Неточные совпадения
Он сел и погрузился в свою задачу о «долге», думал, с чего начать. Он видел, что мягкость тут не поможет: надо бросить «гром» на эту играющую позором женщину, назвать по имени стыд, который она так щедро
льет на
голову его друга.
Прохожего на улице увидит — хватай!
лей ему на
голову шампанского! — вот тебе двадцать пять рублей!
Публика неодобрительно и боязливо разошлась; в сумраке сеней я видел, как сердито сверкают на круглом белом лице прачки глаза, налитые слезами. Я принес ведро воды, она велела
лить воду на
голову Сидорова, на грудь и предупредила...
Глафира Львовна требовала одеколон, испуганная горничная подала ей летучей мази, она велела себе
лить ее на
голову… «Ah, le traître, le scélérat!
Теперь помешанным не
льют на
голову холодную воду и не надевают на них горячечных рубах; их содержат по-человечески и даже, как пишут в газетах, устраивают для них спектакли и балы.
— Ну-ткась, сват, возьми-ка зачерпни поди водицы… Вон в углу стоит; давай сюда: мы его умоем, когда так! — проговорил рыбак, ставя перед собою Гришку и наклоняя ему вперед
голову. —
Лей! — заключил он, протягивая ладонь.
Как вы смели трогать-то ее своими грязными лапами! Она, как есть, голубка; а вы мало чем лучше дьяволов. Вот она, шутка-то! И я-то, дурак, тешить вас взялся! Пора мне знать, что у вас ни одной шутки без обиды не обходится. Первое ваше удовольствие — бедных да беззащитных обижать. (Приносят воды, он
льет ей несколько капель на
голову). Уж эта ли девушка не обижена, а тут вы еще. Дома ее заели совсем; вырвалась она кой-как...
Илья Макарович нимало не изменился. Он по-старому
льет пули и суетится. Глядя на Анну Михайловну, как она, при всем желании казаться счастливою и спокойною, часто живет ничего не видя и не слыша и по целым часам сидит задумчиво, склонив
голову на руку, он часто повторяет себе...
Наконец, когда уж мне вылили на
голову целое ведро холодной воды (я помню, я все кричал:
лей!
лей!) — только тогда я понял, что я — я.
И нельзя отвести
головы, тычет прямо в зубы,
льет насильно и кричит...
Гарусов был совершенно неузнаваем благодаря ордынскому полону. Только игумен узнал его сразу. Долго они проговорили запершись, и игумен качал
головой, пока Гарусов рассказывал про свои злоключения. Всего он натерпелся и сколько раз у смерти был, да и погиб бы, кабы не дьячок. Рассказал Гарусов, что делается в «орде» и в казаках и как смута разливается уже по Южному Уралу. Мятежники захватили заводы и сами
льют себе пушки.
— Не могу. Ей-же-богу, не могу! — отказывалась она, мотая
головою, и ползала по ледяному мокрому насту, а ей все
лили вино, все
лили.
Мне оставалось только согласиться; мы вышли на двор, дождь
лил по-прежнему, ветер выл, как сумасшедший; старый Рыжко, понурив
голову, стоял непривязанный у ворот и тяжело дышал. Седла не было, но дело было настолько спешное, что о нем и думать было некогда. Мухоедов помог мне взобраться на лошадь и по пути шепнул...
Кто-то наткнулся на разбитую банку с вареньем, поднял ее и, запрокинув
голову назад,
лил варенье прямо в свой широко раскрытый рот.
Они
льют мне на
голову холодную воду!
Знаем мы тебя: опять будешь
лить холодную воду мне на
голову».
А кровь все
льет и
льет; прижимает рану к боку, хочет зажать ее, но не унимается кровь; видно, глубоко поранил он руку. Закружилось у него в
голове, в глазах черные мухи залетали; потом и совсем потемнело; в ушах звон колокольный. Не видит он поезда и не слышит шума: одна мысль в
голове: «Не устою, упаду, уроню флаг; пройдет поезд через меня… помоги, Господи, пошли смену…»
— Нет, теперь. Теперь горячий, после холодный. — Она ухватила кофейник за ручку и, высоко приподняв его, стала
лить в обе чашки. Кофе падал тонкою, как бы перекрученною струей; Колибри положила
голову на плечо и смотрела, как он лился. — Вот, клади сахару… пей… и я буду!
Опять эта беленькая собачка! Дворник не пожалел ее, стукнул
головою об стену и бросил в яму, куда бросают сор и
льют помои. Но она была жива. И мучилась еще целый день. А я несчастнее ее, потому что мучаюсь целые три дня. Завтра — четвертый, потом пятый, шестой… Смерть, где ты? Иди, иди! Возьми меня!
Много и горько плакала мать над дочерью, не коря ее, не браня, не попрекая. Молча
лила она тихие, но жгучие слезы, прижав к груди своей победную
голову Матренушки… Что делать?.. Дело непоправимое!..
После обеда гости снова заперлись в кабинете с генералом, а вечером Перушкин, для забавы Веры, магнетизировал петуха, брал
голою рукой раскаленную самоварную конфорку, показывал, как можно
лить фальшивые монеты с помощью одной распиленной колодочки и, измяв между ладонями мякиш пеклеванного хлеба, изумительно отчетливо оттиснул на клочке почтовой бумажки водянистую сеть ассигнации.
Все окна ее также выходили в сад и были растворены; свет и аромат в нее
лил еще раздражительнее, и тут на длинной софе с золоченым загибом сидел у небольшого легкого столика… тот, кого я видел в последний раз, когда потерял сознание: высокий мужчина с полуседою
головою — и он пел этот чудный псалом.
Середь залы бочонки с вином. И пьют и
льют, да тут же и спят вповалку. Девки — в чем мать на свет родила, волосы раскосмативши, по всему дому скачут да срамные песни поют. А князь немытый, небритый, нечесаный, в одной рубахе на ковре середь залы возле бочонка сидит да только покрикивает: «Эй, вы, черти, веселее!..
Головы не вешай, хозяина не печаль!..»
Вдруг у барьера раздался истерический вопль.
Лили Тоберг, эта всегда спокойная, «холодная», как мы ее называли, девушка, упала
головою на барьер, отделяющий первый ряд от оркестра, и зарыдала навзрыд...
«Как хорош Неаполь и как бы я был счастлив в нем, если бы
Лили меня понимала…» — промелькнуло в его
голове.
Но
Лили поглядела на нее недоумевающими глазами и повернула вбок
голову опять от кого-то заимствованным жестом.
Народ радовался такому благоволенью к человеку, который отливал колокола для призыва к молитве,
лил пушки на
голову ворогов и собирался строить дом пречистой.
Тротуар был очень скользкий, покрытый грязным льдом. Каретные извощики
льют на него воду. Это я помню. Я сказала Домбровичу: перейдемте улицу. Это было против какой-то больницы. На углу у меня опять закружилась
голова. Если б Домбрович меня не обхватил за талию, я бы упала. Как отвратительно, когда
голова совсем замирает…
— Ах, maman, — сдержанно и повернув
голову набок, возразила
Лили, — разница большая… Там все… и дочери классных дам… и немки всякие… и даже из гостиного двора… Enfin… c'est très mêlé [Наконец… это очень смешанное общество (фр.).].
Гаярин и Лидия пошли к передней. Он ничего не сказал Антонине Сергеевне; она только кивнула
головой. Надо было возвратиться в гостиную, где кузина, наверное, будет удерживать ее. Придется сказать, что у ней начинается мигрень.
Лили, кажется, весело сидеть с большими и воображать себя девицей… Зачем лишать ее удовольствия?
Увлекшись, влюбившись в
Лили, он предался этой любви со всею силою своего необузданного характера. Ему не приходило даже в
голову, куда доведет его эта любовь и сколько она продолжится.
— Теперь, как только я начну
лить на тебя эту воду, — сказал старец, зачерпнув воды в кружку, — окунись с
головой.