Неточные совпадения
Я сел; лошади вдруг стали ворочать назад; телега затрещала, Затей терялся; прибежали якуты; лошади начали бить; наконец их распрягли и привязали одну к загородке, ограждающей
болото; она рванулась;
гнилая загородка не выдержала, и лошадь помчалась
в лес, унося с собой на веревке почти целое бревно от забора.
Леса горели,
гнили на корню и загромождались валежником и буреломом;
болота заражали окрестность миазмами, дороги не просыхали
в самые сильные летние жары; деревни ютились около самых помещичьих усадьб, а особняком проскакивали редко на расстоянии пяти-шести верст друг от друга.
Большая площадь
в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит
в низине,
в которую спускаются, как ручьи
в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка — жуть берет свежего человека: облако село! Спускаешься по переулку
в шевелящуюся
гнилую яму.
В их натуре вовсе нет злости, нет и вероломства; но им нужно как-нибудь выплыть, выбиться из
гнилого болота,
в которое погружены они сильными самодурами; они знают, что выбраться на свежий воздух, которым так свободно дышат эти самодуры, можно с помощью обмана и денег; и вот они принимаются хитрить, льстить, надувать, начинают и по мелочи, и большими кушами, но всегда тайком и рывком, закладывать
в свой карман чужое добро.
И так через всю жизнь самодуров, через все страдальческое существование безответных проходит эта борьба с волною новой жизни, которая, конечно, зальет когда-нибудь всю издавна накопленную грязь и превратит топкое
болото в светлую и величавую реку, но которая теперь еще только вздымает эту грязь и сама
в нее всасывается, и вместе с нею
гниет и смердит…
Удивляюсь, говорит, как я мог так долго вязнуть и
гнить в этом
болоте.
— Так, не знаю: «мы люди скромные, не строим баррикад и преспокойнейше
гнием в своем
болоте».
— Как тебе сказать? С непривычки оно точно… опасаешься немного, ну а потом видишь, что другие люди не боятся, и сам станешь посмелее… Много там, братец мой, всякой всячины. Придем — сам увидишь. Одно только плохо — лихорадка. Потому кругом
болота,
гниль, а притом же жарища. Тамошним-то жителям ничего, не действует на них, а пришлому человеку приходится плохо. Одначе будет нам с тобой, Сергей, языками трепать. Лезь-ка
в калитку. На этой даче господа живут очень хорошие… Ты меня спроси: уж я все знаю!
Хмурыми осенними днями, когда не только не видишь, но и не чувствуешь солнца, забываешь о нем, — осенними днями не однажды случалось плутать
в лесу. Собьешься с дороги, потеряешь ее тропы, наконец, устав искать их, стиснешь зубы и пойдешь прямо чащей, по
гнилому валежнику, по зыбким кочкам
болота —
в конце концов всегда выйдешь на дорогу!
Через несколько дней из «
гнилого угла» подул влажный ветер, над Ляховским
болотом поднялась чёрно-синяя туча и, развёртываясь
в знойном небе траурным пологом, поплыла на город.
«Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко
в лесу, дрожащая, пала
в гнилой зев
болота. Люди же, изумленные, стали как камни.
Необозримые пространства земли еще долго
гнили от бесчисленных трупов крокодилов и змей, вызванных к жизни таинственным, родившимся на улице Герцена
в гениальных глазах лучом, но они уже не были опасны, непрочные созданья гнилостных жарких тропических
болот погибли
в два дня, оставив на пространстве трех губерний страшное зловоние, разложение и гной.
Нина. Я одинока. Раз
в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит
в этой пустоте уныло, и никто не слышит… И вы, бледные огни, не слышите меня… Под утро вас рождает
гнилое болото, и вы блуждаете до зари, но без мысли, без воли, без трепетания жизни. Боясь, чтобы
в вас не возникла жизнь, отец вечной материи, дьявол, каждое мгновение
в вас, как
в камнях и
в воде, производит обмен атомов, и вы меняетесь непрерывно. Во вселенной остается постоянным и неизменным один лишь дух.
Гнилая кладка подломилась, и проповедница стремглав полетела
в болото. Грузно шлепнулась она
в грязь, поросшую осокой и белоусом [Осока — Carex visicaria. Белоус — Nardus stricta.]. Насилу вытащили ее Никанора с Марьюшкой.
Гнилое вандергудовское
болото,
в котором Я сижу до самых глаз, обволакивает Меня тиной, дурманит Мое сознание своими ядовитыми парами, душит нестерпимой вонью разложения.
— Тут, Терентий, намедни утки пролетели… — говорит Данилка, всё еще почесывая руку. — Должно,
в Гнилых Займищах на
болотах сядут. Фекла, хочешь, я тебе соловьиное гнездо покажу?
Хотелось бешено выскочить и стукнуть старуху по шее. И все как скверно, как противно!.. И этот нелепый роман с Катрой. Непрерывный от него чад
в душе. Неужели не хватит воли разорвать с нею? Два
болота, разделенные высокой горою, соединились на вершине
гнилыми испарениями… Гадость, гадость!