Неточные совпадения
Я ушел с бароном Крюднером вперед и
не знаю, что им отвечали. Корейцы окружили нас тотчас, лишь только мы остановились. Они тоже, как жители Гамильтона, рассматривали с большим любопытством наше платье,
трогали за
руки, за
голову, за ноги и живо бормотали между собою.
— Постой, Катерина! ступай, мой ненаглядный Иван, я поцелую тебя! Нет, дитя мое, никто
не тронет волоска твоего. Ты вырастешь на славу отчизны; как вихорь будешь ты летать перед козаками, с бархатною шапочкою на
голове, с острою саблею в
руке. Дай, отец,
руку! Забудем бывшее между нами. Что сделал перед тобою неправого — винюсь. Что же ты
не даешь
руки? — говорил Данило отцу Катерины, который стоял на одном месте,
не выражая на лице своем ни гнева, ни примирения.
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от Воин стоит около,
Меч его давно в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето
гол стоит Иван,
Зной его сушит —
не высушит,
Гнус ему кровь точит —
не выточит,
Волки, медведи —
не трогают,
Вьюги да морозы —
не для него,
Сам-от он
не в силе с места двинуться,
Ни
руки поднять и ни слова сказать,
Это, вишь, ему в наказанье дано...
Небольшого роста, прямой, как воин, и поджарый, точно грач, он благословлял собравшихся, безмолвно простирая к ним длинные кисти белых
рук с тонкими пальчиками, а пышноволосый, голубоглазый келейник ставил в это время сзади него низенькое, обитое кожей кресло: старец,
не оглядываясь, опускался в него и, осторожно
потрогав пальцами реденькую, точно из серебра кованую бородку, в которой ещё сохранилось несколько чёрных волос, — поднимал
голову и тёмные густые брови.
— Безумный! — сказал священник, схватив его за
руку. — Иль ты о двух
головах?.. Слушайте, ребята, — продолжал он, — я присудил повесить за разбой Сеньку Зверева; вам всем его жаль — ну так и быть!
не троньте эту девчонку, которая и так чуть жива, и я прощу вашего товарища.
Комнату Дашину вычистили, но ничего в ней
не трогали; все осталось в том же порядке. Долинский вернулся домой тихий, грустный, но спокойный. Он подошел к Даше, поднял кисею, закрывавшую ей
голову, поцеловал ее в лоб, потом поцеловал
руку и закрыл опять.
Она стояла, смотря на него пристально, но так рассеянно, что Ганувер с недоумением опустил протянутую к ней
руку. Вдруг она закрыла глаза, — сделала усилие, но
не двинулась. Из-под ее черных ресниц, поднявшихся страшно тихо, дрожа и сверкая, выполз помраченный взгляд — странный и глухой блеск; только мгновение сиял он. Дигэ опустила
голову,
тронула глаза
рукой и, вздохнув, выпрямилась, пошла, но пошатнулась, и Ганувер поддержал ее, вглядываясь с тревогой.
Она молчала, вздрагивала и смотрела дико,
не мигая. Посмотрел на затекшие, побагровевшие
руки, стянутые веревкой безжалостно, и развязал их,
тронул пальцами
голое желтое плечо. Уже ехал на извозчике городовой.
В старину был пастух; звали его Магнис. Пропала у Магниса овца. Он пошел в горы искать. Пришел на одно место, где одни
голые камни. Он пошел по этим камням и чувствует, что сапоги на нем прилипают к этим камням. Он
потрогал рукой — камни сухие и к рунам
не липнут. Пошел опять — опять сапоги прилипают. Он сел, разулся, взял сапог в
руки и стал
трогать им камни.
Объездчик очнулся от мыслей и встряхнул
головой. Обеими
руками он потряс седло,
потрогал подпругу и, как бы
не решаясь сесть на лошадь, опять остановился в раздумье.
— Дурья ты
голова, парень, погляжу я на тебя… Нужна мне твоя казна! Ох, невидаль… Казны-то у меня сквозь
руки прошло столько, что тебе и
не сосчитать. Владей своей казной на доброе здоровье. Копеечки
не трону… Мне подай грамотку.
—
Не бесись, сердечный… У тебя там нож под сюртуком, зарезать хочешь? Смотри,
не просчитайся! Все наши с тобой дела, как я уже говорил тебе, в
руках третьего человека, и
тронь ты один волос у меня на
голове, он пустит их в ход! Одним словом, клянусь тебе честью каторжника — и жить, и погибать мы будем вместе.
И он схватился
руками за
голову и стал просить у судьбы или совсем лишить его и
трона, и короны, и царской мантии, и даже жизни, или же сделать его живым королем. Да, живым, а
не бумажным королем.