Неточные совпадения
Народу было пропасть, и в кавалерах не было недостатка; штатские более теснились вдоль стен, но военные танцевали усердно, особенно один из них, который прожил недель шесть в Париже, где он выучился
разным залихватским восклицаньям вроде: «Zut», «Ah fichtrrre», «Pst, pst, mon bibi» [«Зют», «Черт возьми», «Пст, пст, моя крошка» (фр.).] и т.п. Он произносил их в совершенстве, с настоящим парижским шиком,и в то же время
говорил «si j’aurais» вместо «si j’avais», [Неправильное употребление условного наклонения вместо прошедшего: «если б я имел» (фр.).] «absolument» [Безусловно (фр.).] в смысле: «непременно», словом, выражался
на том великорусско-французском наречии, над которым так смеются французы, когда они не имеют нужды уверять нашу братью, что мы
говорим на их
языке, как ангелы, «comme des anges».
Он с умилением смотрел
на каждого из нас, не различая, с кем уж он виделся, с кем нет, вздыхал, жалел, что уехал из России, просил взять его с собой, а под конец обеда, выпив несколько рюмок вина, совсем ослабел, плакал,
говорил смесью
разных языков, примешивая беспрестанно карашо, карашо.
Удэгейцы
на реке Кусун сами огородничеством не занимаются, а нанимают для этого китайцев. Одеваются они наполовину по-китайски, наполовину по-своему,
говорят по-китайски и только в том случае, если хотят посекретничать между собой,
говорят на родном
языке. Женские костюмы отличаются пестротой вышивок, а
на груди, подоле и рукавах украшаются еще светлыми пуговицами, мелкими раковинами, бубенчиками и
разными медными побрякушками, отчего всякое движение обладательниц их сопровождается шелестящим звоном.
Все воспитание несчастных семинаристов, все их понятия были совсем иные, чем у нас, мы
говорили разными языками; они, выросшие под гнетом монашеского деспотизма, забитые своей риторикой и теологией, завидовали нашей развязности; мы — досадовали
на их христианское смирение.
Даже когда мужчина и женщина, казалось бы,
говорят на одном
языке, они вкладывают
разный смысл в произносимые слова.
— Это тоже ужасно… и очень верно: вы русский, я русская, а
говорим мы —
на разных языках, не понимая друг друга…
При всем желании дать основательный ответ
на этот наивный вопрос, я только должен был пожать плечами. Мы
говорили на двух
разных языках.
— Ничего не страшно!.. Я во многих острогах был… в
разных городах… Я, брат, к господам прилип там… И барыни были тоже… настоящие!
На разных языках говорят. Я им камеры убирал! Весёлые, черти, даром что арестанты!..
Не
говоря о том, что она была хорошей женой, хозяйкою и матерью, она умела и продавать в магазине
разные изделия токарного производства; понимала толк в работе настолько, что могла принимать всякие, относящиеся до токарного дела заказы, и — мало этого —
на окне их магазина
на большом белом листе шляпного картона было крупными четкими буквами написано
на русском и немецком
языках: здесь починяют, чистят, а также и вновь обтягивают материей всякие, дождевые и летние зонтики.
Когда я
говорю: невеста с достоинствами, то не воображайте, что я
говорю, применяясь к теперешним понятиям, то есть, что девица воспитана отлично, образована превосходно, обучена всем
языкам, пляскам, музыкам
разным и проч. — нет, мы понимали дела в настоящем смысле и вещи называли как должно; воспитана — означало у нас: вскормлена, вспоена, не жалея кошту, и оттого девка полная, крупная, ядреная, кровь как не брызнет из щек; образована — объясняло, что она имела во что нарядиться и дать себе образ или вид замечательный, в прочих же достоинствах разумелось недвижимое и движимое имущество, пуды серебра (тогда серебро не считалось
на деньги, а
на вес), сундуки с платьями, да платьями все глазетовыми, парчевыми, все это не теряющее никогда цены…
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости
языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в собственном доме, предоставя все управлению жены и не обращая ни малейшего внимания
на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый совет в Адмиралтействе да свой кабинет, в котором коптел над словарями
разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв
на воспитание двух родных племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая, считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета своего мужа; что родные его жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и племянники
говорили при дяде всегда по-французски…
— Удивительно! Мы уж совсем
на разных языках говорим… Ну, да! Тогда речь шла о казни солдат, мужественно отказывавшихся участвовать в преступной империалистической бойне. А теперь речь о предателях, вонзающих нож в спину революции.
Рольстон — хоть и очень занятой по своей службе в Музее — не отказывался даже водить меня по
разным трущобам Лондона, куда не совсем безопасно проникать ночью без полисмена. Он же подыскал мне одного впавшего в бедность магистра словесности (magistre artium, по английской номенклатуре), который занимался со мною по литературному изучению английского стиля и поправлял мне мой слог, когда я писал мою первую статью
на английском
языке: «Нигилизм в России» (The Nihilism in Russia), о которой
поговорю ниже.
— Человек
на язык очень даже развитой. Когда бывают собрания, всегда выступляет и
говорит разные слова. Вбивает в голову нам, темным людям.
Все эти еретики,
говоря каноническим
языком, — все эти секты — не наши, не русские; они возникли и развились не
на русской народной почве, а занесены к нам в
разные эпохи из чужих краев и привились к русскому народу, как нечто чуждое и доселе.