Не знаю наверное, в которой губернии — я много их проезжал — а помню, что в
городе Туле, когда извозчик поспешал довезти нас до своего знакомого постоялого двора, при проезде через одну улицу, из двора выбегает человек и начинает просить нас заехать к ним во двор. Я призадумался было и рассуждал, почему он меня знает и на что я ему? Но человек просил убедительно сделать милость, не отказать, — будете-де после благодарить.
Устроены были при заводе двухнедельные курсы для отправляемых на колхозную работу, и в середине января бригада выехала в город Черногряжск, Пожарского округа [Город Пожарск встречается и в более ранних произведениях Вересаева (например, в повести «Без дороги» — 1815 г.). Под этим названием писатель выводит свой родной
город Тулу.]. Ехало человек тридцать. Больше все была молодежь, — партийцы и комсомольцы, — но были и пожилые. В вагоне почти всю ночь не спали, пели и бузили. Весело было.
Неточные совпадения
— Ой, если б ты знал, что делается в провинции! Я была в шести
городах. В
Туле… Сказали — там семьсот винтовок, патроны, а… ничего нет! В Коломне меня едва не… едва успела убежать… Туда приехали какие-то солдаты… ужас! Дай мне кусок чего-нибудь…
Пока Ермолай ходил за «простым» человеком, мне пришло в голову: не лучше ли мне самому съездить в
Тулу? Во-первых, я, наученный опытом, плохо надеялся на Ермолая; я послал его однажды в
город за покупками, он обещался исполнить все мои поручения в течение одного дня — и пропадал целую неделю, пропил все деньги и вернулся пеший, — а поехал на беговых дрожках. Во-вторых, у меня был в
Туле барышник знакомый; я мог купить у него лошадь на место охромевшего коренника.
— Не помню. Кажется, что-то было. Я, брат, вплоть до Харькова дошел, а хоть убей — ничего не помню. Помню только, что и деревнями шли, и
городами шли, да еще, что в
Туле откупщик нам речь говорил. Прослезился, подлец! Да, тяпнула-таки в ту пору горя наша матушка-Русь православная! Откупщики, подрядчики, приемщики — как только Бог спас!
Я знал, что Кимры добывают себе пропитание сапогами, что
Тула делает самовары и ружья, что Одесса портовый
город, но что такое наш
город и что он делает — я не знал.
К сожалению, мы попали в такие ухабы и развалы, при которых о птичьем полете нечего было и думать. Вероятно, избегая еще худшей дороги, мы поехали не на
Тулу, а на Калугу, и это единственный раз в жизни, что мне удалось побывать в этом
городе, в котором помню только громадное количество голубей, да надпись на окне постоялого двора: «Вы приехали в Калугу к любезному другу».
В
Туле шла спешная подготовка к встрече холеры. Строились бараки, энергично очищались и дезинфицировались вы гребные ямы; золотарям-отходчикам работы было по горло, цена за вывоз бочки нечистот возросла с тридцати копеек до одного рубля двадцати копеек; бедняки, пугаемые протоколами, стонали, но разорялись на очистку. По
городу клубились зловещие слухи. Мучник-лабазник Расторгуев убеждал народ не чистить ям и подальше держаться от докторов.
Было так. Папа считался лучшим в
Туле детским врачом. Из Ясной Поляны приехал Лев Толстой просить папу приехать к больному ребенку. Папа ответил, что у него много больных в
городе и что за
город он не ездит. Толстой настаивал, папа решительно отказывался. Толстой рассердился, сказал, что папа как врач обязан поехать. Папа ответил, что по закону врачи, живущие в
городе, за
город не обязаны ездить. Расстались они враждебно.
Когда отец приехал в
Тулу, врачей на весь
город было человек пять-шесть.
В этот день вечером вся
Тула осветилась иллюминацией. Светлейший въехал в
город. Наместник, губернатор, вице-губернатор, губернские и уездные предводители с дворянством, многие военные генералы, штаб-офицеры, гарнизон, все чиновники присутственных мест встретили его у дворца.