Неточные совпадения
И,
поговорив еще
о провозглашении
королем Милана и об огромных последствиях, которые это может иметь, они разошлись по своим вагонам после второго звонка.
— Ничего. Вышла дорога, потом какая-то толпа, и везде блондин, везде… Я вся покраснела, когда она при Кате вдруг сказала, что обо мне думает бубновый
король. Когда она хотела
говорить,
о ком я думаю, я смешала карты и убежала. Ты думаешь обо мне? — вдруг спросила она.
Я долго не спал, удивленный этой небывалой сценой… Я сознавал, что ссора не имела личного характера. Они спорили, и мать плакала не от личной обиды, а
о том, что было прежде и чего теперь нет:
о своей отчизне, где были
короли в коронах, гетманы, красивая одежда, какая-то непонятная, но обаятельная «воля»,
о которой
говорили Зборовские, школы, в которых учился Фома из Сандомира… Теперь ничего этого нет. Отняли родичи отца. Они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо… их обидели…
—
О, дитя мое, я готов целовать ноги императора Александра, но зато
королю прусскому, но зато австрийскому императору,
о, этим вечная ненависть и… наконец… ты ничего не смыслишь в политике!» — Он как бы вспомнил вдруг, с кем
говорит, и замолк, но глаза его еще долго метали искры.
Воротившись из экскурсии домой, он как-то пришипился и ни
о чем больше не хотел
говорить, кроме как об
королях. Вздыхал, чесал поясницу, повторял:"ему же дань — дань!","звезда бо от звезды","сущие же власти"15 и т. д. И в заключение предложил вопрос: мазанные ли были французские
короли, или немазанные, и когда получил ответ, что мазанные, то сказал...
Не
говоря уже
о Полине, которая заметно каждое его слово обдумывала и взвешивала, но даже княжна, и та начала как-то менее гордо и более снисходительно улыбаться ему, а рассказом своим
о видении шведского
короля, приведенном как несомненный исторический факт, он так ее заинтересовал, что она пошла и сказала об этом матери.
Книги сделали меня неуязвимым для многого: зная, как любят и страдают, нельзя идти в публичный дом; копеечный развратишко возбуждал отвращение к нему и жалость к людям, которым он был сладок. Рокамболь учил меня быть стойким, но поддаваться силе обстоятельств, герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному, великому делу. Любимым героем моим был веселый
король Генрих IV, мне казалось, что именно
о нем
говорит славная песня Беранже...
И Панауров стал объяснять, что такое рак. Он был специалистом по всем наукам и объяснял научно все,
о чем бы ни зашла речь. Но объяснял он все как-то по-своему. У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия.
Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «вы не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво, как
король, и видно было, что он очень доволен собой и совсем не думает
о том, что ему уже 50 лет.
Через силу оставишь театр, придешь домой плясуньи в глазах; ляжешь — плясуньи тут, и продумаешь всю ночь
о высоких прелестях бесподобных плясуньев, которых у нас, в
Короле, и не
говори когда-либо увидеть! куда!
Говорите вы
о Короле Лир, — дама или барышня мечется, как пифия на треножнике [Пифия — жрица-предсказательница в храме Аполлона в Дельфах.
Из Персии же ехала через татарские места, около Волги; была и в Петербурге, а там, чрез Ригу и Кенигсбург, в Потсдаме была и
говорила с
королем Прусским, сказавшись
о себе, кто она такова; знакома очень между имперскими князьями, а особливо с Трирским и с князем Голштейн-Шлезвиг или Люнебургским (sic); была во Франции,
говорила с министрами, дав мало
о себе знать; венский двор в подозрении имеет; на шведский и прусский очень надеется: вся конфедерация ей очень известна и все начальники оной; намерена была отсель ехать в Константинополь прямо к султану; и уже один от нее самый верный человек туда послан, прежде нежели она сюда приехала.
Затем принцесса поверяет Гамильтону предположения
о дальнейших своих действиях,
говорит, что намеревается проехать в Константинополь сухим путем через Венгрию, но замечает, что такое путешествие небезопасно: венгерский
король Иосиф II находится в союзе с Екатериной, и, проезжая через его владения, она может быть открыта.
—
О, Танасио! — горячо вырвалось из груди Иоле, —
о, Танасио,
о храбрости твоей знаем не только мы, простые смертные, но и Его Величество
король и Его Высочество наш славный королевич Александр. A об юнаках наших нечего и
говорить. Каждый из них взял за поговорку: храбр, как капитан Танасио Петрович. Так они все
говорят. Но, должно быть, впереди ждет нас слишком непосильная задача. Да, они слишком многочисленны, да, Танасио, их тысячи тысяч, тогда как нас… И оттого ты так задумчив, дорогой брат.
Помню, что он долго
говорил нам
о том, что ждет Испанию, если она не расстанется с таким политиком, как Прим, который метит ни больше ни меньше как в
короли.
Не
говоря уже
о том напыщенном, бесхарактерном языке
короля Лира, таком же, каким
говорят все
короли Шекспира, читатель или зритель не может верить тому, чтобы
король, как бы стар и глуп он ни был, мог поверить словам злых дочерей, с которыми он прожил всю их жизнь, и не поверить любимой дочери, а проклясть и прогнать ее; и потому зритель или читатель не может и разделять чувства лиц, участвующих в этой неестественной сцене.
Король же после своих бессвязных речей вдруг начинает
говорить иронические речи, сначала
о том, как льстецы
говорили на все, как богословы, и да и нет и уверяли его, что он все может, а когда он попал в бурю без приюта, он увидал, что это неправда; потом, что так как вся тварь блудит и незаконный сын Глостера обошелся лучше с отцом (хотя Лир по ходу драмы не мог ничего знать об обхождении Эдмунда с Глостером), чем с ним его дочери, то пусть процветает разврат, тем более что ему, как
королю, нужны солдаты.
Придворный Кент заступается за Корделию и, желая образумить
короля, укоряет его за его несправедливость и
говорит разумные речи
о вреде лести.
Вслед за этим трубят трубы, и входит
король Лир с дочерьми и зятьями и
говорит речь
о том, что он по старости лет хочет устраниться от дел и разделить королевство между дочерьми.
По взятии Дерпта русскими брат ваш уехал в Польшу к
королю шведскому; воспитанница моя снова расцвела душою и телом, как роза centifolia, тем живее, что вспрыснута была росою надежды, которая, втайне вам сказать, присылалась ей нередко в записочках по почте… извините сравнение… гм! виноват… да, да,
о чем бишь я
говорил?
— Зачем, зачем мои сановники не
говорят мне
о том, что мои воины оставляют сиротами несчастных голодных ребятишек? — прошептал король-птица и, изнывая от жалости и гнева, метнулся дальше.
— Благодаря попечениям
о нас
короля шведского, —
говорили они, — вот чем должны мы занимать руки, пожинавшие для него славу! Русские, заказавшие нам эту работу, любуются в ней намалеванными медведями, орлами, башнями, как затейливой игрой нашего воображения; но потомство наше, увидя на стеклах этих знакомые им гербы, прочтет по ним печальную историю нашего плена.
Баронесса
говорила им, бог весть что,
о короле,
о любви к отечеству,
о преданности к господскому дому; а новобранные, вместо всего этого, требовали вина.
Паткуль
говорил еще
о своих услугах прусскому
королю и римскому императору;
говорил, сколько тысяч талеров роздал он шведским пленным в Москве, разразился негодованием на малодушие Августа и наконец, почитая себя оправданным в своей политической жизни, отпустил духовника до ближайшего свидания.
Раз у него собралось много знатных эмигрантов, которые взапуски
говорили о своих пожертвованиях в пользу несчастного
короля. Суворов прослезился при воспоминании
о добродетельном
короле, падшем от злодейской руки своих подданных, и сказал...
— Le Roi de Prusse! [ — Прусский
король!] — и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: — Le Roi de Prusse? — спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше
говорить, она начала речь
о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
Что другие?
Свора голодных нищих.
Им все равно…
В этом мире немытом
Душу человеческую
Ухорашивают рублем,
И если преступно здесь быть бандитом,
То не более преступно,
Чем быть
королем…
Я слышал, как этот прохвост
Говорил тебе
о Гамлете.
Что он в нем смыслит?
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы бандит и вор.
Потому что человеческая жизнь
Это тоже двор,
Если не королевский, то скотный.
Ано фрязове по своей вере какову крепость держат; сказывал мне посол цесарев про шпанского
короля, как он свою землю очистил, и яз с тех речей и список к тебе послал, и ты-б, господине,
о том великому князю пристойно
говорил не только спасения ради его, но и чти (чести) для государя великого князя».