего. Смотрите же все, Илюшечка, смотри, да смотри же, смотри, старик, что же ты не смотришь? Я привел, а он не смотрит!
— Нет, в самом деле, — подхватил Ихменев,
разгорячая сам себя с злобною, упорною радостию, — как ты думаешь, Ваня, ведь, право, пойти! На что в Сибирь ехать! А лучше я вот завтра разоденусь, причешусь да приглажусь; Анна Андреевна манишку новую приготовит (к такому лицу уж нельзя иначе!), перчатки для полного бонтону купить да и пойти к его сиятельству: батюшка, ваше сиятельство, кормилец, отец родной! Прости и помилуй, дай
кусок хлеба, — жена, дети маленькие!.. Так ли, Анна Андреевна? Этого ли хочешь?
Сухой,
горячий туман ожег глаза матери, и она одним движением вдруг окрепшего тела встала сзади сына. Все обернулись к Павлу, окружая его, точно крупинки железа
кусок магнита.
Тут можно ее наудить сколько угодно, насаживая на маленькую удочку одно или два зерна разбухшей в
горячей воде пшеницы и всякий раз пробуя — свободно ли выходит наружу жало крючка; впрочем, самая крупная плотва скорее возьмет на
куски умятого хлеба, величиною в русский небольшой орех.
Но время шло, а он оставался всё таким же: огромная голова, длинное туловище с четырьмя бессильными придатками; только улыбка его принимала всё более определенное выражение ненасытной жадности да рот наполнялся двумя рядами острых кривых зубов. Коротенькие лапы научились хватать
куски хлеба и почти безошибочно тащили их в большой,
горячий рот.
Края черных туч тоже в огне, на красных пятнах зловеще рисуются угловатые
куски огромных строений; там и тут, точно раны, сверкают стекла; разрушенный, измученный город — место неутомимого боя за счастье — истекает кровью, и она дымится,
горячая, желтоватым удушливым дымом.
Руки у него постоянно были сухие и
горячие, но сердце иногда вдруг холодело: точно в грудь клали
кусок нетающего льду, от которого по всему телу разбегалась мелкая сухая дрожь.
Лизавета Васильевна занималась с сидевшим около нее Костей, с которым случилось весьма печальное приключение: он забил в рот огромный
кусок кренделя, намоченный в
горячем чае, и обжегся.
От большого
куска горячего жареного мяса я опьянел, как от вина. Глаза у меня смыкались. Веранда с огнями, с синим табачным дымом и с пестрой скачкой болтовни плыла куда-то вбок, мимо меня, и я точно сквозь сон слышал...
Ужасно хоронить друга; но еще ужаснее видеть свою ошибку в человеке, с которым делил душу, помыслы, это —
кусок мяса, оторванный от сердца,
горячий, кровавый.
Впрочем, и ее товарки от нее не отставали. Девочек поднимали рано, в половине седьмого утра. В семь часов им давали по кружке
горячего чая и по
куску ситника. Немудрено поэтому, что к обеденному времени все они чувствовали волчий аппетит.
Добрая Екатерина Ивановна, руководимая
горячим желанием позабавить своих девочек, не пожалела ничего. С трех сторон доморощенной сцены висели кулисы, вернее,
куски холста, разрисованные искусными руками самой Антонины Николаевны.
Туземцы ушли, а мы принялись устраиваться на ночь. Односкатная палатка была хорошо поставлена, дым от костров ветер относил в сторону, мягкое ложе из сухой травы,
кусок холодного мяса, черные сухари и кружка
горячего чая заменили нам самую комфортабельную гостиницу и самый изысканный ужин в лучшем городском ресторане.
С таким братом ей тяжелее, чем с посторонним, делиться самой
горячей мечтой. Точно она собирается оторвать от сердца
кусок и бросить его на съедение.
Они еще не успели покончить с солеными хрящами и осетровым балыком, как на столе уже шипела севрюжка в серебряной кастрюле. За закуской Калакуцкий выпил разом две рюмки водки, забил себе
куски икры и белорыбицы, засовал за ними рожок
горячего калача и потом больше мычал, чем говорил. Но он ел умеренно. Ему нужно было только притупить первое ощущение голода. Тут он сделал передышку.
Послышался смех лавочников; но вслед за тем мелькнула белая ручка в шелковых перчатках, что-то
горячее стегнуло Кузьму по щеке; щепоть табаку и тав-линка, вместе с
кусками перламутрового веера и играющими на нем амурами, далеко полетели в сторону.
— Нет, в первый раз вижу, — и начал чтение. В продолжение его он часто пожимал плечами, потирал себе средину лба пальцем; на лице его то выступала радость, как у обезьяны, поймавшей лакомый
кусок, то хмурилось оно, как у обезьяны, когда
горячие каштаны обжигают ей лапы. Наконец, Зуда опустил руку с письмом и опять уныло покачал головой.
И, засыпая, последним ярким образом от прожитого дня он уносил с собою
кусок горячего, залитого солнцем стертого камня, или толстый слой нежно-жгучей, щекочущей пыли.