Неточные совпадения
И, странное дело, он чувствовал себя совершенно холодным и не испытывал ни
горя, ни
потери, ни еще меньше жалости к брату.
— То-то и ужасно в этом роде
горя, что нельзя, как во всяком другом — в
потере, в смерти, нести крест, а тут нужно действовать, — сказал он, как будто угадывая ее мысль. — Нужно выйти из того унизительного положения, в которой вы поставлены; нельзя жить втроем.
Выплакав потом живое
горе, она сосредоточилась на сознании о
потере: все прочее умерло для нее, кроме маленького Андрюши.
Она теперь только поняла эту усилившуюся к ней, после признания, нежность и ласки бабушки. Да, бабушка взяла ее неудобоносимое
горе на свои старые плечи, стерла своей виной ее вину и не сочла последнюю за «
потерю чести».
Потеря чести! Эта справедливая, мудрая, нежнейшая женщина в мире, всех любящая, исполняющая так свято все свои обязанности, никого никогда не обидевшая, никого не обманувшая, всю жизнь отдавшая другим, — эта всеми чтимая женщина «пала, потеряла честь»!
«Я еще не опомнился от первого удара, — писал Грановский вскоре после кончины Станкевича, — настоящее
горе еще не трогало меня: боюсь его впереди. Теперь все еще не верю в возможность
потери — только иногда сжимается сердце. Он унес с собой что-то необходимое для моей жизни. Никому на свете не был я так много обязан. Его влияние на нас было бесконечно и благотворно».
Валахина расспрашивала про родных, про брата, про отца, потом рассказала мне про свое
горе —
потерю мужа, и уже, наконец, чувствуя, что со мною говорить больше нечего, смотрела на меня молча, как будто говоря: «Ежели ты теперь встанешь, раскланяешься и уедешь, то сделаешь очень хорошо, мой милый», — но со мной случилось странное обстоятельство.
Хотелось было юнкеру сказать: «Мне бы стакан водки!» Читал он много русских романов, и в них очень часто отвергнутый герой нарезывался с
горя водкою до
потери сознания. Но большое усатое лицо швейцара было так просто, так весело и добродушно, что он почувствовал стыд за свою случайную дурацкую мысль.
Я потерял такую драгоценную для охотника, особенно в такое раннее весеннее время, добычу, что буквально был в отчаянии, да и до сих пор не могу вспомнить этой
потери равнодушно, хотя впоследствии утешил себя тем, что написал идиллию «Рыбачье
горе»… […идиллию «Рыбачье
горе» — стихотворение С. Т. Аксакова «Рыбачье
горе», см. стр. 258 наст. тома.]
Мне страстно хотелось пасть к ее ногам, умолять, чтобы она не плакала в одиночку, а делилась бы со мной своим
горем, и ровный шум моря заворчал в моих ушах уже как мрачное пророчество, и я видел впереди новые слезы, новые скорби и
потери.
— Друг мой, — отвечала ma tante, — я знаю,
потеря твоя велика. Но даже и в самом страшном
горе у нас есть всегда верное пристанище — это религия!
Тогда обыкновенно наступала очередь тети Сони утешать сестру — когда-то весьма красивую, веселую женщину, но теперь убитую
горем после
потери четверых детей и страшно истощенную частыми родами, как вообще бывает с женами меланхоликов.
Потеря матери была для меня сильным
горем, но должна признаться, что из-за этого
горя чувствовалось и то, что я молода, хороша, как все мне говорили, а вот вторую зиму даром, в уединении, убиваю в деревне.
Священник торопливо отпел над могилой последнюю литию и спешно удалился с дьячком по другие требы; удалились и Лидинька с Сусанной читать надгробные надписи — обыкновенное занятие всех, кто без особенного
горя личной
потери редко посещает кладбища.
Впрочем, сегодня и я, переживая
потерю Смелого, все-таки чувствую себя неожиданно счастливой… Я испытала грозу в
горах, такую же грозу, от которой погибли мои отец и мать… Я была на краю гибели и видела Керима… Жаль Смелого!.. Жаль бесконечно, но без жертв обойтись нельзя… Чтобы видеть Керима, этого страшного для всех удальца-душмана, можно пожертвовать конем…
Если
потеря Смелого была для Нины тяжелым ударом, то подарок Керима, этого бесстрашнейшего из душманов, этого рыцаря
гор, конечно, немного утешил княжну в ее печали. Она дружески простилась с товарищами своего спасителя, такими же душманами, как и Керим, и, подсаженная ими на его коня, выехала из пещеры. Молодой горец поместился позади нее, в широком седле.
Таков был античный дух — в деятельности, наслаждении и лишении, в радости и
горе, в обладании и
потере, в возвышении и уничижении всегда довольный прекрасной землею, на которой царит над нами такая переменчивая судьба».
Она была их утешительницей, душеприказчицей, казначеем, лекарем и духовною матерью: ей первой бежал солдатик открыть свое
горе, заключавшееся в
потере штыка, или в иной подобной беде, значения которой не понять тому, кто не носил ранца за плечами, — и Катерина Астафьевна не читала никаких моралей и наставлений, а прямо помогала, как находила возможным.
В 1777 году, во время похода в Судакских
горах, был ранен в шею и в голову стрелою и в руку кинжалом. Обессиленный от
потери крови, он упал и был взят в плен турками.
Из шести тысяч почти четыре тысячи были оставлены в госпиталях Швейцарии на благородство французов,
потеря, следовательно, была убитыми и умершими — 2000 человек. Спасение русских войск в
горах Швейцарии несказанно обрадовало императора Павла Петровича.
Единственная наследница богатого имения, которого, по смерти их, сделалась и полною обладательницей на двадцатом году веселой прогулки по пути жизни, она испытала во все продолжение ее только одно
горе, не несчастие —
потерю мужа кроткого, терпеливого, смотревшего в глаза своей повелительнице и любившего ее, как идолопоклонник любит свой кумир.
Была поражена этой смертью княжна Варвара Ивановна, но именно поражена, так как то чувство, которое испытывала она, даже в первое время не могло быть названо
горем в полном значении этого слова. Княжна после смерти своего жениха не почувствовала той пустоты, которую обыкновенно ощущают люди при
потере близкого им человека.
Это знал весь Петербург, и даже в придворных сферах подсмеивались, как быстро излечился он от тяжелого
горя —
потери своей любовницы, чуть узнав о смерти своего благодетеля-государя и почувствовал, что его власти приходит конец.
Мне сказывал один известный психиатр, что одна дама в самое короткое время схоронила обожаемого мужа и шестерых детей и после всех этих
потерь оставалась в своем разуме, а потом вдруг дворник как-то ее коту хвост отрубил — она этим так огорчилась, что с
горя потеряла рассудок, начала кусаться, и ее свезли в сумасшедший дом. «Это бывает, — продолжал психиатр. — Люди иной раз черт знает что переносят, а на пустяках спотыкнутся и сажай их в матрацы, чтоб головы себе не разбили».