Неточные совпадения
Плуги оказывались негодящимися, потому что работнику не приходило в
голову опустить поднятый резец и, ворочая силом, он мучал лошадей и портил землю; и его просили быть
покойным.
Я поднял
голову — на табурете подле гроба стояла та же крестьянка и с трудом удерживала в руках девочку, которая, отмахиваясь ручонками, откинув назад испуганное личико и уставив выпученные глаза на лицо
покойной, кричала страшным, неистовым голосом.
На Леню костюмов недостало; была только надета на
голову красная вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак)
покойного Семена Захарыча, а в шапку воткнут обломок белого страусового пера, принадлежавшего еще бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе в сундуке в виде фамильной редкости.
И, накинув на
голову тот самый зеленый драдедамовый платок, о котором упоминал в своем рассказе
покойный Мармеладов, Катерина Ивановна протеснилась сквозь беспорядочную и пьяную толпу жильцов, все еще толпившихся в комнате, и с воплем и со слезами выбежала на улицу — с неопределенною целью где-то сейчас, немедленно и во что бы то ни стало найти справедливость.
Позвольте, батюшка. Вот-с — Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича
покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти — так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с
головойИ славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…
С этой минуты настойчивый взгляд Ольги не выходил из
головы Обломова. Напрасно он во весь рост лег на спину, напрасно брал самые ленивые и
покойные позы — не спится, да и только. И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима.
Но и то хорошо, и то уже победа, что он чувствовал себя
покойнее. Он уже на пути к новому чувству, хотя новая Вера не выходила у него из
головы, но это новое чувство тихо и нежно волновало и покоило его, не терзая, как страсть, дурными мыслями и чувствами.
— А
голову держи как хочешь, — сказал он, — как тебе удобнее,
покойнее. Делай какие хочешь движения, гляди куда хочешь или не гляди вовсе — и забудь, что я тут!
«А что было мне делать?» — заключил он вопросом и мало-помалу поднимал
голову, выпрямлялся, морщины разглаживались, лицо становилось
покойнее.
Подчас до того все перепутается в
голове, что шум и треск, и эти водяные бугры, с пеной и брызгами, кажутся сном, а берег, домы,
покойная постель — действительностью, от которой при каждом толчке жестоко отрезвляешься.
«У этого тоже недостает какого-то винтика в
голове», — подумал Привалов, припоминая слова
покойного Ляховского.
В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в
голову шли всё такие хорошие,
покойные мысли, — не хотелось вставать.
— Мама, окрести его, благослови его, поцелуй его, — прокричала ей Ниночка. Но та, как автомат, все дергалась своею
головой и безмолвно, с искривленным от жгучего горя лицом, вдруг стала бить себя кулаком в грудь. Гроб понесли дальше. Ниночка в последний раз прильнула губами к устам
покойного брата, когда проносили мимо нее. Алеша, выходя из дому, обратился было к квартирной хозяйке с просьбой присмотреть за оставшимися, но та и договорить не дала...
Грановский напоминает мне ряд задумчиво
покойных проповедников-революционеров времен Реформации — не тех бурных, грозных, которые в «гневе своем чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а тех ясных, кротких, которые так же просто надевали венок славы на свою
голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но не топают; людей этих боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная улыбка оставляет по себе угрызение совести у палачей.
Тут, по счастью, я вспомнил, что в Париже, в нашем посольстве, объявляя Сазонову приказ государя возвратиться в Россию, секретарь встал, и Сазонов, ничего не подозревая, тоже встал, а секретарь это делал из глубокого чувства долга, требующего, чтоб верноподданный держал спину на ногах и несколько согбенную
голову, внимая монаршую волю. А потому, по мере того как консул вставал, я глубже и
покойнее усаживался в креслах и, желая, чтоб он это заметил, сказал ему, кивая
головой...
Соседки расходились, и в сердце пьяницы поселялась робкая надежда. Давно, признаться, она уж начала мечтать о Михаиле Золотухине — вот бы настоящий для Клавденьки муж! — да посмотрит, посмотрит на дочку, вспомнит о
покойном муже, да и задумается. Что, ежели в самом деле отец свой страшный недуг дочери передал? что, если она умрет? Куда она тогда с своей пьяной
головой денется? неужто хоть одну минуту такое несчастье переживет?!
— Дай бог, — сказал
голова, выразив на лице своем что-то подобное улыбке. — Теперь еще, слава богу, винниц развелось немного. А вот в старое время, когда провожал я царицу по Переяславской дороге, еще
покойный Безбородько… [Безбородко — секретарь Екатерины II, в качестве министра иностранных дел сопровождал ее во время поездки в Крым.]
Великолепные колонны с лепными карнизами переходят в
покойные своды, помнящие тайные сборища масонов, — по преданиям, здесь был кабинет Хераскова. Сквозь полумрак рельефно выступает орнамент —
головы каких-то рыцарей.
Протестом против мышниковской гегемонии явились разрозненные голоса запольской интеллигенции, причем в
голове стал учитель греческого языка Харченко, попавший в число гласных еще по доверенности
покойной Анфусы Гавриловны.
Наполеон вспомнил обо мне; меня взяли, привели, не объясняя дела, примерили на меня мундир
покойного, мальчика лет двенадцати, и когда уже привели меня в мундире к императору, и он кивнул на меня
головой, объявили мне, что я удостоен милостью и произведен в камер-пажи его величества.
Но разве эта толстая Александра не потянулась за ней тоже свои космы обрезывать, и уже не по злости, не по капризу, а искренно, как дура, которую Аглая же и убедила, что без волос ей спать будет
покойнее и
голова не будет болеть?
— Вот ведь тоже стряпает! — произнес, показав вслед ему
головой, Петр Петрович. — А разве так, как мой
покойный Поликарп Битое Рыло… Два только теперича у меня удовольствия в жизни осталось, — продолжал он, — поесть и выпить хорошенько, да церковное пение еще люблю.
Николай Сергеич был очень расстроен и болен и полулежал, протянувшись в своем
покойном кресле, бледный и изнеможенный, с
головой, обвязанной платком.
Это уже был не прежний бодрый, полный и стройный Петр Иваныч, всегда с одинаково
покойным взором, с гордо поднятою
головою и прямым станом.
— Это делает вам честь! — отозвался он и поспешно повернул свою
голову назад с целью поймать своим взором прелестную аптекаршу, которая, как говорилось тогда, сидела nonchalamment [небрежно (франц.).] в не очень
покойном кресле.
Крапчик с снова возвратившеюся к нему робостью вошел в эту серую комнату, где лицом ко входу сидел в
покойных вольтеровских креслах небольшого роста старик, с остатком слегка вьющихся волос на
голове, с огромным зонтиком над глазами и в сером широком фраке.
В почтительной позе и склонив несколько набок свою сухощавую
голову, стоял перед Тулузовым, сидевшим величаво в богатом кабинете, дверь которого была наглухо притворена, знакомый нам маляр Савелий Власьев, муж
покойной Аксюши.
— Послушай, Никита Романыч, ведь ты меня забыл, а я помню тебя еще маленького. Отец твой
покойный жил со мной рука в руку, душа в душу. Умер он, царствие ему небесное; некому остеречь тебя, некому тебе совета подать, а не завидна твоя доля, видит бог, не завидна! Коли поедешь в Слободу, пропал ты, князь, с
головою пропал.
«В субботу приобщаться будем — надо на могилку к
покойной маменьке проститься сходить!» — вдруг мелькнуло у него в
голове.
Восемь дней продолжалась эта пытка. Елена казалась
покойной, но ничего не могла есть, не спала по ночам. Тупая боль стояла во всех ее членах; какой-то сухой, горячий дым, казалось, наполнял ее
голову. «Наша барышня как свечка тает», — говорила о ней горничная.
Если б Бельтов не приезжал в NN, много бы прошло счастливых и
покойных лет в тихой семье Дмитрия Яковлевича, конечно, — но это не утешительно; идучи мимо обгорелого дома, почерневшего от дыма, без рам, с торчащими трубами, мне самому приходило иной раз в
голову: если б не запала искра да не раздулась бы в пламень, дом этот простоял бы много лет, и в нем бы пировали, веселились, а теперь он — груда камней.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой
голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к
покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Захар пригнулся к полу; секунду спустя синий огонек сверкнул между его пальцами, разгорелся и осветил узенькие бревенчатые стены, кой-где завешанные одеждой, прицепленной к деревянным гвоздям; кой-где сверкнули хозяйственные орудия, пила, рубанок, топор, державшиеся на стене также помощию деревянных колышков; во всю длину стены, где прорублено было окошко, лепились дощатые нары, намощенные на козла, — осеннее ложе
покойного Глеба; из-под нар выглядывали
голые ноги приемыша.
Анна Михайловна качнула
головой, показала глазами на Долинского. Долинский слышал слово от слова все, что сказала Даша насчет его жены, и сердце его не сжалось той мучительной болью, которой оно сжималось прежде, при каждом касающемся ее слове. Теперь при этом разговоре он оставался совершенно
покойным.
Как Патрикей кончил это печальное сказание, так бабушка, по словам Ольги Федотовны, встала и позвала его к своей руке, как то ему завещал
покойный князь, и затем сама его в
голову поцеловала и сквозь глубоких и обильных слез выговорила...
Сыновья бросились собирать себе на
головы горящие уголья: посоветовавшись между собою и не найдя никаких поводов к несогласному действию, они объявили матери, что ее добрая воля была награждать их сестру свыше законной меры, да еще второй раз давать зятю на разживу и поручаться за его долги; что они во всем этом неповинны и отвечать последними остатками состояния не желают, а берут их себе, так как эта малая частица их собственными трудами заработана, а матери предоставляют ведаться с кредиторами
покойного зятя, как она знает.
Театр имени
покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с
голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску, возвещавшую пьесу писателя Эрендорга «Куриный дох» в постановке ученика Мейерхольда, заслуженного режиссера республики Кухтермана.
Виктор развалился еще
покойнее, округленно поднял руку над
головой, посмотрел себе на ладонь и глухо фыркнул.
Весть, что еврейская просьба об освобождении их от рекрутства не выиграла, стрелою пролетела по пантофлевой почте во все места их оседлости. Тут сразу же и по городам, и по местечкам поднялся ужасный гвалт и вой. Жиды кричали громко, а жидовки еще громче. Все всполошились и заметались как угорелые. Совсем потеряли
головы и не знали, что делать. Даже не знали, какому богу молиться, которому жаловаться. До того дошло, что к
покойному императору Александру Павловичу руки вверх все поднимали и вопили на небо...
— Внушить ей, убедить… Посудите: что ей Лубков? Пара ли он ей? О, боже, как это ужасно, как ужасно! — продолжал он, хватая себя за
голову. — У нее такие чудесные партии, князь Мактуев и… и другие. Князь обожает ее и не дальше, как в среду на прошлой неделе, его
покойный дед Иларион положительно, как дважды два, подтверждал, что Ариадна будет его женой. Положительно! Дед Иларион уже мертв, но это изумительно умный человек. Дух его мы вызываем каждый день.
Этого уже я не выдержал и, по выражению
покойного поэта Толстого, «начав — как бог, окончил — как свинья». Я принял обиженный вид, — потому, что и в самом деле чувствовал себя несправедливо обиженным, — и, покачав
головою, повернулся и пошел к себе в кабинет. Но, затворяя за собою дверь, почувствовал неодолимую жажду отмщения — снова отворил дверь и сказал...
Давно уж в один день не испытывала старушка столько сильных впечатлений, так что и молиться она не могла спокойно: всё грустно-живое воспоминание о
покойном графе и о молодом франтике, который так безбожно обыграл ее, не выходило у нее из
головы.
— Да как вам сказать, — говорит, — прожектов у меня в
голове много, потому что хоть и вы мне говорили и многие другие, что
покойный мой отец был хороший хозяин, но, виноват, не вижу этого решительно ни в чем. Если у него и было хозяйство, то маленькое, ничтожное, женское, как говорится.
Эх, милостивый государь, — продолжал Иван Семенович, покачав
головою, — я могу вам при этом повторить слова того же
покойного моего брата: «Супружество, — говаривал он, — есть корабль, который, чтоб провести благополучно между всеми подводными камнями, лоцману нужна не только опытность, но и счастие».
Он открыл какой-то известный лаз в страшную спальню
покойного императора, успел пронести туда простыню и там ее спрятал, а по вечерам забирался сюда, покрывался с ног до
головы этой простынею и становился в темном окне, которое выходило на Садовую улицу и было хорошо видно всякому, кто, проходя или проезжая, поглядит в эту сторону.
Слышался монотонный ропот… То о кровлю стучал дождь… Тучи, которые я видел на западе, когда шел по берегу озера, заволокли теперь всё небо. Слабо блеснула молния и осветила портрет
покойного Поспелова… Над самой моей
головой прогремел гром…
— Ох, господин Хвалынцев, да какой же вы, право, нервный! — говорил Свитка, качая
головою, когда студент уселся уже в старое, но очень мягкое и
покойное кресло. — Ишь ведь, и до сих пор нет-нет, а все-таки дергает лицо дрожью!
И, закинув над
головою руки, она с какою-то тигриной грацией и в то же время улыбаясь детски светлой, беспечной улыбкой, потянулась в широком
покойном кресле.
Он не продрался к середине. Издали увидал он лысую
голову коренастого старика в очках, с густыми бровями. Его-то он и искал для счету, хотел убедиться — окажутся ли налицо единомышленники
покойного. Вправо от архиерея стояли в мундирах, тщательно причесанные, Взломцев и Краснопёрый. У обоих низко на грудь были спущены кресты, у одного Станислава, у другого Анны.
Поскакали за
покойным батюшкой. Ну, Саратов — место не ближнее: когда батюшку оттуда ко княжему двору привезли, лед-от такой уж стал, что будь у покойника свинцовая
голова, так и тут бы ему резака не сделать. Допустили батюшку до светлых очей князя Алексея Юрьича.