Неточные совпадения
— Долли!—
повторил он с дрожанием в
голосе, — Анна приедет сегодня.
— Я помню про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? —
повторяла она, возвышая
голос. — После того как мой муж, отец моих детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих детей…
— Любовь… —
повторила она медленно, внутренним
голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и не люблю этого слова, что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чем вы можете понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!
— Но, как я вам говорил тогда и писал, — заговорил он резким, тонким
голосом, — я теперь
повторяю, что я не обязан этого знать.
— Кто я? — еще сердитее
повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин увидал перед собой в дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру брата, с его большими испуганными глазами.
Но он
повторил приказанье сердитым
голосом, показывая в залитый водою кочкарник, где ничего не могло быть.
— Ах,
голос! —
повторил Облонский, чувствуя, что надо быть как можно осторожнее в этом обществе, в котором происходит или должно происходить что-то особенное, к чему он не имеет еще ключа.
— Я
повторяю свою просьбу не говорить неуважительно о матери, которую я уважаю, — сказал он, возвышая
голос и строго глядя на нее.
— Становитесь! —
повторил Иван Игнатьич пискливым
голосом.
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один
голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут
повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как на что-то постороннее.
Никого, никого! —
повторил он тем же
голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и невозможное для другого.
— Два года назад… в Киеве… —
повторил Андрий, стараясь перебрать все, что уцелело в его памяти от прежней бурсацкой жизни. Он посмотрел еще раз на нее пристально и вдруг вскрикнул во весь
голос...
— Да, — сказала она слабым
голосом, — да! —
повторила она, рассеянно и в тревоге.
Он
повторил обвинения свои слабым, но смелым
голосом.
— Доктор Макаров, — сердито сказал ему странно знакомым
голосом щеголевато одетый человек, весь в черном, бритый, с подстриженными усами, с лицом военного. — Макаров, —
повторил он более мягко и усмехнулся.
— Егор пропал, — сказала она придушенно, не своим
голосом и, приподняв синеватые веки, уставила на Клима тусклые, стеклянные зрачки в сетке кровавых жилок. — Пропал, —
повторила она.
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко
повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а в
голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой
голос Прейса...
— Не надо, идем к тому, —
повторил мужчина, вставая. Самгину снова показалось, что он где-то видел его, слышал этот угрюмый, тяжелый
голос. Женщина тоже встала и, сунув папиросу в пепельницу, сказала громко...
— Ой свят, ой дух, — несогласно и не очень громко
повторили десятки
голосов, женские
голоса звучали визгливо, раздражающе.
— Уйди, —
повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным
голосом, топая голыми ногами...
— Несчастлива! — с упреком
повторила она, остановив его в аллее. — Да, несчастлива тем разве… что уж слишком счастлива! — досказала она с такой нежной, мягкой нотой в
голосе, что он поцеловал ее.
— Обломова! —
повторил он в изумлении. — Это неправда! — прибавил потом положительно, понизив
голос.
Он слышал только звук ее
голоса, — погруженный в работу, видел только ее, не вникал в ее слова и машинально
повторял имя.
Из отворенных окон одного дома обдало его сотней звонких
голосов, которые
повторяли азы и делали совершенно лишнею надпись на дверях: «Школа».
— Дурак! — с упреком, возвысив
голос,
повторил он. — И вы так платите ему за его доброту, за доверие!
Я
повторю, что говорила давно: у нас, Марк… (слабым
голосом оканчивала она) и убеждения, и чувства разные!
— Dolgorowky? —
повторил он тем же тоном и тем же
голосом.
— Каторжных разве венчают? —
повторил он в третий раз, молящим
голосом.
«Я его давеча обидел», —
повторял он ослабевшим и умиленным
голосом.
И он опять принялся кричать протяжно и громко: «А-та-та-ай, а-та-та-ай». Ему вторило эхо, словно кто перекликался в лесу,
повторяя на разные
голоса последний слог — «ай». Крики уносились все дальше и дальше и замирали вдали.
— Петр Петрович! Подойдите, пожалуйста! —
повторил голос. Он доносился до меня из угла, с тех, замеченных мною, подмостков.
— Откелева твой муж? —
повторил Ермолай, возвыся
голос.
Исправник, высокий и толстый мужчина лет пятидесяти с красным лицом и в усах, увидя приближающегося Дубровского, крякнул и произнес охриплым
голосом: «Итак, я вам
повторяю то, что уже сказал: по решению уездного суда отныне принадлежите вы Кирилу Петровичу Троекурову, коего лицо представляет здесь господин Шабашкин.
Я ломал руки, я звал Асю посреди надвигавшейся ночной тьмы, сперва вполголоса, потом все громче и громче; я
повторял сто раз, что я ее люблю, я клялся никогда с ней не расставаться; я бы дал все на свете, чтобы опять держать ее холодную руку, опять слышать ее тихий
голос, опять видеть ее перед собою…
В это мгновенье долетели до нас отрывочные, однообразные звуки. Сотни
голосов разом и с мерными расстановками
повторяли молитвенный напев: толпа богомольцев тянулась внизу по дороге с крестами и хоругвями…
…Все были до того потрясены словами Гарибальди о Маццини, тем искренним
голосом, которым они были сказаны, той полнотой чувства, которое звучало в них, той торжественностью, которую они приобретали от ряда предшествовавших событий, что никто не отвечал, один Маццини протянул руку и два раза
повторил: «Это слишком».
— Слепо-ой? — протянула она нараспев, и
голос ее дрогнул, как будто это грустное слово, тихо произнесенное мальчиком, нанесло неизгладимый удар в ее маленькое женственное сердце. — Слепо-ой? —
повторила она еще более дрогнувшим
голосом, и, как будто ища защиты от охватившего всю ее неодолимого чувства жалости, она вдруг обвила шею мальчика руками и прислонилась к нему лицом.
Эта выходка рассмешила и успокоила Михалевича. «До завтра», — проговорил он с улыбкой и всунул трубку в кисет. «До завтра», —
повторил Лаврецкий. Но друзья еще более часу беседовали… Впрочем,
голоса их не возвышались более, и речи их были тихие, грустные, добрые речи.
«Квас неси», —
повторяет тот же бабий
голос, — и вдруг находит тишина мертвая; ничто не стукнет, не шелохнется; ветер листком не шевельнет; ласточки несутся без крика одна за другой по земле, и печально становится на душе от их безмолвного налета.
Она обошла вокруг фортепьяно и стала прямо напротив Паншина. Он
повторил романс, придавая мелодраматическое дрожание своему
голосу. Варвара Павловна пристально глядела на него, облокотясь на фортепьяно и держа свои белые руки в уровень своих губ. Паншин кончил.
— Прости, матушка, благослови, матушка! — нараспев
повторяли тонкие детские
голоса уходивших с учебы ребят.
— Горьким пьяницей! —
повторял князь вместе с ней последние слова и уныло покачивал склоненной набок курчавой головой, и оба они старались окончить песню так, чтобы едва уловимый трепет гитарных струн и
голоса постепенно стихали и чтобы нельзя было заметить, когда кончился звук и когда настало молчание.
Очень помню, что мать, а иногда нянька держит меня на руках, одетого очень тепло, что мы сидим в карете, стоящей в сарае, а иногда вывезенной на двор; что я хнычу,
повторяя слабым
голосом: «Супу, супу», — которого мне давали понемножку, несмотря на болезненный, мучительный голод, сменявшийся иногда совершенным отвращеньем от пищи.
— Театр? —
повторил тот. — Да гляче бы; только чтобы генеральша не рассердилась… — В тоне
голоса его была слышна борьба: ему и хотелось очень барчиков потешить, и барыни он боялся, чтобы она не разгневалась на него за залу.
— Я вам опять
повторяю, — начал он
голосом, которым явно хотел показать, что ему скучно даже говорить об этом, — что денег ваших мне нисколько не нужно: оставайтесь с ними и будьте совершенно покойны!
— Ста рублей не осталось, —
повторил за ней и тот искреннейшим
голосом.
— Я сказала тебе и
повторяю еще раз, — продолжала она спокойным, впрочем,
голосом, — что такой минуты нет!
— Ей-богу, рассержусь, —
повторил еще раз Вихров в самом деле сердитым
голосом, подавая Катишь деньги.
повторяла m-me Пиколова своим довольно приятным
голосом. Губернатор при этом потрясал только ногой и лежащею на ней шляпой… Когда занавес опустили, он как-то судорожно подмахнул к себе рукою полицеймейстера, что-то сказал ему; тот сейчас же выбежал, сейчас поскакал куда-то, и вскоре после того в буфетной кухне театра появились повара губернатора и начали стряпать.
— Вы должны ехать к ней — это ваш долг, —
повторила Катишь каким-то даже гробовым
голосом, — через неделю, много — через две, она умрет.