Неточные совпадения
Оформилась она не скоро, в один из ненастных дней не очень ласкового лета. Клим лежал на постели, кутаясь в жидкое одеяло, набросив сверх его пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы, в щели окон свистел и фыркал мокрый ветер. В трех
местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли воды, от которой исходил запах клеевой краски и болотной
гнили.
Удобрение это состоит из всякого рода нечистот, которые сливаются в особые
места,
гниют, и потом, при посевах, ими поливают поля, как я видел в Китае.
Когда-то зеленая крыша давно проржавела, во многих
местах листы совсем отстали, и из-под них, как ребра, выглядывали деревянные стропила; лепные карнизы и капители коринфских колонн давно обвалились, штукатурка отстала, резные балясины на балконе давно выпали, как
гнилые зубы, стекол в рамах второго этажа и в мезонине не было, и амбразуры окон глядели, как выколотые глаза.
Там, рассказывают, многие тысячи пудов товару
гниют на одном
месте по два и по три месяца, в ожидании отправки, а там, говорят (впрочем, даже и не верится), один администратор, то есть какой-то смотритель, какого-то купеческого приказчика, пристававшего к нему с отправкой своих товаров, вместо отправки администрировал по зубам, да еще объяснил свой административный поступок тем, что он «погорячился».
Николай Чудинов — очень бедный юноша. Отец его служит главным бухгалтером казначейства в отдаленном уездном городке. По-тамошнему, это
место недурное, и семья могла содержать себя без нужды, как вдруг сыну пришла в голову какая-то"
гнилая фантазия". Ему было двадцать лет, а он уже возмечтал! Учиться! разве мало он учился! Слава богу, кончил гимназию — и будет.
В одном
месте хлеб не убран, в другом — не засеян; там молотьба прекратилась, тут льют дожди, хлеб
гниет на корню — разве это приятно?
Туда в конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо объясняя актерам и разным театральным любителям, что театр — не пустая забава, а
место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они не шили сапог из
гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого не бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
Но вот в воздухе запахло
гнилью, прелым навозом. Илья перестал петь: этот запах пробудил в нём хорошие воспоминания. Он пришёл к
месту городских свалок, к оврагу, где рылся с дедушкой Еремеем. Образ старого тряпичника встал в памяти. Илья оглянулся вокруг, стараясь узнать во тьме то
место, где старик любил отдыхать с ним. Но этого
места не было: должно быть, его завалили мусором. Илья вздохнул, чувствуя, что и в его душе тоже что-то завалено мусором…
Тетерев. В дороге — никогда не пью… А и замерзну — что ж в этом? Лучше замерзнуть на ходу, чем
гнить, сидя на одном
месте…
Плис на шапке был
гнилой, и именно потому, что накануне Акулина старательно зашила его в прорванном
месте, он разлезся с другого конца, и именно то движение, которым Поликей, сняв шапку, думал в темноте засовать глубже под хлопки письмо с деньгами, это самое движение распороло шапку и высунуло конверт одним углом из-под плису.
Михайло Иваныч. Потешиться немного!.. (Переламывая палку.)Хрупка, канальство!.. (Переламывает еще.)Фу, какая
гниль!.. (Переламывает еще.)И тут, голубушка, не стерпела!.. Плохо бы было, если бы на ее
месте были кости человеческие!
Тогда на проспектах Васильевского острова не было веселых тенистых аллей: деревянные подмостки, часто из
гнилых досок сколоченные, заступали
место нынешних прекрасных тротуаров.
Оттого, что в крепком дереве — дубе — пустого
места меньше и воде некуда набраться, а в слабом дереве — осине — пустого
места больше и воде есть куда набраться. В
гнилом дереве еще больше пустого
места, и оттого
гнилое дерево больше всего разбухает и больше садится.
— А по-моему, не имеет, потому что это унижение женщины. Да-с! — торжественно раскланялась Лидинька. — А я бы на
месте Стрешневой не позволила бы ему. Все равно то же что и руку у женщины целовать! Это все поэзия-с,
гниль, а по отношению к правам женщины, это — оскорбление… Вообще, сниманье салопа, целованье руки и прочее, это есть символ рабства. Отчего мы у вас не целуем? Отчего-с? Отвечайте мне!
Двигался туман и огни, и опять о грудь Павла бились плечи женщины и перед глазами болталось большое загнутое перо, какие бывают на погребальных колесницах; потом что-то черное,
гнилое, скверно пахнущее охватило их, и качались какие-то ступеньки, вверх и опять вниз. В одном
месте Павел чуть не упал, и женщина поддержала его. Потом какая-то душная комната, в которой сильно пахло сапожным товаром и кислыми щами, горела лампада, и за ситцевой занавеской кто-то отрывисто и сердито храпел.
Присела на
гнилой дубовый пень, обросший мохом. Но все не заговаривала, и только грудь ее чуть заметно вздрагивала. Мутное небо в полной тишине заметно темнело, стали падать мелкие теплые капли. С резким треском неожиданно через все небо прокатился удар грома, и опять кругом стало расслабленно-тихо. В мутной дали Оки показался пароход и бессильно пыхтел, как будто не двигаясь с
места.
Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и морщась от тяжкого запаха
гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное
место.
Люди здесь спали, пили и ели на одном и том же
месте, куда их бросили на
гнилой тростник или на такую же солому.
Девочка горит от стыда от одних размышлений, что с нею может случиться. А
места нет и нет. Извозчики говорят: «иди к нам в стряпки: хорошие щи будешь варить — маткою звать будем»… Ей не хочется в «матки» к извозчикам — у них так сыро и
гнило в их низкой подвальной квартире, с подпорками и черными стенами, где стоит густой тяжелый запах от сырых потников и полушубков… Это совсем не то, что было у покинутых хозяев, от которых свела ее тетка…
Ветер лист сухой гоняет и треплет, и он то летит, то катится, то
гниет в грязи, и потом опять сохнет, и опять из темных
мест поднимается.