Неточные совпадения
— Я не умею
говорить об этом, но — надо.
О великодушии,
о милосердии к женщине, наконец! Да!
О милосердии. Это — самое одинокое существо в мире — женщина, мать. За что? Одинока до безумия. Я не
о себе только, нет…
— Успокойтесь, Катерина Ивановна! —
говорил он. — Успокойтесь! Даю вам честное слово, что дело это я кончу на этой же неделе и передам его в судебное место, где гораздо больше будет средств облегчить участь подсудимого; наконец, уверяю вас, употреблю все мои связи… будем ходатайствовать
о высочайшем
милосердии. Поймите вы меня, что один только царь может спасти и помиловать вашего отца — клянусь вам!
— Он? Хороший, — неуверенно ответила Люба. — Так себе, — добавила она, подумав. Ленивый очень, ничего не хочет делать! Всё
о войне
говорит теперь, хотел ехать добровольцем, а я чтобы сестрой
милосердия. Мне не нравится война. А вот дедушка его чудесный!
Подрядчик-плотник всю свою жизнь строит в городе дома и все же до самой смерти вместо «галерея»
говорит «галдарея», так и эти шестьдесят тысяч жителей поколениями читают и слышат
о правде,
о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут от утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят ее, как врага.
Барышни прогуливались по саду; одни
говорили о новых московских модах, другие расспрашивали Полину и Оленьку
о Франции и, желая показать себя перед парижанками, коверкали без
милосердия несчастный французской язык.
А я незадолго перед этим прочитал книгу — кажется, Дрепера —
о борьбе католицизма против науки, и мне казалось, что это
говорит один из тех яростно верующих во спасение мира силою любви, которые готовы, из
милосердия к людям, резать их и жечь на кострах.
Все войны и походы Владимира представляются славными и счастливыми, а к концу его царствования замечена следующая любопытная черта: «Владимир, находя по сердцу своему удовольствие в непрерывном
милосердии и распространяя ту добродетель даже до того, что ослабело правосудие и суд по законам, отчего умножились в сие время разбои и грабительства повсюду, так что наконец митрополит Леонтий со епископы стали
говорить Владимиру
о том, представляя ему, что всякая власть от бога и он поставлен от всемогущего творца ради правосудия, в котором есть главное злых и роптивых смирить и исправить и добрым милость и оборону являть».
Не
говорите о мнениях польского певца, что «это
милосердие, святое заблуждение». Нет, это плоды долгой и добросовестной думы, глубокого понимания судеб славянского мира. Прощение врагов — прекрасный подвиг; но есть подвиг еще более прекрасный, еще больше человеческий: это понимание врагов, потому что понимание — разом прощение, оправдание, примирение!
В старших классах гимназии после такой проповеди я иногда вдруг начинал возражать на выраженные там мысли, и, вместо благоговейного настроения, получалась совсем для родителей нежелательная атмосфера спора. Раз, например, после одной вдохновенной проповеди, где оратор
говорил о великом
милосердии бога, пославшего для спасения людей единственного сына, я спросил: «Какой же это всемогущий бог, который не сумел другим путем спасти людей? Почему ему так приятны были мучения даже собственного сына?»
Вечером Андрей Васильич пришел ко мне. Спервоначалу так себе
о том,
о сем покалякали. Потом речь на немку свел, хвалит ее пуще божьего
милосердия. Я слушаю да думаю: что еще будет!
Говорит, она-де и креститься может; господа-де женятся же на немках. Смекнул, к чему речь клонит,
говорю ему: «Господам и воля господская, а нашему брату то не указ. Вы мой гость, Андрей Васильич, грубой речи вам не молвлю, а перестанем про еретицу толковать… ну ее к бесу совсем!» «Да мне,
говорит, Димитрия Корнилыча жалко».