Неточные совпадения
— Прощай, Родя, то есть
до свиданья; не люблю
говорить «прощай». Прощай, Настасья… ах, опять «прощай» сказала!..
—
Говорит, а у самого еще зубки во рту один о другой колотятся, хе-хе! Иронический вы человек! Ну-с,
до свидания-с.
— Мне пора на вокзал. В следующую встречу здесь, на свободе, мы
поговорим… Если захочется.
До свиданья, иди!
Но, подчиняясь темному любопытству, которое сгущалось
до насилия над его волей, Клим не прекращал
свиданий с Варварой, и ему все более нравилось
говорить с нею небрежным тоном, смущать ее своей холодностью.
— Из рассказа вашего видно, что в последних
свиданиях вам и
говорить было не о чем. У вашей так называемой «любви» не хватало и содержания; она дальше пойти не могла. Вы еще
до разлуки разошлись и были верны не любви, а призраку ее, который сами выдумали, — вот и вся тайна.
«Да, —
говорил он с собой, — вот он где, мир прямого, благородного и прочного счастья! Стыдно мне было
до сих пор скрывать эти цветы, носиться в аромате любви, точно мальчику, искать
свиданий, ходить при луне, подслушивать биение девического сердца, ловить трепет ее мечты… Боже!»
Обломов не знал, с какими глазами покажется он к Ольге, что будет
говорить она, что будет
говорить он, и решился не ехать к ней в среду, а отложить
свидание до воскресенья, когда там много народу бывает и им наедине
говорить не удастся.
— Развить? — сказал он, — нет, уж лучше не развивать, и к тому же страсть моя —
говорить без развития. Право, так. И вот еще странность: случись, что я начну развивать мысль, в которую верую, и почти всегда так выходит, что в конце изложения я сам перестаю веровать в излагаемое; боюсь подвергнуться и теперь.
До свидания, дорогой князь: у вас я всегда непростительно разболтаюсь.
Он думал, не обнаружим ли мы при этом случае наших намерений; но им ничего не сказали;
говорили только: «
До свидания», а где, когда — ни слова.
—
До свиданья, мой миленький. Ах, как я рада, что ты это вздумал! Как это я сама, глупенькая, не вздумала.
До свиданья.
Поговорим; все-таки я вздохну вольным воздухом.
До свиданья, миленький. В 11 часов непременно.
— Скоро? Нет, мой милый. Ах какие долгие стали дни! В другое время, кажется, успел бы целый месяц пройти, пока шли эти три дня.
До свиданья, мой миленький, нам ведь не надобно долго
говорить, — ведь мы хитрые, — да? —
До свиданья. Ах, еще 66 дней мне осталось сидеть в подвале!
— Ах, как весело будет! Только ты, мой миленький, теперь вовсе не
говори со мною, и не гляди на меня, и на фортепьяно не каждый раз будем играть. И не каждый раз буду выходить при тебе из своей комнаты. Нет, не утерплю, выйду всегда, только на одну минуточку, и так холодно буду смотреть на тебя, неласково. И теперь сейчас уйду в свою комнату.
До свиданья, мой милый. Когда?
— Итак,
до свидания, —
говорит она, поднимаясь. —
До пятницы.
«Нам трактир дороже всего!» —
говорит в «Лесе» Аркашка Счастливцев. И для многих москвичей трактир тоже был «первой вещью». Он заменял и биржу для коммерсантов, делавших за чашкой тысячные сделки, и столовую для одиноких, и часы отдыха в дружеской беседе для всякого люда, и место деловых
свиданий, и разгул для всех — от миллионера
до босяка.
А вот и любовь. Ссыльнокаторжный Артем, — фамилии его не помню, — молодой человек лет 20, служил в Найбучи сторожем при казенном доме. Он был влюблен в аинку, жившую в одной из юрт на реке Найбе, и,
говорят, пользовался взаимностью. Его заподозрили как-то в краже и в наказание перевели в Корсаковскую тюрьму, то есть за 90 верст от аинки. Тогда он стал бегать из поста в Найбучи для
свидания с возлюбленной и бегал
до тех пор, пока его не подстрелили в ногу.
Паншин торжественно раскланялся со всеми, а на крыльце, подсаживая Варвару Павловну в карету, пожал ей руку и закричал вслед: «Au revoir!» [
До свиданья! (фр.)] Гедеоновский сел с ней рядом; она всю дорогу забавлялась тем, что ставила будто не нарочно кончик своей ножки на его ногу; он конфузился,
говорил ей комплименты; она хихикала и делала ему глазки, когда свет от уличного фонаря западал в карету.
Просите Николая Васильевича, чтоб он распорядился чрез Николая Яковлевича выпиской «Débats». Деньги потом внесем. Я не люблю «La Presse…» [«Пресса» — французская газета] О политике ничего вам не
говорю — это останется
до свидания…
…Марлинского величали Александром Александровичем. О знакомстве и близости Пушкина с ним и с Рылеевым не берусь теперь ничего сказать. Как в тумане все это.
Поговорим при
свидании. Теперь весь в почте. Пропасть ответов. Остальные ваши вопросы
до того же времени откладываю. Вероятно, от этого промедления не пострадает род человеческий…
Как сон пролетели приятные минуты нашего
свидания. Через 24 часа после того, как я взглянул в последний раз на вас, добрый мой Иван Дмитриевич, я уже был в объятиях детей и старушки Марьи Петровны. Они все ожидали меня как необходимого для них человека. Здесь я нашел Басаргина с женой: они переехали к нам
до моего возвращения. Наскоро скажу вам, как случилось горестное событие 27 декабря.
До сих пор мы больше или меньше
говорим об этом дне, лишь только сойдемся.
Зимние сборы мои самые демократические: надобно беречь деньги, которых мало, и в этом деле я не мастер, как вам известно… Всем
говорю:
до свидания! Где и как, не знаю. Это слово легче выговорить, нежели тяжелое:, прощай!..
…Вы меня спрашиваете о действии воды. Оставим этот вопрос
до свидания. Довольно, что мое здоровье теперь очень хорошо: воды ли, или путешествие это сделали — все равно. Главное дело в том, что результат удовлетворительный… Если б я к вам писал официально, я бы только и
говорил о водах, как это делаю в письмах к сестре, но тут эта статья лишняя…
— Ну, что же делать, очень жаль! —
говорил Павел, находя и со своей стороны совершенно невозможным, чтобы она в этом положении появилась на сцене. —
До свиданья! — сказал он и ушел опять к Анне Ивановне, которая была уже в шляпке. Он посадил ее на нарочно взятого лихача, и они понеслись на Никитскую. Фатееву Павел в эту минуту совершенно забыл. Впереди у него было искусство и мысль о том, как бы хорошенько выучить Анну Ивановну сыграть роль Юлии.
— Вот именно —
до свиданья! — усмехаясь, повторил офицер. Весовщиков тяжело сопел. Его толстая шея налилась кровью, глаза сверкали жесткой злобой. Хохол блестел улыбками, кивал головой и что-то
говорил матери, она крестила его и тоже
говорила...
— Видел. У моей двери тоже. Ну,
до свиданья!
До свиданья, свирепая женщина. А знаете, друзья, драка на кладбище — хорошая вещь в конце концов! О ней
говорит весь город. Твоя бумажка по этому поводу — очень хороша и поспела вовремя. Я всегда
говорил, что хорошая ссора лучше худого мира…
— Пора нам, старикам, на погост, Ниловна! Начинается новый народ. Что мы жили? На коленках ползали и все в землю кланялись. А теперь люди, — не то опамятовались, не то — еще хуже ошибаются, ну — не похожи на нас. Вот она, молодежь-то,
говорит с директором, как с равным… да-а!
До свидания, Павел Михайлов, хорошо ты, брат, за людей стоишь! Дай бог тебе, — может, найдешь ходы-выходы, — дай бог!
—
До свиданья, Андрей,
до свиданья, Николай! — тепло и тихо
говорил Павел, пожимая товарищам руки.
— Вы отлично знаете, что сделаете так, как я вам
говорю.
До свидания. Через две минуты…
— Ничего особенного, просто мне захотелось видеться с вами, — сказал небрежно Ромашов. — Завтра я дерусь на дуэли с Николаевым. Мне противно идти домой. Да это, впрочем, все равно.
До свиданья. Мне, видите ли, просто не с кем было
поговорить… Тяжело на душе.
— Чего доброго, ваше превосходительство! Дело мое молодое; по пословице: «Седина в бороду, а бес в ребро».
До свиданья, ваше превосходительство, —
говорил он, униженно раскланиваясь.
— Добре, добре, вот это по-нашему, по-приятельски.
До свиданья, —
говорил Петр Михайлыч.
— А я не оскорблен? Они меня не оскорбили, когда я помыслом не считаю себя виновным в службе? — воскликнул губернатор, хватая себя за голову и потом, с заметным усилием приняв спокойный вид, снова заговорил: — На вопрос о вступительной речи моей пропишите ее всю целиком, все, что припомните, от слова
до слова, как и о какого рода взяточниках я
говорил; а если что забыли, я сам дополню и добавлю: у меня все на памяти. Я
говорил тогда не зря. Ну, теперь, значит,
до свиданья… Ступайте, займитесь этим.
— Да, порядочно; сбываем больше во внутренние губернии на ярмарки. Последние два года — хоть куда! Если б еще этак лет пять, так и того… Один компанион, правда, не очень надежен — все мотает, да я умею держать его в руках. Ну,
до свидания. Ты теперь посмотри город, пофлянируй, пообедай где-нибудь, а вечером приходи ко мне пить чай, я дома буду, — тогда
поговорим. Эй, Василий! ты покажешь им комнату и поможешь там устроиться.
— Никаких «но». Я не позволю тебе водить ни любовников, ни там двоюродных братьев. Вперед тебе
говорю: я строгая. Из-за того и беру тебя, что не желаю иметь американскую барыню в кухарках. Шведки тоже уже испорчены… Слышишь? Ну, а пока
до свидания. А паспорт есть?
— Не знаю… Да она об этом и не любит
говорить. Если же когда и скажет что, то всегда просит забыть и не вспоминать больше… Ну, однако, мне пора, — заторопилась Олеся, — бабушка будет сердиться.
До свидания… Простите, имени вашего не знаю.
—
До свидания… —
говорила Александра Васильевна, появляясь в окне вагона. — Не забудьте, я вас буду ждать. Непременно…
Но ежели я здесь нарочно с целью той —
Чтоб видеться и
говорить с тобой;
Но если я скажу, что через час ты будешь
Мне клясться, что вовек меня не позабудешь,
Что будешь рад отдать мне жизнь свою в тот миг,
Когда я улечу, как призрак, без названья,
Чтоб услыхать из уст моих
Одно лишь слово:
до свиданья!..
— Очень вам благодарен, — перебил его Потугин, вставая и раскланиваясь, — но я уже так-таки многонько беседовал с вами, то есть, собственно,
говорил я один, а вы, вероятно, сами по себе заметили, что человеку всегда как-то совестно и неловко становится, когда он много наговорит — один. Особенно так, с первого раза: вот, мол, я каков, посмотри!
До приятного
свиданья… А я, повторяю, очень рад моему знакомству с вами.
— Вам нужно заняться торговлей, я вам
говорил. Сегодня вы свободны, у меня нет поручений для вас.
До свиданья!
Вам что надо?», — а князю Григорову жмет ручку и
говорит: «Adieu, mon cher [
До свидания, мой дорогой (франц.).], приезжай завтра обедать!» К-ха! — заключил Елпидифор Мартыныч так сильно, что Елизавета Петровна, довольно уже привыкшая к его кашлю, даже вздрогнула немного.
— Ну так, значит,
до свидания,
до вечера, —
говорила Елена, подавая бойко руку князю.
— Зачем же я, безумец,
говорю:
до свидания? Надобно
говорить откровеннее, — навсегда прощайте!
Бакин. А мне черт его возьми; что мне
до него! Я про себя
говорю. Однако пора и за дело. Уступаю вам место без бою.
До свидания, князь!
Бакин (хохочет). Это бесподобно! Я ему кричу: «Выходите, а то вас увезут!» А он
говорит: «Пусть увезут, я нисколько не обижусь.
До свиданья, господа!» Бесподобно! Значит, он их повез в свою усадьбу?
— Полно, братец! перестань об этом думать. Конечно, жаль, что этот француз приглянулся ей больше тебя, да ведь этому помочь нельзя, так о чем же хлопотать? Прощай, Рославлев! Жди от меня писем; да, в самом деле, поторопись влюбиться в какую-нибудь немку.
Говорят, они все пресентиментальные, и если у тебя не пройдет охота вздыхать, так по крайней мере будет кому поплакать вместе с тобою. Ну,
до свиданья, Владимир!
— С Георгиевским крестом. Я сегодня сам читал об этом в приказах. Но прощай, мой друг! Мне надобно еще
поговорить с твоим генералом и потом ехать назад.
До свиданья! надеюсь, мы скоро опять увидимся.
— Благословляю вас, mon ami! Смотрите же, обо мне-то
поговорите с ним! Он действительно премилый старичок. Я давно уже переменила о нем мои мысли… Я и всегда, впрочем, любила в нем все это старинное, русское, неподдельное… Au revoir, mon ami, au revoir! [
До свидания, друг мой,
до свидания! (франц.)]
— Ну-ну! да-да! благодарю тебя, друг мой, именно в Тверь, charmant, charmant! так что оно и складно выходит. Ты всегда в рифму попадаешь, мой милый! То-то я помню: в Ярославль или в Кострому, но только куда-то и жена тоже поехала! Charmant, charmant! Впрочем, я немного забыл, о чем начал
говорить… да! итак, мы едем, друг мой. Au revoir, madame, adieu, ma charmante demoiselle, [
До свидания, мадам, прощайте, милая барышня (франц.)] — прибавил князь, обращаясь к Зине и целуя кончики своих пальцев.
— Хорошо, хорошо… Вот только мою травку не троньте. Я этого не люблю, признаться сказать… Мало ли вас тут летает… Вы народ легкомысленный, а я Червячок серьезный…
Говоря откровенно, мне все принадлежит. Вот заползу на травку и съем, заползу на любой цветочек и тоже съем.
До свидания!..
— Нет, —
говорил он, — это не лошадь, а друг, горы золота не возьму.
До свиданья, господа, — расстегнул полость, сел.
—
До свидания, —
говорил он. — Помните: честное слово!