Неточные совпадения
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И
блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень
голубой.
Дмитрий Самгин стукнул ложкой по краю стола и открыл рот, но ничего не сказал, только чмокнул губами, а Кутузов, ухмыляясь, начал что-то шептать в ухо Спивак. Она была в светло-голубом, без глупых пузырей на плечах, и это гладкое, лишенное украшений платье, гладко причесанные каштановые волосы усиливали серьезность ее лица и неласковый
блеск спокойных глаз. Клим заметил, что Туробоев криво усмехнулся, когда она утвердительно кивнула Кутузову.
Весело хлопотали птицы, обильно цвели цветы, бархатное небо наполняло сад
голубым сиянием, и в
блеске весенней радости было бы неприлично говорить о печальном. Вера Петровна стала расспрашивать Спивака о музыке, он тотчас оживился и, выдергивая из галстука синие нитки, делая пальцами в воздухе маленькие запятые, сообщил, что на Западе — нет музыки.
Самгину очень не нравился пристальный взгляд прозрачно-голубых глаз, —
блеск взгляда напоминал синеватый огонь раскаленных углей, в бороде человека шевелилась неприятная подстерегающая улыбка.
А
блеск вечерний по окнам
Меж тем горел…
По зале из кадила дым
Носился клубом
голубым.
Маленькая не по росту голова, малокровное и узкое лицо, формой своей напоминавшее лезвие ножа, длинные изжелта-белые волосы, светло-голубые, без всякого
блеска (словно пустые) глаза, тонкие, едва окрашенные губы, длинные, как у орангутанга, мотающиеся руки и, наконец, колеблющаяся, неверная походка (точно он не ходил, а шлялся) — все свидетельствовало о каком-то ненормальном состоянии, которое близко граничило с невменяемостью.
Звезды исчезали в каком-то светлом дыме; неполный месяц блестел твердым
блеском; свет его разливался
голубым потоком по небу и падал пятном дымчатого золота на проходившие близко тонкие тучки; свежесть воздуха вызывала легкую влажность на глаза, ласково охватывала все члены, лилась вольною струею в грудь.
Он, морщась, с видом крайнего отвращения пил рюмку за рюмкой, и Ромашов видел, как понемногу загорались жизнью и
блеском и вновь становились прекрасными его
голубые глаза.
За окном сияло
голубое небо, сверкали редкие звёзды лунной ночи и вздрагивала листва деревьев, словно отряхая тяжёлый серебряный
блеск. Был слышен тихий шорох ночной жизни растений и трав.
Объединенные восторгом, молчаливо и внимательно ожидающие возвращения из глубины неба птиц, мальчики, плотно прижавшись друг к другу, далеко — как их
голуби от земли — ушли от веяния жизни; в этот час они просто — дети, не могут ни завидовать, ни сердиться; чуждые всему, они близки друг к другу, без слов, по
блеску глаз, понимают свое чувство, и — хорошо им, как птицам в небе.
Всюду
блеск, простор и свобода, весело зелены луга, ласково ясно
голубое небо; в спокойном движении воды чуется сдержанная сила, в небе над нею сияет щедрое солнце мая, воздух напоен сладким запахом хвойных деревьев и свежей листвы. А берега всё идут навстречу, лаская глаза и душу своей красотой, и всё новые картины открываются на них.
Холодное
голубое сияние, разрубавшее тьму, заставляя море светиться серебряным
блеском, имело в себе нечто необъяснимое, и Гаврила опять впал в гипноз тоскливого страха.
Грудные мышцы, стиснутые сложенными руками, обрисовывались под трико двумя выпуклыми шарами, круглые плечи отливали
блеском розового атласа под
голубым сиянием электрических фонарей.
Это была одна из тех ужасных гроз, которые разражаются иногда над большими низменностями. Небо не вспыхивало от молний, а точно все сияло их трепетным
голубым, синим и ярко-белым
блеском. И гром не смолкал ни на мгновение. Казалось, что там наверху идет какая-то бесовская игра в кегли высотою до неба. С глухим рокотом катились там неимоверной величины шары, все ближе, все громче, и вдруг — тррах-та-та-трах — падали разом исполинские кегли.
И он поспешно входит в тот покой,
Где часто с Тирзой пламенные ночи
Он проводил… Всё полно тишиной
И сумраком волшебным; прямо в очи
Недвижно смотрит месяц золотой
И на стекле в узоры ледяные
Кидает искры,
блески огневые,
И
голубым сиянием стена
Игриво и светло озарена.
И он (не месяц, но мой Сашка) слышит,
В углу на ложе кто-то слабо дышит.
Из-за гряды песчаных бугров, слева от них, появилась луна, обливая море серебряным
блеском. Большая, кроткая, она медленно плыла вверх по
голубому своду неба, яркий
блеск звезд бледнел и таял в ее ровном, мечтательном свете.
В
блеске солнца маленький желтоватый огонь костра был жалок, бледен.
Голубые, прозрачные струйки дыма тянулись от костра к морю, навстречу брызгам волн. Василий следил за ними и думал о том, что теперь ему хуже будет жить, не так свободно. Наверное, Яков уже догадался, кто эта Мальва…
Спелись мы все быстро и дружно, только Авдей смущал меня: торопливое его желание поскорее свести концы с концами в душе своей не сливалось со сдержанным характером и недоверчивым
блеском голубых глаз.
Небо было ясное, чистое, нежно-голубого цвета. Легкие белые облака, освещенные с одной стороны розовым
блеском, лениво плыли в прозрачной вышине. Восток алел и пламенел, отливая в иных местах перламутром и серебром. Из-за горизонта, точно гигантские растопыренные пальцы, тянулись вверх по небу золотые полосы от лучей еще не взошедшего солнца.
Ризы священника и дьякона слепят глаза своим
блеском; в руках дьякона позвякивает кадило, маленькие клубы
голубого дыма тают в воздухе.
Например, у него ни слова не сказано о маленьких
голубых и оранжево-золотистых бабочках, блестящих, совершенно как эмаль, серебристым и золотистым
блеском.
По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз. Все становится сказочным — темный мост и дремлющие
голубые корабли. Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий
блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет. Такой же
Голубой, как она, восходит на мост из темной аллеи. Также в снегу. Также прекрасен. Он колеблется, как тихое, синее пламя.
И над всей этой веселой оживленной картиной рейда — высокое, прозрачное
голубое небо, откуда ласково светит солнце, заливая
блеском и город, и бухту, и островки, и окружающие бухту возвышенности.
Вот и оно, ослепительное, медленно обнажаясь от своих блестящих риз, величаво выплывает золотистым шаром из-за пылающего горизонта. И все вокруг мгновенно осветилось, все радостно ожило, словно бы преображенное, — и синеющий океан, и небо, высокое,
голубое, нежное. Луна и звезды исчезли перед
блеском этого чудного, дышащего свежестью, радостного и победоносного утра.
Солнце только что выплыло из-за горизонта, переливавшего золотисто-пурпурными цветами, и, ослепительное, медленно поднималось по
голубому небосклону, то прячась в белоснежных перистых, быстро несущихся облаках, то снова показываясь из-за них и заливая
блеском полосу моря, на котором сверкали зайчики. Ветер заметно стихал, и скоро на обоих спутниках-корветах, почти одновременно, поставили топселя и лиселя с одной стороны.
Стройный стан, скромно опущенный взор и какой-то особенный
блеск кротких
голубых глаз невольно остановили на ней вниманье Меркулова.
По душе пришлась скорбной Дуне Марья Ивановна. Голос тихий и кроткий, речь задушевная, нежная, добрая улыбка, скромные, но величавые приемы и проницательные ясные взоры чудным
блеском сиявших
голубых очей невольно, бессознательно влекли к ней разбитое сердце потерявшей земные радости девушки.
Внизу, вокруг дымно-голубой бухты, в пыльной дымке лежал город, а наверху было просторное, зеленовато-светящееся небо, металлическим
блеском сверкал молодой месяц, и, мигая, загоралась вечерняя звезда.
Солнце как нарочно сияло во всем своем
блеске на
голубом небе.
Все спало, сказал я; свет месяца, пригвожденного к
голубому небу, как серебряный Оссианов [Оссиан — легендарный певец, герой кельтского народного эпоса.] щит, переливался на волнующейся жатве и зелени лугов, охрусталенной густою росой; но вскоре и месяц, казалось, утратил свой
блеск.
Граф еще не глядел стариком, только гнулся и сильно похудел в последние два-три года. Военный сюртук носил еще он молодцевато, усы и подстриженные волосы блондина, поседевшего поздно, смягчали красивый овал лица.
Голубые иссера глаза, уже потерявшие
блеск, всматривались с постоянною добродушно-тонкою усмешкой. Бороды он не носил и всем своим обликом и манерой держать себя напоминал об истекшей четверти века. Говорил он тихо, немного картаво, с чрезвычайно приятным барским произношением.
Ее мягкие, блестящие, как шелк, волосы были высоко подняты, обнаруживая стройный затылок, и опускались мягкими буклями на лоб с темными бровями, красиво оттенявшими большие
голубые глаза, опушенные длинными ресницами и светившиеся мягким
блеском… В ушах ярко блестели роскошные солитеры.
Это был высокий, худой старик, всегда с чисто выбритым лицом и с открытым взглядом добрых, честных,
голубых глаз, до старости не потерявших своего юношеского
блеска.
Перед ним и теперь восстал в ярких, живых красках образ красавицы-девушки, сестры Стоцкого Татьяны Анатольевны. Похожая на брата, но еще более женственная, полувоздушная, грациозная, она казалась каким-то неземным существом, чем-то «не от мира сего», хотя опытный физиогномист по складочкам у ее розовых губок и стальному подчас
блеску ее чудных
голубых глаз далеко не признал бы ее чуждой всего земного.
Он запустил бороду, и голова его не имела в себе ничего военного, лысая, с морщинистым черепом умного человека, много имевшего на своем веку болезней, забот и огорчений,
голубые, потерявшие
блеск глаза, с раздраженными веками, грустно улыбались сквозь поределые ресницы.
Кто, в тихий утра час, когда туманный дым
Ложится по полям и хо́лмы облачает
И солнце, восходя, по рощам
голубымСпокойно
блеск свой разливает...
Как маленькая
голубая звездочка, терялась лампадка в живом и смелом
блеске огня, и было похоже на то, что уже наступил большой и светлый праздник.