Неточные совпадения
Вронский понял, что дальнейшие попытки тщетны и что надо пробыть
в Петербурге эти несколько
дней, как
в чужом городе, избегая всяких сношений с прежним светом, чтобы не подвергаться неприятностям и оскорблениям, которые были так мучительны для него.
— Другая идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь; во-первых, потому, что слушать менее утомительно; во-вторых, нельзя проговориться; в-третьих, можно узнать
чужую тайну; в-четвертых, потому, что такие умные люди, как вы, лучше любят слушателей, чем рассказчиков. Теперь к
делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
— Плохое
дело в чужом пиру похмелье, — сказал я Григорию Александровичу, поймав его за руку, — не лучше ли нам поскорей убраться?
А главное
дело вот
в чем: «Помилуй, батюшка барин, Кифа Мокиевич, — говорила отцу и своя и
чужая дворня, — что у тебя за Мокий Кифович?
— Стар я, батюшка, чтобы лгать: седьмой десяток живу! — сказал Плюшкин. Он, казалось, обиделся таким почти радостным восклицанием. Чичиков заметил, что
в самом
деле неприлично подобное безучастие к
чужому горю, и потому вздохнул тут же и сказал, что соболезнует.
Она не умела лгать: предположить что-нибудь — это другое
дело, но и то
в таком случае, когда предположение основывалось на внутреннем убеждении; если ж было почувствовано внутреннее убеждение, тогда умела она постоять за себя, и попробовал бы какой-нибудь дока-адвокат, славящийся даром побеждать
чужие мнения, попробовал бы он состязаться здесь, — увидел бы он, что значит внутреннее убеждение.
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива,
Она
в семье своей родной
Казалась девочкой
чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама,
в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый
день одна
Сидела молча у окна.
Приидет
в тот
день и спросит: «А где дщерь, что мачехе злой и чахоточной, что детям
чужим и малолетним себя предала?
Чижа захлопнула злодейка-западня:
Бедняжка
в ней и рвался, и метался,
А Голубь молодой над ним же издевался.
«Не стыдно ль», говорит: «средь бела
дняПопался!
Не провели бы так меня:
За это я ручаюсь смело».
Ан смотришь, тут же сам запутался
в силок.
И
дело!
Вперёд
чужой беде не смейся, Голубок.
У всякого талант есть свой:
Но часто, на успех прельщаяся
чужой,
Хватается за то иной,
В чём он совсем не годен.
А мой совет такой:
Берись за то, к чему ты сроден,
Коль хочешь, чтоб
в делах успешный был конец.
— Ага! родственное чувство заговорило, — спокойно промолвил Базаров. — Я заметил: оно очень упорно держится
в людях. От всего готов отказаться человек, со всяким предрассудком расстанется; но сознаться, что, например, брат, который
чужие платки крадет, вор, — это свыше его сил. Да и
в самом
деле: мой брат, мой — и не гений… возможно ли это?
Я, говорит, к
чужому делу ошибочно пришит, политикой не занимаюсь, а служил
в земстве, вот именно по лесному
делу».
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор
в пьяном виде с
чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое
дело он способен!
— Ловко спрошено! — вскричал Лютов с восхищением. — Безразлично, как о
чужом деле! Все еще играешь равнодушного, баррикадных
дел мастер? Со мной не следовало бы играть
в конспирацию.
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я прошел и прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство, все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются кому куда нужно: на службу,
в трактиры, а кто — по
чужим квартирам, по воровским
делам.
Сверху спускалась Лидия. Она садилась
в угол, за роялью, и
чужими глазами смотрела оттуда, кутая, по привычке, грудь свою газовым шарфом. Шарф был синий, от него на нижнюю часть лица ее ложились неприятные тени. Клим был доволен, что она молчит, чувствуя, что, если б она заговорила, он стал бы возражать ей.
Днем и при людях он не любил ее.
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым
днем еще
чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел
в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.
Отец его, провинциальный подьячий старого времени, назначал было сыну
в наследство искусство и опытность хождения по
чужим делам и свое ловко пройденное поприще служения
в присутственном месте; но судьба распорядилась иначе. Отец, учившийся сам когда-то по-русски на медные деньги, не хотел, чтоб сын его отставал от времени, и пожелал поучить чему-нибудь, кроме мудреной науки хождения по
делам. Он года три посылал его к священнику учиться по-латыни.
—
В самом
деле, какие подвиги: садись
в коляску или на корабль, дыши чистым воздухом, смотри на
чужие страны, города, обычаи, на все чудеса… Ах, ты! Ну, скажи, что твои
дела, что
в Обломовке?
Он ли пьянством сначала вывел ее из терпения, она ли характером довела его до пьянства? Но
дело в том, что он дома был как
чужой человек, приходивший туда только ночевать, а иногда пропадавший по нескольку
дней.
— И у тебя нет потребности высказаться перед кем-нибудь,
разделить свою мысль, проверить
чужим умом или опытом какое-нибудь темное пятно
в жизни, туманное явление, загадку? А ведь для тебя много нового…
— Меня шестьдесят пять лет Татьяной Марковной зовут. Ну, что — «как»? И поделом тебе! Что ты лаешься на всех: напал,
в самом
деле,
в чужом доме на женщину — хозяин остановил тебя — не по-дворянски поступаешь!..
— Да, упасть
в обморок не от того, от чего вы упали, а от того, что осмелились распоряжаться вашим сердцем, потом уйти из дома и сделаться его женой. «Сочиняет, пишет письма, дает уроки, получает деньги, и этим живет!»
В самом
деле, какой позор! А они, — он опять указал на предков, — получали, ничего не сочиняя, и проедали весь свой век
чужое — какая слава!.. Что же сталось с Ельниным?
— Разумеется, мне не нужно: что интересного
в чужом письме? Но докажи, что ты доверяешь мне и что
в самом
деле дружна со мной. Ты видишь, я равнодушен к тебе. Я шел успокоить тебя, посмеяться над твоей осторожностью и над своим увлечением. Погляди на меня: таков ли я, как был!.. «Ах, черт возьми, это письмо из головы нейдет!» — думал между тем сам.
Там, на родине, Райский, с помощью бабушки и нескольких знакомых, устроили его на квартире, и только уладились все эти внешние обстоятельства, Леонтий принялся за свое
дело, с усердием и терпением вола и осла вместе, и ушел опять
в свою или лучше сказать
чужую, минувшую жизнь.
Строевую службу он прошел хорошо, протерши лямку около пятнадцати лет
в канцеляриях,
в должностях исполнителя
чужих проектов. Он тонко угадывал мысль начальника,
разделял его взгляд на
дело и ловко излагал на бумаге разные проекты. Менялся начальник, а с ним и взгляд, и проект: Аянов работал так же умно и ловко и с новым начальником, над новым проектом — и докладные записки его нравились всем министрам, при которых он служил.
Райский на другой
день с любопытством ждал пробуждения Веры. Он забыл о своей собственной страсти, воображение робко молчало и ушло все
в наблюдение за этой ползущей
в его глазах, как «удав», по его выражению,
чужой страстью, выглянувшей из Веры, с своими острыми зубами.
— Друг мой, что я тут мог? Все это —
дело чувства и
чужой совести, хотя бы и со стороны этой бедненькой девочки. Повторю тебе: я достаточно
в оно время вскакивал
в совесть других — самый неудобный маневр!
В несчастье помочь не откажусь, насколько сил хватит и если сам разберу. А ты, мой милый, ты таки все время ничего и не подозревал?
Меня, еще долго спустя, поражала потом, при воспоминании, эта способность его (
в такие для него часы!) с таким сердечным вниманием отнестись к
чужому делу, так спокойно и твердо рассказать его.
На другой
день, 8-го числа, явились опять, попробовали, по обыкновению, настоять на угощении завтраком, также на том, чтоб ехать на их шлюпках, но напрасно. Им очень хотелось настоять на этом, конечно затем, чтоб показать народу, что мы не едем сами, а нас везут, словом, что
чужие в Японии воли не имеют.
На другой
день, когда я вышел на улицу, я был
в большом недоумении: надо было начать путешествовать
в чужой стороне, а я еще не решил как.
Туманы бывают если не каждый
день, то через
день непременно; можно бы, пожалуй, нажить сплин; но они не русские, а я не англичанин: что же мне терпеть
в чужом пиру похмелье?
Так японцам не удалось и это крайнее средство, то есть объявление о смерти сиогуна, чтоб заставить адмирала изменить намерение: непременно дождаться ответа. Должно быть,
в самом
деле японскому глазу больно видеть
чужие суда у себя
в гостях! А они, без сомнения, надеялись, что лишь только они сделают такое важное возражение, адмирал уйдет, они ответ пришлют года через два, конечно отрицательный, и так
дело затянется на неопределенный и продолжительный срок.
Нехлюдов
в это лето у тетушек переживал то восторженное состояние, когда
в первый раз юноша не по
чужим указаниям, а сам по себе познает всю красоту и важность жизни и всю значительность
дела, предоставленного
в ней человеку, видит возможность бесконечного совершенствования и своего и всего мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего того совершенства, которое он воображает себе.
Это было
в характере Кости; он никогда не вмешивался
в чужую жизнь, как не посвящал никого
в свои интимные
дела.
Привалов не верил своим ушам, но, прочитав копию половодовского отчета, должен был убедиться
в печальной истине. Можно было только удивляться безумной смелости, с какой Половодов запустил свою лапу
в чужое добро. Теперь Привалов и сам верил, что
дни Половодова окончательно сочтены; оставалось только воспользоваться этими обстоятельствами.
— Ничего… Собирается ехать на свою мельницу. Да, еще есть новость, Василий Назарыч… Сегодня видел доктора, он едет
в Париж. На
днях получил телеграмму от Зоси; она ему телеграфирует, что Половодов застрелился. Его давно разыскивали по Европе по
делу о конкурсе, но он ловко скрывался под
чужими именами, а
в Париже полиция его и накрыла: полиция
в двери, а он пулю
в лоб… Теперь Зося вызывает доктора
в Париж; она хлопочет о разводе.
Но каким образом умудрился вор украсть ночью, из запертой конюшни, Малек-Аделя? Малек-Аделя, который и
днем никого
чужого к себе не подпускал, — украсть его без шума, без стука? И как растолковать, что ни одна дворняжка не пролаяла? Правда, их было всего две, два молодых щенка, и те от холоду и голоду
в землю зарывались — но все-таки!
Но Ермолай никогда больше
дня не оставался дома; а на
чужой стороне превращался опять
в «Ермолку», как его прозвали на сто верст кругом и как он сам себя называл подчас.
Происходил он от старинного дома, некогда богатого; деды его жили пышно, по-степному: то есть принимали званых и незваных, кормили их на убой, отпускали по четверти овса
чужим кучерам на тройку, держали музыкантов, песельников, гаеров и собак,
в торжественные
дни поили народ вином и брагой, по зимам ездили
в Москву на своих,
в тяжелых колымагах, а иногда по целым месяцам сидели без гроша и питались домашней живностью.
Чем ближе я присматривался к этому человеку, тем больше он мне нравился. С каждым
днем я открывал
в нем новые достоинства. Раньше я думал, что эгоизм особенно свойствен дикому человеку, а чувство гуманности, человеколюбия и внимания к
чужому интересу присуще только европейцам. Не ошибся ли я? Под эти мысли я опять задремал и проспал до утра.
Я всегда смотрю и думаю: отчего с посторонними людьми каждый так деликатен? отчего при
чужих людях все стараются казаться лучше, чем
в своем семействе? — и
в самом
деле, при посторонних людях бывают лучше, — отчего это?
Гимнастика, работа для упражнения силы, чтения — были личными занятиями Рахметова; по его возвращении
в Петербург, они брали у него только четвертую долю его времени, остальное время он занимался
чужими делами или ничьими
в особенности
делами, постоянно соблюдая то же правило, как
в чтении: не тратить времени над второстепенными
делами и с второстепенными людьми, заниматься только капитальными, от которых уже и без него изменяются второстепенные
дела и руководимые люди.
Дубровских несколько лет
в бесспорном владении, и из
дела сего не видно, чтоб со стороны г. Троекурова были какие-либо до сего времени прошения о таковом неправильном владении Дубровскими оного имения, к тому по уложению велено, ежели кто
чужую землю засеет или усадьбу загородит, и на того о неправильном завладении станут бити челом, и про то сыщется допрямо, тогда правому отдавать тую землю и с посеянным хлебом, и городьбою, и строением, а посему генерал-аншефу Троекурову
в изъявленном на гвардии поручика Дубровского иске отказать, ибо принадлежащее ему имение возвращается
в его владение, не изъемля из оного ничего.
В тридцати верстах от него находилось богатое поместие князя Верейского. Князь долгое время находился
в чужих краях, всем имением его управлял отставной майор, и никакого сношения не существовало между Покровским и Арбатовым. Но
в конце мая месяца князь возвратился из-за границы и приехал
в свою деревню, которой отроду еще не видал. Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения и на третий
день по своем приезде отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.
Обыкновенно артистический период делается под руководством какого-нибудь истасканного грешника из увядших знаменитостей, d'un vieux prostitué, [старого развратника (фр.).] живущего на
чужой счет, какого-нибудь актера, потерявшего голос, живописца, у которого трясутся руки; ему подражают
в произношении,
в питье, а главное,
в гордом взгляде на людские
дела и
в основательном знании блюд.
— Это он, видно, моего «покойничка» видел! — И затем, обращаясь ко мне, прибавила: — А тебе, мой друг, не следовало не
в свое
дело вмешиваться.
В чужой монастырь с своим уставом не ходят. Девчонка провинилась, и я ее наказала. Она моя, и я что хочу, то с ней и делаю. Так-то.
«Слушай, паноче! — загремел он ему
в ответ, — знай лучше свое
дело, чем мешаться
в чужие, если не хочешь, чтобы козлиное горло твое было залеплено горячею кутьею!» Что делать с окаянным?
Раз
в пьесе, полученной от него, письмо попалось: писал он сам автору, что пьеса поставлена быть не может по независящим обстоятельствам. Конечно, зачем
чужую ставить, когда своя есть! Через два
дня я эту пьесу перелицевал, через месяц играли ее, а фарс с найденным письмом отослали автору обратно
в тот же
день, когда я возвратил его.
— А сказано так: «Человек, аще хощеши выиграть, первым
делом загляни
в чужие карты, ибо свои посмотреть всегда успеешь».