Кому в самом деле придет в голову то, что всё то, что с такой уверенностью и торжественностью повторяется из века в век всеми этими архидиаконами, епископами, архиепископами, святейшими синодами и папами, что всё это есть
гнусная ложь и клевета, взводимая ими на Христа для обеспечения денег, которые им нужны для сладкой жизни на шеях других людей, — ложь и клевета до такой степени очевидная, особенно теперь, что единственная возможность продолжать эту ложь состоит в том, чтобы запугивать людей своей уверенностью, своей бессовестностью.
Так мы и жили, в постоянном тумане не видя того положения, в котором мы находились. И если бы не случилось того, что случилось, и я так же бы прожил еще до старости, я так бы и думал, умирая, что я прожил хорошую жизнь, не особенно хорошую, но и не дурную, такую, как все; я бы не понимал той бездны несчастья и той
гнусной лжи, в которой я барахтался.
Неточные совпадения
— Так объявляю же вам, что все это —
ложь, сплетение
гнусных козней и клевета врагов, то есть одного врага, одного главнейшего и бесчеловечного, потому что у него один только враг и есть — это ваша дочь!
И как скоро, как беспрепятственно совершается процесс этого превращения! С какою изумительною быстротой поселяется в сердце вялость и равнодушие ко всему, потухает огонь любви к добру и ненависти ко
лжи и злу! И то, что когда-то казалось и безобразным и
гнусным, глядит теперь так гладко и пристойно, как будто все это в порядке вещей, и так ему и быть должно.
И дело это совершается публично, и никто не крикнет обманывающим и обманутым: опомнитесь и разойдитесь, ведь это всё самая
гнусная и коварная
ложь, которая губит не только ваши тела, но и души.
Тот враг, с которым он ежедневно боролся, не мог внушить ему уважения к себе; это была частая сеть глупости, предательства и
лжи, грязных плевков,
гнусных обманов.
«Надо бы только как ни на есть выйти из этой
лжи, из этого
гнусного, фальшивого положения», — думал себе Бейгуш в минуты своих мечтаний, — «а там… там будет и мир, и покой, и счастье…»
«Современник» объявил Базарова лицом несуществующим,
ложью, фальшью,
гнусною и преступною клеветою на людей нового направления, сравнил Базарова с Асмодеем нашего времени, являющимся в каком-то романе В. Аскоченского; и при этом поставил Тургенева во всех отношениях неизмеримо ниже сего последнего автора.
Вот вопросы, которые смущали княжну Варвару Ивановну и ответа на которые она не находила. Выходило, что Капочка солгала, но она и при жизни никогда не прибегала ко
лжи, зачем же было ей брать такой страшный грех, как ложное обвинение человека в
гнусном преступлении, перед смертью.
«О, мой друг, какое
гнусное соединение правды и
лжи во всех этих россказнях о прелести и счастье брачного союза.
— Да нет, не может быть. — Она замерла с крючком и одеялом в руках. И вдруг опять то же удивительное колебание. Неужели это он или она? И она, забыв про все, про его гадость и
ложь, про раздражительность матери, про горе отца, просияла улыбкой, но не той
гнусной улыбкой, которой она отвечала на такие же улыбки его, а светлой, чистой, радостной улыбкой.