Неточные совпадения
Неприятно было тупое любопытство баб и девок, в их
глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может вспомнить забытое. Тугоухие старики со слезящимися
глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком независимые, даже дерзкие
подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью, ленью.
— Ах, если б можно было написать про вас, мужчин, все, что я знаю, — говорила она, щелкая вальцами, и в ее
глазах вспыхивали зеленоватые искры. Бойкая, настроенная всегда оживленно, окутав свое тело
подростка в яркий китайский шелк, она, мягким шариком, бесшумно каталась из комнаты в комнату, напевая французские песенки, переставляя с места на место медные и бронзовые позолоченные вещи, и стрекотала, как сорока, — страсть к блестящему у нее была тоже сорочья, да и сама она вся пестро блестела.
Вдруг вблизи послышалось легкое шуршание. Я оглянулся и увидел в двух шагах, за щелеватым палисадом, пеструю фигуру девочки —
подростка, немного старше меня. В широкую щель глядели на меня два черных
глаза. Это была еврейка, которую звали Итой; но она была более известна всем в городе, как «Басина внучка».
Больная лежала в спальне на своей кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися
глазами. Около нее стояла девочка-подросток и с умоляющим отчаянием посмотрела на доктора.
Снова стало тихо. Лошадь дважды ударила копытом по мягкой земле. В комнату вошла девочка-подросток с короткой желтой косой на затылке и ласковыми
глазами на круглом лице. Закусив губы, она несла на вытянутых руках большой, уставленный посудой поднос с измятыми краями и кланялась, часто кивая головой.
И все собирались и хохотали, а Кусака вертелась, кувыркалась и падала, и никто не видел в ее
глазах странной мольбы. И как прежде на собаку кричали и улюлюкали, чтобы видеть ее отчаянный страх, так теперь нарочно ласкали ее, чтобы вызвать в ней прилив любви, бесконечно смешной в своих неуклюжих и нелепых проявлениях. Не проходило часа, чтобы кто-нибудь из
подростков или детей не кричал...
Подростки начали общий бой, а я повел Ситанова к фельдшеру-костоправу; его поступок еще больше возвысил его в моих
глазах, увеличил симпатию и уважение к нему.
Широко шагая, пошёл к землянке, прислонившейся под горой. Перед землянкой горел костёр, освещая чёрную дыру входа в неё, за высокой фигурой рыбака влачились по песку две тени, одна — сзади, чёрная и короткая, от огня, другая — сбоку, длинная и посветлее, от луны. У костра вытянулся тонкий, хрупкий
подросток, с круглыми
глазами на задумчивом монашеском лице.
Утром, когда он просыпался, она уже сновала по кухне, вместе с рябой и молчаливой девочкой-подростком, смотревшей на неё и на всё пугливыми, бесцветными
глазами.
Евсей видел знакомые, сумрачные лица дворников, усатую рожу благочестивого и сердитого Климыча, церковного сторожа, голодные
глаза подростков-босяков, удивлённые рожи каких-то робких крестьян и среди них несколько фигур, которые всех толкают, всем указывают, насыщая безвольные, слепые тела своей волею, своей больной злостью.
Во-первых, он научил жителей городка играть в винт; два года тому назад эта игра была здесь неизвестна, теперь же в винт играют от утра до поздней ночи все, даже женщины и
подростки; во-вторых, он научил обывателей пить пиво, которое тоже здесь не было известно; ему же обыватели обязаны сведениями по части разных сортов водок, так что с завязанными
глазами они могут теперь отличить водку Кошелева от Смирнова номер двадцать один.
Да, я там дрался с
подростками и ненавидел их манеру тыкать в
глаза растопыренной пятерней.
В ней есть что-то очень лёгкое, не русское; у неё милая рожица подростка-мальчишки; пухлые губы, задорные
глаза, круглые, как вишни; даже в этот час, когда Яков сыт ею, она приятна ему.
И никогда ещё Яков не видел её такой милой, не чувствовал так близко к себе.
Глаза её смотрели по-детски удивлённо, когда он рассказывал о Носкове, и ничего злого уже не было на её остреньком лице
подростка.
К концу осмотра больной меня очаровал. После бестолковых старушек, испуганных
подростков, с ужасом шарахающихся от металлического шпателя, после этой утренней штуки с белладонной на мельнике отдыхал мой университетский
глаз.
Из лавки выскочил
подросток одних лет со мною, белобрысый, с наглыми
глазами, он исчез в кухне, крикнув ломким голосом...
Женщина озабоченно и молча раскладывала карты. Лицо у нее остроносое, птичье, его освещают большие, неподвижные
глаза. Вот она руками девочки-подростка взбила седые свои волосы, пышные, точно парик, и спросила тихо, но звучно...
Никите было около тридцати лет, но он казался
подростком — маленький, пугливый, с желтым лицом в кустиках бесцветных волос, с большими, всегда широко открытыми
глазами, в которых замерло выражение неизбывной боли и страха.
Жизнь его была загадочна:
подростком лет пятнадцати он вдруг исчез куда-то и лет пять пропадал, не давая о себе никаких вестей отцу, матери и сестре, потом вдруг был прислан из губернии этапным порядком, полубольной, без правого
глаза на темном и сухом лице, с выбитыми зубами и с котомкой на спине, а в котомке две толстые, в кожаных переплетах, книги, одна — «Об изобретателях вещей», а другая — «Краткое всемирное позорище, или Малый феатрон».
Алёша свободен от трудов, занятия свои с
подростками ему пришлось сократить — и у них нет времени. Он живёт со мною, на дворе в сарайчике, как бы под видом работника моего, самовары ставит, комнату метёт, ревностно гложет книжки и, нагуливая здоровье, становится более спокоен, менее резок. Ходит в уездный городок — тридцать две версты места, — книги, газеты приносит от указанных мною людей, и
глаза у него смотрят на мир всё веселее.
Впившись
глазами в отверстие плахи, стоит возле них по-праздничному разодетая, венком из цветов увенчанная, перворожденная своей матерью, девочка-подросток с сухой лучиной в высоко поднятой руке [Непременное условие при добываньи «живого огня», чтоб его приняла перворожденная, непорочная девица.
— В те поры, как жила я у матушки Манефы, была я дитя неразумное, — отвечала Груне Авдотья Марковна. — Одно ребячье было на уме, да и смысл-то ребячий был. А теперь, — со светлой улыбкой она промолвила, — теперь уж вышла я из
подростков. Не чужими, своими
глазами на свет Божий гляжу…
В тот вечер на мне были узорчатые канаусовые шаровары и праздничный бешмет моей матери — костюм, в который я всегда наряжалась, когда гостила у дедушки Магомета. Белая папаха была лихо заломлена на затылок… Увы, несмотря на полумужской костюм, я была в их
глазах всего лишь слабой женщиной-подростком, девочкой, почти ребенком.
Гуль-Гуль на правах девушки-подростка не надела тяжелого покрывала, опустив на лицо лишь легкую и прозрачную белую кисею, сквозь которую двумя огненными точками сверкали ее черные
глаза.
Не вставая с земли, зажмуря
глаза, раскрыв рты, сбитые с ног мальчуганы хотели было звонкую ревку задать, но стоявшие сзади их и по сторонам миршенские
подростки и выростки окрысились на мальцов и в сердцах на них крикнули...
Похорошевшая под легким слоем пудры и румян, с подрисованными
глазами, Васса казалась весьма милым подростком-мальчуганом с его настоящими размашистыми и резкими движениями.
— Полно тебе, Сидорова! Не тронь новенькую! — вступилась беленькая, как снежинка, подросток-девочка лет тринадцати с черными, как коринки,
глазами.
Молодой человек взглянул на смешного стриженого
подростка с
глазами, сыпавшими искры, с подвижным, некрасивым, но тем не менее обаятельным личиком, в котором жила и трепетала сейчас каждая черта.
«Если бы у меня был револьвер, — говорит
Подросток, — я бы прятал его куда-нибудь под замок. Знаете, ей-богу, соблазнительно! Если торчит вот это перед
глазами, — право, есть минуты, что и соблазнит».
A еще через небольшой промежуток времени из двери Гориной спальни выходит сухопарый и стройный мальчик-подросток в черном костюме и в спортсменской кепке, с такими синими, синими, как васильки,
глазами.
Мастера и брошюранты, засунув руки за пояс блуз, толпились вокруг и, довольные, покатывались со смеху; девочки-подростки с жадным любопытством слушали, блестя
глазами.
Студент покраснел и опустил
глаза. Он не мог уже есть. Федосья Семеновна, не привыкшая за двадцать пять лет к тяжелому характеру мужа, вся съежилась и залепетала что-то в свое оправдание. На ее истощенном птичьем лице, всегда тупом и испуганном, появилось выражение изумления и тупого страха. Ребята и старшая дочь Варвара, девушка-подросток с бледным, некрасивым лицом, положили свои ложки и замерли.
Девочка ее Оля была уже пятнадцатилетним
подростком с неприятными влажными губами и озорными
глазами.
Как бесподобна Комиссаржевская на сцене! Полная иллюзия милого пятнадцатилетнего
подростка! Так хороша, естественна ее игра! Да и полно — игра ли это? Знаменитая артистка живет, горит, пылает на сцене, передавая с мастерством настоящие страдания, настоящую жизнь. И этот голос, который никогда не забудется теми, кто его слышал хоть раз в своей жизни. И эта несравненная мимика очаровательного детского личика, эти
глаза, лучистые и глубокие, как океан безбрежный!..
Хорошенькая незнакомка, по-видимому девочка-подросток, остановила, быть может, невзначай, свой взгляд на Караулове, и ее
глаза встретились с его
глазами.
Уже сидя в повозке, в старомодном платье, перешитом из материного, в криво надетой детской шляпке, больше похожая на странно наряженную некрасивую девушку, чем на
подростка, — она равнодушно поглядывала на суетившегося дьякона своими волчьими
глазами и говорила отцовским сухим голосом...